Каракуба – Глебовский, октябрь 2024 г. – январь 2025 г.
История шестая
Ужас тихого городка
- Вы сами верите в существование нечистой силы?
- Нет. Довелось беседовать с теми, кто встречался с нею.
- Что они чувствовали?
- Поначалу впадали в ступор. Затем смеялись и называли
меня шутником.
Чтобы е сойти с ума со скуки и не скатиться до уровня пошлых сплетниц, перетирающих косточки жильцам дома на лавочке у подъезда, Мария Андреевна устроилась сторожем в церковь Николая Чудотворца. Под церковь приспособили здание кинотеатра. Произошло это громкое событие на сломе эпох. Реформаторы государственного строя решили, что кино нынче не самое главное из искусств, а религия – не опиум для народа, целительная духовная пища, не идущая ни в какое сравнение с хлебом насущным.
Решение устроиться именно в церковь являлось не спонтанным. Мария Андреевна всеми доступными средствами узнавала о вакансиях, где бы могла пригодиться в своём, как она любила говорить, ветхозаветном возрасте. Прожжённые спецы по подбору персонала не оценили юмор и с напускной вежливостью советовали обратиться по другому адресу. Как все люди, чья жизнь с колыбели и до могильного креста связана с религией, Мария Андреевна решила посетить церковь с неопределённой целью. Стоя в церковном полумраке, пахнущем ладаном и расплавленным воском, смотря на строгие лики святых, Мария Андреевна просила о помощи. Говорила, что прежде полагалась на свои и мужнины силы. Пришёл час, когда потребовалась помощь высших сил. Святые старцы и старицы глядели в глубину души просящей грозными очами и оставались молчаливы. На второй или на третий день, когда желание просить что-либо у набравших в рот святых иссякло, Мария Андреевна встретила в церкви школьную подругу Таисию. Обе женщины помнили, узы крепкой девичьей дружбы их не связывали, были обычные школьные отношения, окончившиеся безболезненно после последнего школьного звонка. Но этот факт не помешал пожилым женщинам пуститься в долгие пространственные воспоминания о школьных годах. Рутинное «А помнишь…» перемежалось: «Та самая, которая…» В итоге, женщины покинули церковь и по старой памяти отправились в кафе «Лакомка» мороженым и газировкой отметить столь грандиозную встречу. И там-то, в самом конце разговора, Мария Андреевна поделилась своей печалью с Таисией. Та сразу же взяла быка за рога. «Не побрезгуешь пока поработать ночным сторожем?» Мария Андреевна отрицательно качнула головой. «Не побоишься?» – «Чего бояться в церкви-то? Святых угодников нешто!» На том и сошлись.
На следующий день Мария Андреевна беседовала с батюшкой, отцом Лаврентием. Был он мужчина хоть куда в свои полные сорок лет. Густые чёрные пряди свисали с крупной красивой головы, густая колечками борода покрывала грудь поверх рясы до пояса. Серые умные глаза на круглом лице. Пытливый взор. Отец Лаврентий выслушал сбивчивый спич наивнимательнейше. Глядя на молчащего священника, будто застывшего между разными потенциалами раздумий, Мария Андреевна поймала себя на безрадостной мысли, мол, и этот отвадит. Скажет, не двинувши дланью: вот он бог, а вон – порог. Батюшка сказал обратное, в присущей многим духовным служителям манере: «Служение богу дело похвальное и благородное. Оно служит примером иным верующим, поминающим имя божие к месту и не к месту, а сами позабыли стези в храм божий и служит им путеводной звездой, указующей верный путь ко спасению души православного человека». Не сбив дыхания и не моргнув ни разу, отец Лаврентий поинтересовался, давно ли она исповедовалась. Мария Андреевна призналась, как есть. Если священник и осерчал, то виду не подал. Пригласил на исповедь и благословил новую прихожанку на духовный подвиг. «Работа может показаться на первый взгляд не ахти какая значимая, - напоследок сказал отец Лаврентий, - маетная. Ночью овладевают человеком во время бодрствования разные искушения. Ежели такое случится, спасение надобно находить в молитве». На прощание вручил обалдевшей от радости Марии Андреевне молитвослов с закладками из бардовой бархатной бумаги. «Отмечены молитвы, которые отведут бесовские соблазны и диавольские искушения». Сильное сомнение у Марии Андреевны вызвало отпущение грехов, так как по этому поводу была уверена, что за всю сознательную жизнь на скользкую тропу греха, ведущего в бездну с пылающим огнём, ни разу не ступала. Этой мыслью поделилась с Таисией, всё также сидя в «Лакомке». Она уже сама пригласила Таисию отметить успешное завершение дела. «Богоугодного», – сказала, густо покраснев. Таисия не разделила мнение вновь обретённой подруги. Вразумила коротким наставлением. Прочитала масштабную и длинную лекцию о религии, о боге, о вере и о многом ином, о чём раньше Мария Андреевна ведать не ведала и жила себе преспокойненько, радуясь жизни в любую погоду любого времени года. Жила и находила в этой неприхотливой радости успокоение сердцу и душе.
