– Понятно, – женщина аккуратно вытерла повлажневшие глаза уголком головного платка и вернулась на лавочку. Вадим примостился рядом. – Тут, у нас, Вадик, такое случилось, не приведи Господь…
Глядя в приоткрытую топку на пляску огненных язычков пламени по дровам, пускающим струи воздуха, сырой дом требовалось хорошенько протопить и нагреть, Вадим думал о себе, перебирал ощущения, должные посетить при приезде домой и находил правоту однажды прочитанных стихов: «Никогда не возвращайся в прежне места…» Ничего хорошего, чувствовал он, из этого не получится. Однако его привело в Каракубу дело. Хотя он понимал, приезд этот сродни путешествию в прошлое. В нём остались радостные моменты и грустные эпизоды. Хорошо бы все забыть…
До полуночи и после уснуть не удалось. Не бессонница, а не пойми, что. В четыре часа утра Вадим вскипятил воду, заварил чай, выпил и решил, пора возобновить старую привычку совершать утренний моцион. Надев спортивный костюм и кроссовки, Вадим лёгким спортивным шагом вышел за ворота. Густой туман, будто дым из труб гигантских печей, жадно пожирающих масляное топливо, поглотил его, как и весь город.
Шёл Вадим медленно. Почти наощупь. Высматривал безопасный путь, прежде, чем поставить ногу. Заполненная водой траншея или куча земли пополам с асфальтом могли стать запросто неприятным сюрпризом с последующим травмированием конечностей. Старый город требовал ухода и ремонта, как пожилой человек лечения и заботы.
Соблюдая осторожность, Вадим быстро дошёл до парка, знакомой тропинкой добрался до конечной цели. Величественной конструкцией неземного происхождения казался собранный из металла аттракцион качели-лодочки, завёрнутый в серое полотнище тумана.
А потом эти птицы!
А потом эти нахлынувшие воспоминания!
А потом эта горечь и досада…
Сработал выработанный на занятиях самообороны рефлекс: почувствовал чужое прикосновение к плечу, Вадим произвёл болевой приём, схватив незнакомца за руку.
– Да отпусти ты, варвар! – это была Женька. Вадим не сразу ослабил хватку. Он хотел поиграть с ней. – Отпусти, Вадсон! Руку сломаешь!
– Не ожидал, Женя, тебя здесь встретить.
– А кого ждал, убийцу?
– Не кипятись.
– Даже не извинился, изверг! Чуть не искалечил.
– Не искалечил же. Это раз. Два: за что извиняться? Ты знаешь, Женя, не люблю, когда подкрадываются сзади. Как догадалась о моём приезде и почему пошла именно в парк?
Женька села на скамейку. Начала растирать левое запястье. Она сердилась на Вадима и готова была выплеснуть в лицо целый таз обвинений, понимая, что не каждый обрадуется постороннему визиту в парке ранним утром, когда туман скрывает надёжно местность.
– Почувствовала твоё присутствие. Снится, вижу тебя сидящим в кресле рядом с кроватью. Открываю глаза…
– Вот несчастье, меня нет.
– … сидит кот и смотрит голодными глазами. Забыла наспать в миску корм.
– Ясно. Про кота хватит. Проснулась. Дальше что.
– Вспомнила твои маниакальные прогулки по утрам. Когда хочется к тебе прижаться, а ты наслаждаешься пешим ходом.
– Это называется утренний моцион.
– Мне всё равно, как это называется. И хватит меня перебивать, Вадсон! Я почувствовала, ты в городе. Не идти же к тебе домой ни свет, ни заря. Ещё убьёшься в тумане. Интуиция подсказала…
– Не ошиблась твоя интуиция, Женя.
– Интуиция подсказала, где могу тебя найти.
– Это не трудно, Женя. Зная, каким делом меня озадачила и какие сроки предоставила для расследования. Жень…
– Что, Вадсон?
Вадим вытянулся, приподнял голову и внимательно осмотрелся. Но, к сожалению, вокруг был всё тот же туман, что и несколько минут назад. Он внутренним чутьём ощущал присутствие чего-то необыкновенного и странного. Он глубоко вдохнул и выпустил воздух изо рта. Он вышел густым паром с лёгким морозным шелестом.
– Что за фокусы, Вадсон? – начало было Женя и осеклась, у неё изо рта валил такой же густой пар с морозным шелестом. Она повернула голову, краем глаза заметила некую тень, очертаниями похожую на тень ребёнка и резко повернула голову к Вадиму. Он тоже заметил неясное очертание в тумане и насторожился. Ледяной пар, белый и густой, валил из носа и рта.
