могу сейчас осмотреть её подобным образом, чтобы установить это наверняка. Она и так смертельно напугана, и прикосновение любого мужчины станет для неё невыносимым. Что, собственно говоря, и подтверждает мою теорию. К тому же это всё равно ничего нам не даст. Даже если её действительно изнасиловали, мы едва ли сможем разобраться с этим вопросом, покуда она не придёт в то состояние, чтобы поведать нам о выпавших на её долю злоключениях от первого лица. Как врач я могу сделать заключение, что её физическое здоровье фактически не пострадало. Ей необходим отдых, крепкий сон и здоровое питание. Я дам вам травяной настой, который поможет ей быстрее восстановить силы. И я уверен, под присмотром столь заботливой сиделки, как вы, она вскоре совершенно выздоровеет, и к ней вернётся речь.
– Благодарю вас, пан Жемайтис. – горячо откликнулась Божена. – Однако я имела в виду кое-что другое. Да, бесспорно, какой-то низкий человек совершил над ней злодеяние. Но я говорила о тех странных следах, что остались у неё на шее. Как вам кажется, что это может быть?
– Очевидно, укус какого-то животного. После того, как её бросили погибать в этих дебрях, с ней могло приключиться, что угодно. Хорошо, что до неё хотя бы не добрались волки.
– И что же это за зверь, по-вашему?
– Возможно, змея. – неуверенно предположил он.
– Да откуда же у нас взяться таким змеям? Это ведь натуральный питон получается. – решительно отмела барышня его теорию и, потупившись, через силу проговорила. – А вам не кажется... не кажется, что это очень похоже... на укус вампира?
– Вы подразумеваете летучую мышь? – тактично уточнил доктор.
– Нет-нет, я говорю про настоящего вампира. Ну, как граф Дракула... – сдавленно пробормотала зарумянившаяся Божена, ужасно боясь, что он поднимет её на смех, как суеверную деревенскую дурочку.
– При всём моём уважении, панна Левандовская... – замялся мужчина. – Понимаете, я человек науки. И хоть меня восхищает образность местного фольклора, я не могу отнестись к подобным вещам всерьёз. Поверьте мне, рана совершенно неопасна. Я тщательно всё обработал, вам необходимо лишь следить за её температурой и во избежание воспаления почаще менять повязку. А чтобы рассеять все ваши сомнения, я буду самолично присматривать за вашей подопечной и при любой возможности навещать её. Вы можете безо всякого смущения обращаться ко мне за помощью в любой час при первой же необходимости.
Со словами самой искренней благодарности девушка приняла его руку, и они молча направились обратно к усадьбе. Небо расчистилось, и каждый листочек сада осеребрил свет взошедшей луны. До полнолуния оставалась буквально пара ночей, и зерцало Дианы почти достигло высочайшего пика мощи и красоты, отчего всё вокруг выглядело таинственным и мистическим, как бывает только во снах. Распрощавшись с паном Жемайтисом у лестницы, Божена уже собиралась подняться к себе, как из столовой, откуда по-прежнему доносился звон бокалов и нетрезвый женский смех, вышел её отец.
– Нам нужно поговорить. – молвил он тоном не терпящим возражения.
Ощущая, как у неё мучительно заныло под ложечкой, девушка удручённо последовала за ним в кабинет. Эти беседы тет-а-тет, без участия язвительной ведьмочки Катаржины, чьё присутствие, так или иначе, придавало семейным скандалом оттенок фарса, который невозможно воспринять всерьёз, были сродни пытки калёным железом. Сильнее всего страшась, что она опять, как бывало в отрочестве, онемеет пред парализующей суровостью отца, Божена решилась первой начать наступление, чтобы он не успел сломить её дух.
– Отец, чтобы вы сейчас ни сказали, я твёрдо заявляю, что никогда не выйду замуж за пана Мицкевича. Буде вам угодно, можете лишить меня наследства и своего расположения, изгнать на улицу или сослать в монастырь. Я предпочту любые возможные лишение этому постыдному замужеству.
