В разгар холодной войны не менее холодной зимой 1980-1981 в госпиталь Нью-Йоркского университета поступили несколько человек со странными высыпаниями на кожных покровах. Как на картинках Энди Уорхолла. На нижних конечностях цвели узелки коричневато-красного и голубовато-алого колеров. Только у одного, беженца из Западной Африки, они изъязвились и омертвели. Ну, чесались, понятно, а более никаких неприятных ощущений. Сам пациент считал это реакцией на новый вид «крэка» и, улучив момент, сбежал из клиники. Ни у кого из больных, даже у безработного актера, «гея с оф-оф-Бродвея», как он себя величал, внутренние органы поражены не были. Похоже на саркому Капоши. В любом случае – не заразно. Пациентов сняли с карантина и отпустили восвояси медленно умирать - они тотчас растворились в клоаках Большого Яблока. Полиции, взявшейся было за поиски беглого африканца, дали отбой.
На излете той же зимы в центре Москвы в подворотне напротив магазина «Колбасы», что на улице Горького, позднее Тверской, человеком, скалывавшим лед с мостовой, была засечена пара крыс. Дворник Гасан замахнулся на наглых тварей совковой лопатой, но те и усами-хвостами не повели. Странность заключалась в том, что склад магазина «Колбасы» находился на другой стороне улицы, а крысы вынюхивали что-то в ветреной малоаппетитной подворотне. Верная свита дворника Гасана, две приблудные дворняжки, кинулись было на хвостатых пришельцев, но на полпути поджали хвосты. Крысы не боялись ни людей, ни собак и, что самое удивительное, дневного света.
Через две зимы пациенты с признаками, схожими с саркомой Капоши, отпущенные из Нью-Йоркского госпиталя, померли. Хотя заболевание длится в среднем не менее восьми лет (зависит от состояния иммунной системы). В муках, естественно. Дальше – больше. Саркома Капоши наблюдается крайне редко. Один случай на миллион и, как правило, у oldies, у старперов. Отпущенные пациенты же были тридцатилетними, да еще гомосексуалистами. По теплу гейское сообщество оплакивало погибших от неизвестной заразы в Лос-Анджелесе.
А ведь еще неистовый Никита предупреждал об опасной роли в судьбе России пидорасов. Недаром мужеложство было в стране под запретом, осуждалось УК РСФСР и простым людом. Так что после ряда исторических опытов, предпринятых мною, вернее, исторических реконструкций, о коих речь ниже, могу ответственно заявить, что СРУ тут не при чем. Скорее, тут уместен Срам.
- Срам!- бросила в сердцах уборщица тетя Тася. Но сперва она спугнула главного режиссера областного театра кукол, целовавшего девушку в закутке меж декорациями. Обычное дело. Театр же. В райкоме комсомола, где ранее убиралась тетя Тася, бывало, творилось кое-что похлеще. Прямо на столе. Но девушка в импортных джинсах, откинув волосы, обернулась на звяканье дужки о ведро особью с бородкой и усами. Хиппи без роду и племени. Тетя Тася сплюнула в ведро и спонтанно огрела мокрой тряпкой срамную парочку. Уборщица была уволена и через день восстановлена после обещания молчать про это самое. Ну, про срам.
Aidsэто цели. Мишени. Цели наметили стрельбой по реперам. Однако бойня прошла тихо, без страшилок первой половины века, традиционного бряцания доспехами, лязга гусениц троянских коней, размахивания мечами, осады крепостей, ее обозначения в виде противотанковых ежей, газовых камер, треска ксенофобских речей и пулеметов, инверсионных следов торпед и сверхзвуковых истребителей, вспышек трассеров и ракет класса «земля-земля», а то и вовсе без класса, набивания песком мешков для блок-постов, натягивания противогазов, колючей проволоки и прочего абсурда, – коварный агрессор сменил тактику и напоследок попробовал извести род человеческий его же оружием. Изнутри. Его же Срамом. AIDS. Он же СПИД.
Впрочем, вирусная нагрузка при арифметическом делении на каждого насельника Земли была к началу описываемых событий ничтожна. В Захолустье снег вообще лежал двухметровым пластом, будучи девственно чист, что белый лист. Его пересекали по диагонали лишь трассирующие следы зайцев, волков и мышкующих лисиц. Этот тетрадный лист с округлым девичьим почерком, с помарками и кляксами на полях, был вложен в конверт с лиловым штампом: «Адресат не проживает».
Историческая вина – движущаяся сила, когда мотивация движения низов (в данном случае, низа) сокрыта от верхов. Так формулировал доцент кафедры новейшей истории, известный тем, что на большой перемене ходил, через дорогу от истфака, на котором учился Борька Бассаров, в кафе «Север», где продавали вино «Агдам» в разлив. Закусывал карамелькой, ее буфетчица давала постоянным клиентам в виде бонуса. О слабости Прокопыча знали все, даже декан, но жалели старика (он преподавал и на филфаке). На третьем курсе мы с Борькой перед зачетом сбросились и преподнесли доценту бутылку молдавского коньяка «Три аиста». Прокопыч сунул бутылку в пузатый портфель, пробормотав, что лучше б взяли побольше «Агдама». Что случилось дальше с доцентом-алкашом, не ведомо, ибо Бассаров бросил Иркутский университет на пятом (!) курсе. Учеба потеряла для него смысл. На истфаке доучивались карьеристы, в одночасье, после развала Союза, став неудачниками, хотя они еще не осознали сего исторического феномена. В его группе, сетовал в общаге Борька, добрая треть была кандидатами в члены партии, и это, прикиньте, в двадцать лет! Еще треть, как и Борис, - комсомольскими активистами. История не наука, а боевая легенда государства, усмехнулся мой сосед по комнате.
