Захолустье 2

дали, а придешь домой, грит, ни отдохнуть, ни пёрнуть – один гвалт …
         - Нюрка, ты чудо, я тебя люблю, - прошептала, выйдя из спальни, хозяйка. Халат висел на ней, как на огородном пугале.
          - А-а, коза! – чмокнула подружку Нюра. – На тебя лица нету, моль стрёмная! Трахаться и рожать ума не надо, овца ты стриженая. Главно, человека на ноги поставить, зыришь поляну? Давай-ка шевелись, мамаша!
         - Болеет она, - тихо сказал я. – Анемия, типа того… - не объяснять же Нюре, доброй душе, про диагноз из трех букв. Сама гостья излучала здоровье: крупные руки, румянец на круглом лице, розовые губы, белые зубы, арбузные груди, ноги – колонны.
         Нюра на миг посерьезнела и кивнула.
         - Зато девочка у вас чудо! – Нюра бросила умильный взгляд на посапывавшую и сытую Вареньку. - Реснички как у певички! Прям такой сладкий фрукт!.. Пэ-эрсик! Прям взяла бы и удочерила, а то надоели одни мужики в доме, - захохотала веселая товарка по киоску «Фрукты-Овощи».
         Странное дело, Варежка, просыпавшаяся от малейшего нашего чиха, и ресничками не повела на громогласные разлагольствования нашей спасительницы. На руках у Нюры, прижатая к внушительному бюсту многодетной мамаши, дочка мгновенно заснула.
         Даже Кеша признал авторитет шумной гостьи и потерся о крепкие ноги гостьи.
         Через день после ее ухода, после настойчивого звонка, в дверь просунулась  рука с большим тортом. Не сняв куртки, Оксана с порога зачитала поздравительный адрес от имени группы взаимопомощи «Кедр». В нем были такие строки: «Заварила ты кашу, Варя! Расхлебывать будет весь свет. Вари, Варя! Твоя каша – еда наша!». Буквы обрамляли цветочки и сердечки, начертанные разноцветными фломастерами. 
         Варенька на руках у Лори проснулась от шума и заплакала.
         Насчет всего света – это, конечно, через край. Но я понял подтекст неуклюжего пожелания: Варенька была первой от ВИЧ-позитивной пациентки, да еще рожденной здоровой. Дело не в диагнозе. Раньше все «вичевые» делали аборт. Врачи были не против, даже очень не против. Допустим, ребенок появлялся на свет ВИЧ-отрицательным, вставал вопрос: кто и как его будет воспитывать «по жизни»? Жизнь коротка… Варенька своим криком возвещала: люди и со страшным диагнозом могут работать, учиться, создавать семьи и рожать детей. Надо только спокойно принять свою болезнь. Принять и простить. И не винить белый свет.
         Оксана вручила торт от имени группы, сделала загадочное лицо, сморщила точеный носик, закатила глаза:
         - Та-дамм!.. А теперь вишенка на торте… - староста сделала пассы фокусника, плавным жестом извлекла из-за пазухи бумажку. Откашлялась: - «Бассарова Варвара Борисовна… Возраст четыре месяца… Антитела прочерк… нуклеиновые кислоты… прочерк… трам-тара-рам, бла-бла-бла…» Аллеу, родители, - барабанная дробь! Та-дамм!.. Дочка ваша здорова, как корова! Ура!
          Я собирался получить подтверждение первичного анализа в лаборатории СПИД-Центра утром, но к концу дня он был готов, Оксана сделала копию тестового бланка (старосту группы взаимопомощи в Центре знали многие). Через две недели после рождения Вареньки ее анализ на ВИЧ уже дал твердый отрицательный результат. Но мы с Лори все равно волновались: битые диагнозом, были сыты по ноздри ложно-отрицательными диагнозами. Ведь самый первый забор крови в первые 48 часов жизни дочки, еще в роддоме, дал положительный результат. Но тогда лечащий врач, после телефонной консультации с Тришиной, успокоил: обычное дело, в крови младенца еще циркулируют антитела матери, через пару недель «все устаканится». Так и вышло. Решающим же для снятия ребенка с диспансерного учета должен был стать отрицательный анализ при достижения трех месяцев младенца.
         Как? Неужели прошло три месяца?!..  В этой круговерти ночей и дней, сдобренной кислым духом описанных клеенок-пеленок, телодвижений, порой зряшных, над комочком плоти по имени Варвара Борисовна, оказывается, пролетел целый отчетный квартал. 
         Я заорал. Лори заплакала. Следом завизжала Варенька. Кеша мяукнул.
         Оксана сделала козу Вареньке – дочка издала радостный бульк, староста кинулась нас обнимать:
         - Круто! Народ, это дело надо срочно отметить!
         Лори трясущимися ручками нацепила очки и перечитала официальный бланк исследования крови Бассаровой В.Б.
         Присутствующие мгновенно переместились на кухню. Лори засуетилась, кинулась что-то разогревать на плите. Я изъял из холодильника бутылку сухого красного «Саперави», про которую мы в эту зиму позабыли, расплескал красную влагу по бокалам.
          - Вау, засада! Брось, подруга, - отмахнулась Оксана от закуски. – Пьем стоя. За Варьку все пьют стоя. Туш, барабанная дробь!.. Та-дамм! Будь, Варвара! – она обмакнула безымянный палец в бокал и мазнула лобик ребенка. Дочка опять радостно булькнула. – Пусть у тебя, Варя, все будет варенье! Барабанная дробь!
         - Все равно грудью не кормить, - хихикнула Лори и осушила бокал до дна.
          Я не узнавал ее. Впервые за последний месяц Лори смеялась. 
          - Смотрите, смотрите, - хозяйка вытянула руку в сторону окна.- Не видите? Весна…
          У нас словно раскрылись глаза. Снег с жестяного подоконника исчез, по краю балкона разгуливала птичка, воздух потяжелел и посинел. Кеша прилип к стеклу. 
          - Ура! – заорала Оксана. – Пьем за весну!
          Боря глотнул из бокала и сказал: «Это вино из одуванчиков».
          Звон бокалов, смех.         
          Забыв о технике безопасности, Лори склонилась над кроваткой. Варенька посучила ножками, судорожно махнула ручкой. Щека матери окрасилась красным. Лори побледнела, испугалась. Испугались все, не поняв, в чем дело. Оказывается, забыла о предостережении опытных нянек: ноготки грудных младенцев что бритвочки. И о заповеди всех мамочек (особенно с ВИЧ) – надевать на ручки малюток варежки.       
          Кровь!..
          Конечно, заражение было исключено. Но кровь как предчувствие. Жизнь как проклятие. Неразлучная пара, что варежки на шнурке.
          После того , как одуванчики распылят семена – гибнут. Не лишено логики. Лори знала, что после родов, успешных в силу химиопрофилактики, того же зидовудина, и последующей его отмены долго не протянет... Этого я не знал. Не понимал необъяснимого отчуждения Лори от дитя. Оно было выстрадано и, как ни парадоксально, являлось проявлением жертвенной любви к дочери. Мать не хотела, чтобы вслед за ней, тоскуя, страдала дочь.
          Терпкое это вино. Вино из одуванчиков.
            