– Божена, ты не понимаешь ситуации. – на удивление спокойно произнёс пан Левандовский, сплетя свои утончённые пальцы. – Я не предоставляю тебе никаких альтернатив. Не будет никакого монастыря, изгнания и прочей чуши, которой ты понабралась из этих своих бульварных романов. И, пожалуйста, не устраивай истерики и не пытайся запугать меня угрозами самоубийства. Ты не какая-то там Офелия или Джульетта. Ты двадцатисемилетняя старая дева, не наделённая ни внешней привлекательностью, ни достаточным умом, чтобы осознать это. Предложение Станислава это настоящий подарок судьбы, который ты совершенно ничем не заслужила. И у тебя нет абсолютно никаких причин, чтобы отказывать ему, кроме твоего извечного желания насолить нам всем и лишний раз проявить свой скверный характер. Образованный юноша из благородной семьи, обладающий баснословным состоянием и исключительной красотой. Ты мечтала о принце из сказки? Вот тебе, пожалуйста, принц. Чем ещё ты недовольна?
– Хорош «принц»! Да у него же вовсе нет никаких манер! – возмутилась девушка.
– В таком случае, вы вполне друг друга стоите. – ядовито заметил мужчина. – Меня изумляет, что бедный Стась даже после того, как ты предстала пред ним настоящим чучелом, не изменил своему намерению сочетаться с тобой браком. Да ты молиться на него должна! Я бы на его месте уже сбежал от такой невесты. Какой нормальный мужчина захочет связаться с подобной образиной и хамкой?
– Исходя из этого, можно сделать вывод, что ваш хвалёный Стась как раз-таки ненормальный! – злобно огрызнулась глубоко обиженная барышня. – Разве вам не должно показаться подозрительным, что этот павлин заинтересовался моей персоной, несмотря на то, что он не получит никакой выгоды от нашего брака? Неужели вас это совсем не настораживает? На что я ему вообще сдалась, раз уж я такая мерзкая и недостойная, как вы утверждаете?
– Об этом Станислав поведает тебе лично после вашего венчания. – безразлично пожал он плечами. – Ума не приложу, что он в тебе нашёл. Видимо, любовь действительно ослепляет и делает безумным.
– Да какая ещё любовь? Он же знать меня не знает!
– К счастью для себя. – фыркнул на это пан Левандовский. – Когда до тебя дойдёт, что это попросту непристойно – жить тут в одиночестве и изображать из себя речную нимфу. Да и не больно-то ты похожа на нимфу. Возможно, в своём воображении ты бесстрашная амазонка, святая великомученица или королева-девственница, но взгляни в зеркало и убедись сама, что это зрелище воистину смехотворно. Нет, даже хуже того – гнусно! Ты опустилась, располнела, как деревенская баба, сделалась дурна собой и вконец позабыла о том, как следует вести себя в светском обществе. И коли уж ты сама ничего не смыслишь в подобных вопросах, то прислушайся к мудрым советам Катаржины, чтобы научиться хоть немного походить на женщину, а не на говорящий куль с мукой.
– Ах, вот в чём всё дело! – горько рассмеялась его дочь. – В том, что я не похожа на эту тощую стрекозу, чья голова забита одними лишь побрякушками. О да, с помощью Катаржины я быстро обучусь торговать собой и вертеть мужчинами, как балаганными куколками.
Но не успела она договорить, как отец влепил ей звонкую пощёчину и процедил сквозь зубы:
– Довольно, Божена. Ещё до конца следующего месяца ты станешь зваться пани Мицкевич. И пусть дальше с тобой мучается Станислав. А я наконец-то освобожусь от того непосильного бремени, которым ты стала для своей семьи.
Отчаянно всхлипнув, девушка приложила ладонь к огнём пылающей щеке и умчалась из кабинета в слезах. «Бремя»! Вот, чем она стала в глазах родного отца. Неудивительно, что он готов отдать Божену хоть волкам на съедение, лишь бы поскорее избавиться от неё.
Вбежав в кухню, девушка кинулась на шею старой Ядвиге, хлопочущей над горой грязной посуды, и разрыдалась во весь голос.