Выдал диагноз.
Не сказал, а припечатал терминальную стадию столетия. Век, уходя, агонизировал. Закономерность исторических событий обратно пропорционально их духовности, пометил нравы умница Володимир Ключевский - что каленым тавром! – за неполную сотню лет до описываемых событий.
Или, в трактовке Бассарова, нравственная категория исторической вины имеет долгое послевкусие коньяка.
Пленка 02d. Бассаров. Улус Москва
Пить на борту «ТУ-154» нельзя, еще действовали правила советских лет, но Харя то и дело прикладывался к литровой бутыли «Распутина», закусывая остатками бортового завтрака, и отпускал сомнительные шуточки вслед длинноногим стюардессам в мини-юбках.
Спать в самолете я не умею (пить водку из-под полы тоже). Тогда старенький «ТУ» пилил до столицы из наших мест, забытых и Политбюро, и Ельциным, страдавшим алкогольной амнезией, восемь часов чистого полетного времени. Чтобы убить это самое время, я пытался читать газеты, купленные в промежуточном аэропорту Новосибирска, но незаметно мысли мои потекли за Урал, в сторону пункта назначения.
Итак, мы летели в Москву, в западное Захолустье. Это спорное определение могу подтвердить бесспорными, на мой взгляд, резонами. Ну, все-таки я историк.
Во-первых, улус это не темная деревня немытых монголов, а изначально, по понятиям эпохи Чингиз-хана, да и в поздние века – народ. И даже государство. В нашем случае - крупное феодальное владение, каковым по-сути являлось Московское княжество.
Москва выросла из улуса старшего сына Чингиз-хана - Джучи, самого дальнего «заахн улс», захолустья. И выросла скорее генетически, нежели локально. Погодите заливать свинцом глотки древним горе-изыскателям! Ойконим «Москва» переводится как «жидкий, топкий, сырой, слякотный». Короче, болото. Москва-ква-ква. И когда в 1990-х столицу РФ, бывшей РСФСР, заволокло дымными зарядами, то горели не торфяные болота Подмосковья – тлела история. Официальная дата основания Москвы (12 век) примерно совпадает со следами низкорослых монгольских лошадок, четко выдавленных в сыром грунте речки Неглинки, притока Москвы, а «неглинок» на древнеславянском означает маленькое болотце с бьющими ключами.
Кабы не «топкое место», к Москве-реке пробралась бы конница Джучи и разбила на ее брегах свои шатры, крытые изнутри тонкими пластинами золота (кстати, неплохой теплоотражатель). Непобедимая конница отступила. Так и случилось, что Золотую Орду основали юго-восточнее, на Итиль-реке.
При ином раскладе пасьянса госпожи Клио Москва вполне могла стать стольным градом Захолустья. Ничего обидного в сем посыле нет, ибо «Заахн Улс» переводится с монгольского как Пограничное Селение. Ни более, но и не менее. А Москва – задворки Европы. Вот это куда обиднее. Азиаопа-с. Московское царство XVI–XVII веков было «типичным восточным ханатом (ханством)» – это утверждает Хара Даван на основе сведений Николая Трубецкого и многих историков-востоковедов. В этом государстве использовался татарский язык наравне с русским, и татары-ордынцы были представлены в правлении как Московией, так и прилегающими к ней татарскими государствами – осколками Золотой Орды, или Улуса Джучи. Татарами в те века называли всех нерусских, прискакавших с азиатской стороны. «Улусу старшего сына» и его правопреемнику Москве выпала жертвенная доля «бысть» столицей Пограничья, зажатой между двух сверхдержав. Меж двумя мирами.
Таким макаром, были успешно отражены крестовые походы католиков на восток после установления державы Монгол и присоединения к ней русских земель. Напрасно крестоносцы возобновили их в ходе распада державы Монгол и ослабления Улуса Джучи. Плохая идея. Им опять дали по зубам – они клацнули зубами синхронно с забралами железных «водолазных» шлемов. Потерпев несколько поражений от монголо-татар и русских, крестоносцы в первой половине XV века отказались от продолжения военного натиска на Восток ввиду полной его бесперспективности. Неизменно «лажались» и прочие покусители на Русь. Русские дружины, взявшие на вооружение уникальную тактику тумэней Чингиз-хана, регулярно побивали надменных литовцев и поляков. При этом московский князь Василий II был верным соратником татар-ордынцев.
Москва – фронтир, столица Пограничья. Западного Захолустья. Евразии. Бронированный форпост между Западом и Востоком.
Да изнеженная Европа должна лобызать асфальт Садового кольца, делать буддийские простирания вкруг оного по ходу солнца - за то, что русская столица не пустила на просторы альпийских лугов, остановила неукротимую монгольскую конницу, которая на раз-два разобралась бы с неуклюжими готическими полками саксонцев, выстроенными в шахматном порядке, скованными тяжелыми латами и глупыми уставами. И позволила бы европейцам веками попивать кофеек в своих стриженных садах (какой идиотизм, однако, стричь Природу!). Закат Европы.
С другого боку, на восточной окраине монголосферы, Улус Верховного хана и вторая стена Захолустья с трудом сдерживала напор китайских орд. С трудом, потому что начал выветриваться из памяти правнуков