            Пленка 22е. Бассаров. Засада. Ловец во ржи
    
          Может, мы слишком много смеялись в тот день?         
          Отлетел тополиный пух, обмякло июльское пекло, отшелестели дожди, синее небо, уже не жарко, еще не холодно, всюду продавалось пиво и мороженое, кот Кеша ушел в загул, даже дворняжки во дворе ленились лаять… Живи и радуйся. Не получалось.
          Я где-то читал, что самоубийства чаще случаются не в пасмурные дни, а как раз в солнечные деньки. Ладно бы, у нас в Захолустье, депрессивном по названию, в стране, которая еще не очухалась от шоковых реформ, однако согласно статистике сводят счеты с жизнью чаще в Скандинавии с высоким уровнем бытия. Эту тенденцию подметил еще Сэлинджер, и дело было не «Над пропастью во ржи», что, отталкиваясь от мрачного названия, объяснимо, а в курортном отеле у моря. И денек был такой… купальный, словом. О’кей, купайся в море, загорай, почти рай, бананы жуй - в ус не дуй, наконец, трахайся, чувак. А чувак выносит себе мозги из револьвера. И не жаль ему ни спящей молодухи (такое тело пропадает!), ни забрызганных обоев в номере элитного отеля. И название рассказа характерное A Fine Day for Bananafish. Как всегда, заголовок перевели кондово, что преподносится как особо тонкое, блин, мастерство: «Хорошо ловится рыбка-бананка». А прекрасный денек, выходит, запутался в мелкоячеистых сетях подстрочного перевода? В нем-то вся соль. И боль. A Fine Day for Suicide.
         Психологи объясняют упомянутый парадокс непереносимым разрывом между тьмой в душе, томящейся в клетке из ребер, и ослепительным небом, смехом живущих жующих. О’кей, покидать мерзотно-пасмурный мир как-то оно легче, согласитесь. Ага, CatcherintheRye. Так именуется знаменитый роман Сэлинджера в оригинале. Ловец во ржи.
          После завершения химиопрофилактики для рожениц с ВИЧ, -  Л. Арпиульева была первой в этом статусе не только в регионе, но и восточнее Урала, - ее обещали включить в «шорт-лист» получателей ВААРТ через год после родов.
          Все по плану, но Ловец внепланово затаился во ржи… Ловец это капец. Шизец.
         Выборочное применение терапии началось в 2002-м, весной: битерапия, два препарата. Лори не дождалась лечения всего семь месяцев. Хватило и неполного полугода, чтобы измочаленный родами организм отреагировал необратимыми изменениями.
         Перед уходом в декретный отпуск Лариса Алексеевна Тришина по телефону предупредила Лориго о планируемых сроках запуска ВААРТа. А главное, понизила голос лечащий врач, с учетом успешной реализации вертикального пути и внедрения трехэтапной химиопрофилактики, первыми в стране, о чем ушел рапорт в большой Минздрав, а также состояния здоровья мамочки, главный врач вправе не откладывать терапию на год. Надо только оформить письменное согласие на высокоактивную терапию с возможными побочными эффектами. Во время телефонного разговора я спал мертвым сном: Варенька плакала всю ночь. Лори обещала передать суть послания мужу.
         Но она не сказала мне о звонке Тришиной.
         Не хотела мучиться от «побочек»? В 2004-м, после отбытия Лори, когда запустили пилотный проект «Глобус» уже в объеме тритерапии, многие диспансерные пациенты отказывались от ВААРТ – высокоактивное лечение сопровождали упорные мифы о его вреде, заговоре мировой Закулисы вкупе с фарминдустрией, прочая ахинея.
         Но с Лори, думаю, другой случай. Было ли то осознанным суицидом в солнечный день? Не дождалась или не захотела ждать? Рожь не дает ответа, молча волнуется у края пропасти...
         Засада, перевела бы культовый роман Оксана. Короче и точнее.
         Оксана пришла на помощь в трудные ясные дни конца лета – последнего лета! - когда самочувствие Лори резко ухудшилось. Засада всегда там, где не ждали. Симптоматично, что болей не было. Просто Лори целыми днями смотрела в окно.
         Кончилось тем, что Варенька начала узнавать Оксану. Путать с