Для полного куража – чувствовалось остро, до озноба – не хватает самой малости. Последний день на гражданке должен запомниться чем-то необыкновенным, ярким и памятным. На два года прощай свобода! Два года вместо кроссовок кирзовые сапоги. Вместо джинсов и рубашки солдатская форма цвета хаки и стрижка под «ноль», а не привычные длинные патлы. И жизнь не как хочешь, а в казарме по распорядку и уставу. Два года – до чёртиков долго! Соседские хлопцы дембеля говорили, первый год тянется долго. Потом время летит быстро. Что ж, проверим! Новая жизнь начнётся завтра. А сегодня – гуляй душа. Куражу и веселья хочется. Последнюю третью бутылку «три топора» раздавили на троих внутри аттракциона «лодочки» спрятавшись от посторонних глаз в ещё шелестящих зелёными листочками кустах. В глазах каждого плескался хмель, опьянение пришло почему-то очень быстро, и жажда испытать нечто такое, чтобы было о чём два года службы с тоской и наслаждением вспоминать. Внимание одного из троицы призывников, он выделялся высоким ростом, привлекла второклассница. Невысокая нарядная девочка в школьной коричневом платье и фартуке с огромными белыми бантами в светлых волосах и объемистым портфелем в руках. Девочка, смеясь, переговаривалась с подругами на расстоянии. Они уговаривали подружку идти вместе с ними. Она возражала, что хочет ещё немного погулять по парку. Учительница дала задание насобирать осенних листьев для школьного гербария. Ей хочется найти самые красивые и после вернуться домой.
Неожиданно возникший перед школьницей подвыпивший парень в мятом сером в красную полоску костюме испугал. Девочка ойкнула, округлив симпатичные серые глазёнки и часто заморгала длинными почти прозрачными светлыми ресницами. Парень улыбнулся добродушно. Протянул шоколадный батончик со сливочной начинкой. Моргнул глазом, как всегда делает папа. Девочка успокоилась. Взяла угощение. Парень предложил покататься на лодочках. «Аттракцион закрыт до весны, – возразила школьница. – Калитка на замке». Продолжая улыбаться, парень доверительно спросил, как её зовут и сам первым назвался. «Я знаю заветное слово», – парень смотрел куда-то левее. – «Сим-сим, откройся!» - вспыхнули радостно глазёнки девочки. – «Гляди-ка, какая ты догадливая», – ощупывая глазами хрупкую фигурку второклассницы, похвалил парень. – «Я первая отличница в классе», – похвасталась девочка. Парень вскинул брови удивлённо и протянул ей руку. «Ещё у меня есть волшебный ключ от всех замков. Пойдём, покажу».
1
Два тёмных пятна плавными скачками передвигались в сером густом осеннем тумане. Их можно было счесть за аномальную игру света и тени. На самом деле это не так. Два тёмных пятна – два друга. Дядя Яша, известный далеко за пределами Каракубы байками о любовных отношениях с русалкой, и Альфонс Карлович Берг, бывший учитель русского языка и литературы в первой школе. Первый провожал второго домой после затянувшейся дегустации домашнего самогона, настоянного на особых лечебно-пряных травах летнего сбора.
