музыка?
Маркаков от избытка чувств выкрикнул нечто загадочное:
- Брокколи!..
Я включил проигрыватель. Первый концерт Чайковского был в тему. Хотя по логике событий пригодились бы вездесущие «битлы» с их прощальными аккордами и словами.
Да, дело шло к концу. Но неужели это было intheend?
@info_Klio
На тайлаганах средневековья практиковался обряд «долё»/«долёо» - человеческого жертвоприношения духам-людоедам. Они принадлежали к числу черных заянов, являющихся воплощением душ умерших шаманов. Подтверждением дословный перевод шаманских призываний-даллага: Красная кровь – питье,/Человеческое мясо – харчи,/Черное вино – мудрость,/Черный от кипи котел,/Черная, как деготь, пища...
Если не совершить человеческое жертвоприношение «хун долё» - обряд «замены», для обреченных смерть неизбежна. «Хун» это человек. «Долёо» - отдать за себя другого человека, т.е. «замениться».
М.Н. Хангалов. «Духи-людоеды. К вопросу
о человеческих жертвоприношениях». 1895
Как ни странно, сам документ о браке был больше нужен мне. Понятно, штамп в паспорте не извел саму заразу, саму болезнь, и не избавит от боли, торчку понятно, но он давал смысл всей этой истории и, если хотите, смысл дальнейшему моему существованию.
«Что будет с Варенькой потом? После меня?» - этот вопрос каждую минуту висел между нами, даже в часы, когда мы были внешне счастливы. Внешне. По этому поводу лечащий врач Тришина привела синдром профессионального эмоционального выгорания. Почему, на первый взгляд, хирурги черствы и бесчувственны? Да если они будут волноваться во время операции, то могут совершить ошибку. Главное, для ВИЧ-инфицированной, клейменной всем миром женщины, дать этому миру здорового ребенка. Здорового. Это главное. Прочее – кашки-манки, молочко, поцелуи, соски, клеенки-пеленки, все остальное подождет. Эмоции – тоже трата сил. Главное: она не хочет плыть по течению. Она бережет силы. Чтобы дать силы новой жизни.
Так диагностировала предродовое состояние Моей Бабочки опытный клиницист. Тришина будто подслушала мои рассуждения. Ее пациентка со сложным анамнезом словно хочет переписать его, ползет вверх по родовой реке, обдирая локти и струпья души.
Но было и то, чего не ведала врач. Вершился обряд «замены». Об этом знали только я и Лориго. Моя Бабочка. Моя жена.
Мы обеими руками коснулись логической точки в ритуальном субургане, его навершия, точки, которая символизирует Пятый элемент – Воздух. Так объяснил Чимит-лама, который навестил нас после бракосочетания по просьбе моей жены. И добавил, что в состояние «бардо» она вошла успокоенной. Смерть ее была легка. Верить ли? Ее душа все еще в пути.
«Душа-оми возвращается в Захолустье! - затараторил крутившийся возле ламы Васька Арпиульев, делая мне знаки. – Потом все обскажу, брат!».
А тогда, накануне «вечера-свадьбы», когда я сказал Лори, что мы должны официально расписаться в присутствии государственного служителя в документе как муж и жена, Лори нашарила мою руку на простыне и пожала костлявой, как у десятилетней девочки, ручонкой. Слабо вздохнула. И впервые за долгие месяцы слабо улыбнулась. Она осознала, что у дочки будет в жизни настоящий отец. В любом случае. При любом исходе.
Она улыбалась весь тот суматошный день, наверное, превозмогая боль.
А боли не могло не быть. Когда закончился ресурс «левых» обезболивающих, позвонил отец Татьяны. Предложил наркотики. Мы долго молчали на двух концах провода. «Нет». Кто сказал это первым?
«Это дно», - внятно прошептал в трубку Владимир Виссарионович. Он тоже отец. И добавил: «Я и раньше хотел предложить. А тут... Тут не дно должно быть, а… звезды».
По поводу заключения брака высказался однозначно: «Это надо. Это надо не только ей, надо тебе. И откладывать тут, сами понимаете, нельзя».
Единственная моя промашка – посвятил в свои матримониальные планы Татьяну. Понадеялся на ее опыт и энергичность. Татьяна превратила «вечер» в корпоративное мероприятие. Подозрение закралось сразу, как только Татьяна с ходу обозначила размер взятки работнице ЗАГСа. Впрочем, не на этом ли я воспитал свою главную помощницу, не на подкупе ли чиновников выросло благополучие «Белого квадрата»? Но взятка – в том была чрезмерность. Отсюда и гигантский торт, и прочее, чрезмерное… Впрочем, кашу маслом не испортишь. И Борис-два констатировал, что результат достигнут, базовый индикатор в отчетности выполнен (и перевыполнен).
И наконец – вишенка на торте. В разгар торжества в квартиру постучался, - именно постучался, ибо звонка собравшиеся не услышали, - фотограф, немолодой, лысеющий, с большим фотоаппаратом на груди. Следом в квартиру ввалился лыбящийся Алдар со штативом и двумя зонтиками под мышками.
Свадебную фотографию пришлось отложить из-за нежелания невесты с формулировкой «до лучших времен».
Фотограф помрачнел. Я успокоил его: на размер гонорара это не повлияет. И предложил сделать фото всей гоп-компании. А Татьяна – запечатлеть трудовой коллектив «Белого квадрата». Вот и Алдар в кои веки под рукой.
«Алда-ар!» - гаркнула Таня.