– Миленькая моя, что с вами? – испугалась кухарка, по-матерински прижав её к себе
– Ах, Ядзя! Ядзя! – только и могла стонать несчастная барышня.
Но сколь бы глубока ни была её скорбь, выплакав все накопившиеся в ней слёзы, девушка почувствовала облегчение и, впав в полусонное безразличие ко всему сущему, лежала на коленях своей добродушной утешительницы.
– Ядзя, дорогая, а ты всё ещё сердишься на меня за то, что я бросила тебя одну встречать гостей? – через какое-то время поинтересовалась она, подняв на ту виноватый взгляд.
– А то как же! – пробурчала Ядвига, тщетно пытаясь напустить на себя недовольный вид. – Эти-то налетели, что вороньё, едва меня саму не заклевали. Благо, что Кшисек успел рыбки наловить, послал Святой Пётр добрый улов. Хоть накормили эту прорву. А барышня всё гуляет, картинки свои рисует.
– Ну, с картинками нынче ничего толкового не вышло. – грустно улыбнулась Божена. – Ты прости меня, моя хорошая. Вот только если бы не пошла я давеча в лес, то могла бы душа безвинная погибнуть. И ты, Ядзя, вот что, скажи-ка Миколаю, чтобы никого к летнему домику и близко не подпускал. Да и сам пусть туда нос не суёт. У меня там барышня гостит совсем молоденькая. Не хочу, чтобы её кто-нибудь напугал.
– Да уж Миколаю до барышень давно дела нет. Ему бы всё спать да спать. Сад, того и глядишь, бурьяном зарастёт. А без вас-то тут и вовсе всё запустеет, обветшает. И как же мы будем?.. – посетовала она, утирая уголком передника набегающие слёзы.
– Почему это без меня? – удивилась её хозяйка.
– Панна ведь скоро под венец пойдёт, да и уедет в большой город. И хоть радуюсь я за вас, родная, а всё ж и разлучаться горько...
– Не бывать никакой свадьбе! – резко поднявшись, воскликнула девушка. – Не бойся, Ядзя, я останусь с вами. Спроважу к лешему всех этих скоморохов, да и заживём по прежнему.
– Да как же это, панна? – изумилась кухарка. – Вам такое счастье Царица Небесная послала, а вы его из рук упускаете. Нешто ещё такой шанс выпадет? Барин-то видный – кровь с молоком! Вы хватайте его с руками да ногами и живите себе не горюйте.
– «Кровь с молоком»! – передразнила её барышня. – Да это какая-то сметана! Прокисшая! С желчью! Ох, не зли ты меня, Ядзя. Даже и речи об этом вести не желаю. Ты-ка лучше собери мне угощение для моей гостьи. Ей нужно хорошо питаться, чтобы скорее поправиться.
Прежде, чем уйти, Божена задержалась в дверях и отрешённо промолвила:
– А помнишь, Ядзя, те сказки, что ты мне про вампиров рассказывала?
– Да какие ж это сказки, панна! – едва ли не с обидой в голосе откликнулась та. – Как припомню, чего устроил в деревне бедный Франчишек в годину моей конфирмации, так по сей день кровь стынет в жилах!
– И что же будет с человеком, если его укусит вампир? – прошептала девушка, невольно холодея.
– С первым же полнолунием сделается и сам укушенный упырём.
– И неужели нет способа спасти несчастного?
– Известное дело, есть. – кивнула старуха и, помрачнев, договорила. – Убить окаянца прежде, чем настанет полнолуние.
С неясной тяжестью на сердце Божена шагала через сад, безотчётно вздрагивая от каждого шороха в кустах. Щербатая луна гигантским колесом катилась по небу над её головой, и казалось, вот-вот сорвётся она, придавит льдистой глыбой, что тяжелее плиты могильной. Тряхнув головой, девушка попыталась отогнать от себя навязчивый морок и расправила плечи. И что за чушь взошла ей на ум. Прав пан Жемайтис, нет места вампирам в новом мире, где ездят поезда и летают
