Захолустье 2

губы, и, казалось, чуть не сказал нехорошее слово.
         - Вижу, товарищ майор. Скандал происходит.
         - Че вы там шепчетесь, менты позорные?! – о стенку врезалось нечто железное - с сухим треском, как при зачетной  стрельбе из «Макарова».
         - Замочить тебя хотим, догнала? – не оборачивая толстой шеи, рыкнул майор без погон. Спросил громко, как на смотре личного состава РОВД. – Сержант, оружие при себе?
         - Так точно! – щелкнул каблуками сержант и лицо его, крупное, с белесыми  разводами, стало еще серее от ужаса. Он понизил голос: - Вы это серьезно, товарищ майор?
         - Убьешь, сядешь, – торжественно провозгласила Нюра. – Да весь подъезд подпишется, что ты почти с каждого дежурства на рогах приползаешь.
         - Не надо, товарищ майор, на вас и так заява имеется… от соседей… Шум, крики, еще эти… стуки в стену… - сержант оттянул ремень АК-74 и похлопал по полевой сумке на боку.
         В дверь ломились. Старший наряда выглянул на лестничную клетку:
         - Отставить! Оружие - на предохранитель.
         - Сержант! – выпалил хозяин квартиры. - Фамилия?
         - Ваша, товарищ майор?
         - Болван, твоя, твоя фамилия.
        - Дык Туробов я … мы ж прошлый раз в гараже бухали…
         - Молчать! Никого не впускать, никого не выпускать.
         В дверь продолжали ломиться. Старший наряда приоткрыл дверь и от души послал напарника.
         Хозяин беспокойной квартиры присел на табурет, натянул штаны. Дверь кухни с треском захлопнулась.
          - Анна! – сказал майор. Не крикнул, а сказал. Тон был примиряющий.
          Дверь кухни тотчас приоткрылась: «Ну?».
          - Ладно… Где мои новые туфли?
         В коридор вышла Нюра, бокастая, ладная, в короткая в байковом халате, в бигудях. С выдающейся попой, ажа халат задирался, которой дразнила хозяина киоска «Фрукты-Овощи».
         - Ладно, Нюра. Пущай уж. Люди же, жить хотят. Галстук, запонки, сказано, где?
         С трудом повернул голову-шар к старшему наряда:
         - Сержант, вот чего… договорись там с заявителями… пущай заднюю включат.
         -  Так точно, товарищ майор. Да и заявы не было, так... звонок в дежурку, - хмыкнул подчиненный.
         - Тем более!Молодец, сержант.Чую, мы с тобой сработаемся... в гараже, ха! – майор панибратски хлопнул по плечу.
         Старший наряда с готовностью хохотнул.
         Хозяин крикнул в сторону кухни:
         - Нюрка, таможня дает добро! Мы идем на свадьбу. На официальную регистрацию! – Развернулся. - И еще вот что, сержант. Тут моя жена орала про СПИД...
          - А она разве орала? То есть, говорила? Какой такой «спит»? Кто с кем спит?
          - Ну, до тебя... Никому ни гу-гу, а то не вылезать вам из ночных дежурств, поял, да? Информация тут дело подсудное, догнали? Просто люди женятся друг на друге, поял, да, сержант? Городок у нас маленький...
         - Так точно.
         -  Нет, не так точно, - возникла хозяйка, подбоченилась.- Ежели моя подруга больная, она не перестанет быть подругой, понял, дубина ты ментовская!
         Зашипела рация на плече сержанта.
         - Я, десятый, разобрались тут с заявой, ошибочка вышла… Ща возьму объяснительные, опрошу кого надо, выезжаем обратно… Прием…
          - Принято! – прошипело напоследок.
          Хозяин надел левый носок, пошевелил босой ступней.
          - Анна, кому говорят. Нюра, ну! Тащи туфли, кому сказано!
 
         Этот город никогда не видел такого скопления людей и машин в одном дворе.
         - Во кипиш у ментов! – затянулась беломориной тетка с железными зубами, и захохотала, как закаркала.
         Ее поддержали рассевшиеся на тополях черные птицы.
         Хотя я, покуривавший в преддверии брачных хлопот, назвал бы это скопление «эффектом бабочки».
         - Ага, вона  и воронье слетелось… как на угощенье, - поддакнула соседка. – А чего случилось-то?
         - А ты не видишь, кошелка старая? То ж мусора. Му-со-ра! А вороны кормятся с отходов, га-га!
         Вороны единогласно поддержали эту точку зрения.
         Когда с включенной сиреной в наш двор на полном ходу влетел третий по счету уазик милиции, голуби дружно взлетели с карнизов, на миг завесив снежной тюлью грязные заплаты мусорных баков и кустов акаций, пяток железных гаражей с надписями: «Убрать до…», чернеющие группки людей, впрочем, прилично одетых. С балкона я отчетливо видел в артиллерийский бинокль диспозию, похожую на бандюганскую «стрелку».
         Несколько машин гробового цвета, пара джипов и три «мерса» замерли друг против друга. В кожанках и  широких спортивных штанах «адидасасах», по всем канонам жанра и моды,  по понятиям правильных пацанов. Однако никто «волыну» из-за пазухи не тягал, калибром 7,62 не стращал. Окрестный народ сперва вывалил во двор, а потом попрятался - за углами, за заборами, а шпана забилась в подвалы, дабы наблюдать за возможной перестрелкой. Такого в кино не увидишь!  Хотя издали на «стрелку» не особо походило. Кожанки, бычьи шеи, бритые головы, «бумеры» разных толков – все есть. Нет – злобы. И матов. А это в наше время, согласитесь, ненормально. Подозрительно.