[justify] Выписывая ногами замысловатые фигуры и хихикая, они дошли от дома дядя Яши до ворот парка, ведущих на стадион. Зачем-то потрясли цепью, дёргая за замок, покрытый прозрачными капельками влаги. Затем, будто незрячие пилигримы вытянули руки и медленно пошли вдоль паркового металлического забора с литыми лепестками и бутонами цветов. Возле прохода в заборе в парк поспорили меж собой, идти ли дальше по тротуару или скосить путь через парк. В итоге победил бродивший в голове хмель. Два друга двинулись по протоптанной тропе, скрипя гравием подошвами туфель. Дядя Яша шёл, подозрительно вертел носом, к чему принюхиваясь. «Чувствуешь, Карлыч?» Послышалось старательное сопение. – «Где?» – «В воздухе». – «Нет, – отреагировал быстро Карлыч. – А что должен?» – «Напряжение», – пояснил дядя Яша. – «Электрическое?» – изумился Карлыч. – «Эх, ты, филолог, – иронически усмехнулся дядя Яша. – Мистическое!» – «Яша, прекрати нести чушь, туман он и есть туман. Что в нём мистического?» – «Я ж говорю: филолог! Всё по правилам и исключениям». Карлыч запнулся и едва не упал. – «Яша…» – «Всё, замётано, забыты старые обиды». – «Клоун!» – «Но… в воздухе всё же что-то есть. И именно мистическое. Берущее за яй…» – «Яша!» – «Неужто не чувствуешь?» – «Слава великому и могучему – нет!» – «Как-то же оно передаётся!» – «Как?» Дядя Яша выпялил глаза и указательным пальцем подпёр нос, произнеся, дурачась: «Воздушно-капельным путём. Нос у тебя в порядке?» – «В полном. Только воздушным не чувствую. Капельным. Всё лицо мокрое». – «Удивляюсь тебе, Карлыч. Сколько знаю, столько и удивляюсь». – «Надо же. Что во мне удивительного?» Дядя Яша помолчал. – «Всё люди как люди, – голос его звучал неуверенно, – а ты…» – «Что я?» – «Сразу не скажешь». – «Подумай и сформулируй». Дядя Яша коротко хохотнул и ткнул указательным пальцем в пространство. – «Капельный, Карлыч. Воображение отсутствует». – «Альзо! Яша, прости, но мы, немцы, больше верим фактам и не склонны, за исключением некоторых национальных гениев, к мистификации, – разгорячившись и выпустив пар, Альфонс Карлович втянул носом воздух, повертел им и добавил: – Определённо чем-то передаётся». Вынужденная остановка возле арки, выполнявшей в первые годы роль кассы и буфета, для чего приспособлены помещения в боковых колоннах, немного отвлекла. Друзья начали поспешно избавляться от жидкости. Первым закончив приятное дело, дядя Яша заговорил: «О том же твержу, Карлыч! А ты…» Неожиданно Карлыч нервно потряс плечами, боязливо оглядываясь: «Жутко как-то. Зря пошли через парк». – «Так ближе». Карлыч возразил: «Не кажи, кум. Не всякий путь напрямик короче». Порыв ветра привёл в движение туман. Апатия слетели с лица Карлыча, и он затряс выброшенной вперёд рукой. Ветер разогнал туман и перед друзьями, будто баржа, перед носом корабля появился постамент с двумя фигурами видом со спины. – «Их нет, – мандибула Карлыча мелко тряслась, – снесли по причине частичного разрушения скульптурной группы. Работница и крестьянка… Символ…» – «Погоди с символами, Карлыч, – спокойно осмотрел фигуры дядя Яша, – то, снесли, не одобряю. Вопрос – когда вернули? Вчера здесь шёл, было на клумбе пусто. А это что ещё?» Дядя Яша повернул лицо в ту сторону, где раньше своим видом, плеском воды и солнечными брызгами радовал горожан фонтан. – «Никак что-то плещется, Яша». – «Что?» – «Давай вернёмся, Яша. Жутко мне. Место это…» Дядя Яша перебил: «Место обычное. Слега затуманенное». – «Нет, Яша. Неуютно здесь. Мороз по коже». – «Верно замечено. Сам озяб. Теперь о шуме. Неужели вода, да и откуда ей тут взяться?» – «Трубу прорвало?» – «Карлыч, подумал, прежде чем сказать? Откуда в парке водопровод? Скорее, звуковая галлюцинация». – «Тем более, давай вернёмся. Жутко…» – «Брось, Карлыч, своё «жутко мне» и смело ступай впереди». – «Лучше, дядя Яша, за тобой». Друг показалось не заметил обращение. – «Тогда, как в песне поётся, с песней в устах, отринув страх – вперёд за мной! Бодрым строевым шагом по аллее. Вспомним юность солдатскую!» – «Не служил по болезни, Яша». – «Тем более повод вспомнить то, чего не знал! Промаршируем со свистом, печатая шаг. Согреемся. А там первая школа, садик, твой дом, перина, супруга…» Альфонс Карлович семеня следом, твердил своё: «Дядя Яша, давай вернёмся. Пойдём лучше вокруг, но безопаснее, поверь, что-то держит меня и не пускает…» Скрылась в тумане скульптура. Дядя Яша пожал плечами, старая куртка греет хорошо в тёплую погоду. Скукожился в длинном клетчатом плаще моды семидесятых годов Карлыч, надвинув поглубже шляпу на лоб. – «Пойдём назад, – почти плача говорил Карлыч, – сердцем чую, вляпаемся во что-то…» Дядя Яша резко затормозил и оглянулся. – «Вот чёрт, Карлыч!» – «Да». – «Скульптуры нет». – «Это знак из прошлого, возвращаемся». Друзья вернулись, благо, отошли недалеко. На месте постамента чётко виднелся цементный круг, присыпанный землёй и заросший травой. – «Галлюцинация! – обрадовался дядя Яша, – привиделось, Карлыч! Бояться нечего и креститься не будем. Я не верующий». Карлыч хотел что-то сказать, дядя Яша бесцеремонно перебил: «Хоре, дружище, бояться всего подряд. Интуиция и прочие эти… Не для материалистов. Хочешь, возьму тебя за плечи? Вот так. Смелее себя почувствовал? То-то же!» Друзья двинулись вперёд. Мысли о скульптуре выветрились из головы. Дядя Яша мурлыкал под нос мелодию из молодости. Карлыч упрямо молчал. Таким образом друзья подошли к фонтанной чаше. Заглянули в неё. – «Ничего кроме мусора, Карлыч». – «Это говорит об отсутствии культуры, дядя Яша». – «Вода не плеще… Погоди, Карлыч, чего ты меня вдруг дядей Яшей назвал?» – «По инерции. Вырвалось. А что?» – «Ответь, Карлыч, мы друзья?» Альфонс Карлович кивнул: «Старые». – «Можно сказать, до гроба». – «Бог с тобой, Яша, не нужно о смерти. Меня и без того мутит. Давай вернёмся, а?» Дядя Яша пошарил в карманах куртки. «Забыл шкалик с самогоном взять. А то так бы сделали по глотку. Согрелись бы и страх ты бы прогнал. Прекрасная вещь самогон, – разглагольствует дядя Яша, – всего один глоток, а будто на свет народился!» – «Яшенька, – почти проблеял Карлыч, – давай вернёмся, что тебе стоит один раз выполнить просьбу друга. Мне вот тут…» Дядя Яша пнул борт фонтанной чаши с осыпавшейся штукатуркой, обнажившей тело из кирпичей. – «Тут?» – «Тут ещё страшней стало. До жути». Дядя Яша рассмеялся: «Умеешь ты словами оперировать: страшно до жути ему! А ещё считался лучшим преподавателем русского языка и литературы в Старобешевском районе». Альфонс Карлович просто не мог спорить. Он издал еле слышный писк и замахал руками. – «Да что с тобой сегодня, горе моё луковое?» Дядя Яша подхватил подмышки свалившегося на него друга. – «Яшенька! – возбуждённо сипел Альфонс Карлович, – лучше бы мы вернулись…» Дядя Яша бросил взгляд куда указывал рукой друг и обмер. Слова невысказанными остались на губах. Медленно покачиваясь туда-сюда из тумана выплывала фигура мужчины в домашнем халате, насаженная на металлический строп, оторванный от верхней подвески. Свободный конец стропа выходил из панически разинутого рта и дважды был обёрнут вокруг шеи. Матово блестя влажной патиной, он напоминал застывшую металлическую змею. Каждый из друзей почувствовал липкий ледяной пот, быстро струившийся по спине к пояснице. Сладковатая тошнота подступила к горлу. Друзья одновременно сглотнули ставшей горькую слюну. – «Яшенька… – Альфонс Карлович чуть не плакал, – скажи, что это неправда… Что это нам показалось…» будучи не так впечатлителен, как друг, дядя Яша быстро взял себя в руки. Встал сам. Помог