Затем послышался каверзный вопрос:
– Дядя Вадсон, ты приехал сюда лясы точить или расследовать…
10
Ощущение потусторонности пришло сразу к обоим. Женька слегка побледнела, ладонью провела по лицу, обирая осевшую влагу, и языком слизала прозрачные капельки воды на губах. Вадим сначала почувствовал противную лёгкость, она быстро ушла и мир вернулся к прежнему восприятию. Не думая, Вадим взял за руку Женьку и едва заметно сжал, ожидая ответной реакции, которой не последовало.
– Галлюцинация?
– Нет. Это явление носит индивидуальный характер. Массового примера, как психоз, пока не обнаружено и не зафиксировано. Эрго, мы вполне ментально здоровы. Брось держаться, как маленький, за мою руку! Или тебе страшно?
Нехотя, Вадим отпустил Женькину руку.
– Страшно за тебя.
– Вот ещё, что удумал, – выпалила Женька и, устыдясь, поспешно прошептала: – Спасибо, Вадсон. Честно говоря, мне жутко. Никогда с проявлением неестественности не сталкивалась. Иногда в церкви посещает некое возвышенное состояние, но оно из другой категории ощущения мира. А чтобы вот так… Вадсон, не молчи…
– Она, – он кивнул в сторону, где туман стал как бы ещё гуще, куда направилось размытое тёмное пятно, – сказала: Вадсон, ты приехал лясы точить или расследовать… Женя, что именно должен я расследовать? Ты мне открыла всю правду или кое-что приберегла напоследок. Чтобы … Даже не могу придумать, что «чтобы». Что скрывается за двойным убийством в парке? Его не окрестили досужие журналисты, например, «Парковое…»
Вадим остановился, понял, понесло не в ту сторону. Женя встала со скамьи. Отряхнула рукава курточки. Осмотрела себя. Сбила пальцами с юбки невидимые соринки.
– Светает. Я проголодалась. Иду домой. Звони, если что.
Снова в каком-то эмоциональном порыве Вадим схватил Женю за руку. Поспешно встал.
– Позавтракать можно и у меня.
Женька развернулась лицом к Вадиму; ей послышалась некая мольба в его голосе; его стало немного жаль.
– Предложение принимается. Чем будешь потчевать гостью?
Глаза Вадима загорелись.
– О, конечно, не ресторанное меню с большим выбором блюд, не аглицкий или шведский завтрак. Есть обычные молочные сосиски, хлеб, масло сливочное и… Чай в пакетиках.
Женька рассмеялась.
– Как романтично, Вадсон: чай в пакетиках, сосиски… С недавних пор любимое блюдо. Не теряем времени. Веди, Сусанин! Дорогу не забыла, не надейся, но я в числе приглашённых?
Практичность и хозяйственность Женьки Вадима удивила: сосиски поджарила на сковороде, на ней же подрумянила кусочки хлеба, залила кипятком чайные пакетики в гранённых стаканах.
После завтрака Вадим придал чаепитию деловой тон.
– Женя, возникли вопросы, как понимаешь, ответы на них в присланных документах не нашёл. Я даже записал (Вадим вынул из пиджака сложенный вчетверо лист бумаги): первое преступление. Вопросов много. Делать выводы не из чего. Человека казнили, как в средние века, насадили на строп качелей. Тут всё понятно. Не указано, каким способом отсоединили строп от подвески. Перепилили? Значит, нужно как-то забраться наверх или поставить стремянку, или, допускаю, подогнать спецтехнику с выдвижной стрелой с люлькой. Иначе никак. Чем пилили металл? Ножовкой по металлу или дисковой насадкой на резак? В обеих случаях должны быть свидетели, парк не уединённое место, расположен посреди города. Люди через парк ходят, по сторонам глазеют. Наверняка бы услышали резкий звук работающего инструмента, под птичий грай его не замаскируешь, и увидели, кто пилит.
Женя закурила, чем удивила Вадима, махнула рукой.
– Да, курю, – пояснила она, – из прилежной девочки выросла плохая тётенька. О стропе не у одного тебя возникли вопросы. Короче, моим словам ты, не поверишь. Его перекусили.
– Чем? Плоскогубцами, кусачками? Жея, как ты себе это представляешь? Полуторасантиметровый металлический прут перекусить… Так даже кусачками, какая силища-то должна быть в руках! Женя…
– Зубами.
[justify] – Зубами? Какими зубами? Не морочь мне голову, Женька! Я с тобой серьёзно, а