         Когда дворник Васька Арпиульев, не знакомый с этикетом нового времени, сделал замечание одному курильщику зверского вида насчет окурков, тот не возмутился, не стал ставить этого ханурика на место, то бишь, пинать ногами, а после слов «Извини, братан!» поднял окурок и бросил его в урну.
         Бандиты мирно покуривали возле своих тачек, пили пиво, травили анекдоты, гоготали… Понятия врага физически отсутствовало. Да и кто средь бела дня в трезвом уме пойдет против самой мощной группировки, против Виссарионыча? Даже менты не решились бы. Правда, на необычное скопление криминальных элементов среагировали. Две патрульные ПМГ синхронно тормознулись по обеим сторонам головного «Мерседеса». Пацаны из подвалов победно заулюлюкали: точь-в-точь кадр из задержания главаря мафии. Но обошлось без выстрелов. Седовласый высокий господин вылез из престижного авто, размял ноги, дал милиционерам его обшарить, а когда оружия или наркотиков под явно гангстерским плащом обнаружено не было, благообразный главарь с улыбкой принял извинения от сержанта. И даже дал тому прикурить.
         Ввиду небывалого скопления качков, «быков» и прочей крупно-рогатой живности в район новостройки съехались если не все милицейские «коробочки» РОВД, то половина – точно. Однако заметно  было, что тревога ложная: патрульные небрежно повесили каски и дубинки поверх бронежилетов, а короткие десантные АК небрежно закинули за спины. При этом бандиты и члены СОБРа, бригады быстрого реагирования, подначивали друг друга, с гомерическим хохотом изображали «пиф-паф», интересовались, как ночью сыграли «Спартак» и «Крылышки»… Пока офицер не рявкнул в мегафон: прекратить разговорчики в строю.
         Минут через пятнадцать к подъезду, к которому прижимались черные, как катафалки, автомобили, подкатили «Жигули». Из них, разминая ноги в новых туфлях, вылез майор местной милиции, - он был без формы, - но все знали, что это майор.
         Майор сплюнул, попросил у сержанта мегафон, оглушительно, с  реверберацией, прокашлялся: «Кх-ха-а-а... Р-раз, дв-ва-а... , при этом внутри прибора что-то свиристело. Рассевшиеся было по ветвям вороны и копошившиеся на земле голуби опять в унисон захлопали крыльями. Наконец, во все концы двора разнеслось:
        - Граждане, прошу расходиться, здесь нет ничего интересного и противозаконного. Ни-че-го! Частное мероприятие! Ничего интересного! Спасибо за понимание! 
         - Слышь, старая, можа, хоронят кого?
         Новое предположение на лавке (она находилась под моим балконом) положило начало бурной дискуссии. Кто-то сообщил, что больная, ветром носимая жиличка из 57-й квартиры (имелась ввиду Лори) еще не померла; это не похороны. «Я бы знала», - тетка поджала губки. Ей возразали: все равно дело нечисто.
         Участники дискуссии - две старухи, одна явно бывшая гулаговка, да дед со слуховым аппаратом и дамочка в болоневой курточке, опекавшая возившуюся у ног дошкольницу в розовой шапочке – не то поздняя мать, не то ранняя бабушка, – пришли к  выводу, что на похороны не похоже. И вообще воронье на погребенье не слетается. В лесу, да, слетаются, но там животина али зверь, их, во-первых, не хоронят по-людски; а в городе, нет, не слетаются, тут жратвы для чернокрылых и так навалом, а клевать человечину несладко… Он же грязный, человек-то. Ага, подумалось, ежели людовище.
         Да и ритмичный басовый контрапункт «умпц-умпц…», кативший от забора до забора волну заокеанских частушек -  «рэпа» -  вперемежку с  застарелым диско из второго переносного магнитофона, что надгробием высился  в центре кучки подростков в джинсовых штанах-трубах, возвещал миру, что сборище тут поближе к жизни.
         Из «Жигулей» с сумками и кастрюлей выползла Нюра. При этом едва не порушила о низкую дверцу чудовищный начес а-я Алла Пугачева. И заорала в сторону зевак – бабок, пацанов и пары алкашей: «Засада!.. Че, блин, свадьбы не видали?!.. Токо невесты вам не будет, не надейтесь!..»
         И народ как-то охотно поверил, что намечается что-то вполне жизненное. Не криминал. Нюра сказала мужу, но так, что слышали все:
         - Ну и какого рожна ты собрался тут воевать?! И ваще, спрашивается, какого хера все утро права качал?
         Майор расслабил галстук, махнул рукой – три желто-синие коробочки ПМГ с бортовыми  номерами одна за одной потянулись к выезду на трассу. Тот же жест доброй воли продемонстрировали бандиты – правда, после явления Татьяны. Когда яркая длинноногая блондинка выпорхнула из такси, движение милицейских дежурок и черных «бумеров» на минуту замедлилось.
         Кто-то, из бандитов, а может, ментов, восхищенно сматерился. Как тут не выразить эмоции?
         Моя офис-труженица была в мини-юбке убийственной длины, в высоченных гренадерских сапогах на каблуке, возносящих ее бюст в прозрачной кофточке над мирянами. Размер мини-юбки подчеркивал кожаный плащ, небрежно наброшенный на плечи. Отец дивы, Владимир Виссарионович, отлепился от бампера и доложил дочери, что «ребята» торт доставили. Татьяна не преминула внести лепту в наведение общественного порядка. Если Лори я величал Моей Бабочкой, то секретаршу иногда - IronButterfly* за ее хард-роковые обертоны в блюзовом голосе.
         - Папка!- Таня одернула родителя хорошо