Водитель пулей вылетел из санузла с мокрыми руками и показал их офис-командирше ладошками вверх.
Как я ни упирался, меня усадили в центр. Тут же на мои колени прыгнул Кеша. А что, тоже член коллектива.
Так что мероприятие шло по плану. Были даже танцы. Лори не возражала.
Мой главный инженер весь вечер просидел пьяненьким в углу под торшером, и ни в какую не хотел участвовать во всяких там розыгрышах, приветствиях - Оксана и Нюра развили бурную деятельность. Ее, кстати, порицала Татьяна: «Уймитесь, девки, это вам не выпускной вечер!» Молодые из группы взаимопомощи пытались спеть. Паренек запинался и краснел с приветственным адресом. Тогда инициативу перехватила его подружка в джинсовой курточке, выразив все коротко и ясно: «Борис, Лори, знайте, вы для нас пример! Мы тоже будем жить. Растить детей, вот». Девушка расплакалась.
По решению старших половина огромного торта была отдана юной парочке.
А свежеиспеченная супруга в этот момент лежала в спальне, обессиленная, в изголовье на ночном столике перед ее глазами стоял в рамке документ ЗАГСа.
- Вырасти ее, Боря, ради нашей идиотской любви. Не спорь, - в изнеможении погладила руку жена. – Идиотская, но любовь… Я любила тебя. Люблю...
Мы поцеловались. В губы. Этого не было давно. Очень давно.
Лори так и лежала в «подвенечном» платье, который для нее соорудила Татьяна с привлечением лучшего портного города.
- Выучи ее, ты умница, ты можешь… А что делать со мной после, Васька тебе объяснит, он самый близкий мне из нашего рода.
- Не говори так, Лориго.
- Иди к ним, - коснулась ручкой моей щеки, - и знай, я счастлива, у меня ничего не болит. Иди к гостям, а то некрасиво.
Когда я прикрыл дверь спальни и вышел в гостиную, Татьяна поймала букет невесты, и была этим крайне рассержена.
Маркаков с женой, ясноглазой длинноногой блондинкой, выше мужа на голову, веселились на всю катушку.
- Так-то я не пью, - беспрерывно чокаясь, повторял гаишник, - работа не позволяет…
- Пей уж, - смеялась его супруга, - придется опять мне за руль садиться.
Маркаков со сбившимся галстуком в который раз пояснял присутствующим, что он тут главный свидетель, что это он познакомил жениха и невесту.
И я поддакивал, чокаясь и обнимаясь с Маркаковым.
Еще одним заметно окосевшим гостем вечера был Борис-два. Он сидел в углу, закусывая коньяк и водочку тортом. Заедал горечь утраты. Все знали, что недавно он похоронил жену, долго болевшую, и особо его не беспокоили.
Но и главный инженер неожиданно развеселился, когда увидел бабу Чепу. Так Чебурашку переиначила на свой лад Варенька. Баба Чепа вышла, на пару минут оставив Варежку в спальне. Наша дочка проспала пол-торжества на руках няньки. С некоторых пор Чебурашка, эта бездомная сборщица «пушнины», стеклотары, обрела кров в нашей квартире. Я предложил, она не отказалась. Просто я знал историю ее бездомности. Когда-то она жила в соседнем доме. Но сын погиб в Афгане, а невестка выгнала из квартиры. Ее знали все соседи. В домоуправлении закрывали глаза на то, что бездомная ютится в техническом помещении под лестницей, штатный плотник соорудил ей там нары, и денег не взял, жители дали матрац, белье, посуду, даже чайник. Жители тащили ей утварь и теплые вещи. Чебурашка кланялась со словами: «Спаси вас, Бог». Добрые люди выхлопотали ей пенсию за сына – тем и жила. Да еще сбором «чебурашек» - популярных евробутылок 0,5. Даже местные пьяницы старались оставить ей опростанные емкости из-под водки и пива. Местные иногда просили посторожить ее что-нибудь во дворе, знали, что Чебурашка не украдет, а подчас – и коляску с ребенком. Она была глубоко верующей, знала молитвы. Иконка висела в ее закутке под лестницей, над нарами. Как могла, Чебурашка поддерживала себя в чистоте: в котельной ее пускали помыться и разрешали легкую постирушку.
Смутная мысль оформилась в действие, когда стало ясно, что дочке нужен постоянный уход, что Лори охладела к материнским обязанностям, да и физически не способна к ним, и что разовые визиты подруг не решают проблемы. А я? После появления бабы Чепы и судорожных попыток выправить запущенные дела фирмы я спал, как убитый, даже если дочурку орала посреди ночи благим матом.
Нянька облюбовала в нашей квартире темнушку, я поставил туда старую холостяцкую кровать, новая жиличка повесила над ней иконку, и ни какую не желала спать в спальне. «Привыкла я там, в подвалах, прости, сынок». Где-то я ее понимал. Темнушка имела дверь, я врезал замок, вручил ключик. Чебурашка посмотрела на меня благодарно. У человека должен быть если не дом, то хотя бы свой угол.
Колыбельных она знала неисчислимое множество, меняла по ходу мотив укачивания. И нянька из нее была отличной. На ее руках дочка засыпала мгновенно. Чебурашка, Чепа была невысокой, полненькой, уютной, Варенька к ней липла. Сперва Чепа спала рядом с кроваткой Вари на раскладушке,
Помогли сайту Реклама Праздники |
При цитировании ссылка на сайт обязательна. Exsodius 2008 - 2025
18+