Из лекции Таисии Мария Андреевна сделала неутешительный вывод: сколь ни делай добра и начни светиться от святости никто первородного греха не отменял, человек априори грешен, будет грешен, как бы не убеждал себя в обратном, грех возрастает, так как всё человеческое есть ничто иное, как квинтэссенция многогранного понятия греха. За укрепление полученного знания Мария Андреевна хотела предложить подруге отметить этот факт более существенным напитком, нежели чай. Однако Таисия оказалась прозорливее. Она загадочно окинула Марию Андреевну полным тайн взглядом и полушепотом задала полу-вопрос: «А не сбрызнуть ли нам, согрешить, так сказать, коли жизнь протекает во грехе, наше дело?» Расторопная официантка Габриэла уже стояла перед столиком в ожидании заказа. Таисия махнула рукой, дескать, гулять так гулять, доставай последнюю рупию, заказала графин «Донбасской Особой безалкогольной» водки, хит продаж по всей области, котлеты по-Донбасски, картофель с грибами и прочее, уместившееся в короткой фразу, мол, ты, Габри, сама знаешь, что тебя учить.
В весёлом расположении духа Мария Андреевна вернулась домой ближе к полуночи, когда в соседнем хуторе петухи голосисто оповестили о начале нового дня. Легка радостная и утомлённая счастьем спать. Перед глубоким погружением в океан Морфея ускользающая мысль, как макрель из рук, осветила угасающее сознание тем, что жить, оказывается, очень-таки хорошо! Мария Андреевна уснула беспробудным сном до позднего утреннего пробуждения. Подъём с глубины выражался горькой сухостью во рту и приятно ноющей болью в затылке.
Первые три дежурства прошли спокойно. Церковный запах ладана вызывал лёгкую эйфорию и состояние невесомой благости. Мария Андреевна периодически переходила от иконы к иконе. Смотрела на древние лики. Новые иконы умелые богомазы старили одним им известным способом. Это не сказывалось на общем состоянии атмосферы. Иногда слёзы сами орошали лицо. Плача, Мария Андреевна ощущала чистоту души, как горизонт и воздух после дождя пахнут непередаваемым ароматом свежести. Душа женщины очищалась от будничной сажи, налепившейся толстым слоем за долгие годы жизни.
Первым утром она поделилась нахлынувшими на неё чувствами и последующими ощущениями с отцом Лаврентием. «Снизошёл на тебя, раба божия, Дух Святый. Радуйся! Сие вельми лепо».
Сидя во время дежурства на стульчике или обходя помещения, Мария Андреевна старалась анализировать себя, произошло ли с нею то изменение, которые должны отразиться на её внешнем облике.
Три первые августовские ночи, ночи последние лета перед осенью были чисты и прозрачны. Небо украшала иллюминация звёзд. Лунный свет приглушенно-лилово-желтоватой патиной ложился ровными слоями на предметы. Особенно таинственной казалась трепещущая листва, наполненная внутренним сиянием. Мария Андреевна с удивлением наблюдала мелкие алые искорки, слетавшие с кончиков листвы и острых игл криптомерий. Будучи умеренной материалисткой, она не предписывала виденное некоему сказочному волшебству и не менее необъяснимой мистике. Списывала на игру воображения. Оно у неё с детских времён отличалось от окружающих сверстников богатством воображения и палитрой красок. Наблюдая земную ночную красоту, Мария Андреевна ходила неспешно по церковному двору, дыша остывающей жарой. Чутким слухом ловила тончайшие шорохи и звуки. Глаза, не познавшие прелести ношения очков, отыскивали серые тени выспавшихся днём котов, они пересекали двор во всех направлениях, не обращая внимания на женщину. Лишь изредка блестели их зелёные глаза подозрительным блеском и раздавалось раздражённое мяуканье. Иногда сквозь прутья ограды пролезали бездомные псы. Они заискивающе мели хвостами землю и, уважительно улыбаясь клыкастыми пастями, выпрашивали еду. Их Мария Андреевна кормила хлебом, обрезками колбасы, приносили с рынка сердобольные старушки, поила водой, гладила и жалела, выражая молча сочувствие несчастливой доле зверушек.
Насытившись благостью и покоем, Мария Андреевна отыскивала взглядом купола и мерцающие тусклым золотом кресты, они чёткими резкими линиями выделялись на фоне тёмного неба. Крестилась, творя молитву. Слова шли от самого сердца и были искренними и чистыми как намерения младенца перед кормлением матери.
[justify] Затем
