Золотые кони.

Через день или два за ними в погоню отправилась сотня белых. На лошадях, пушку с собой взяли. Вот пять пароходов плывут по течению, люди там спят, еду готовят, гуляют по палубе. А сотня преследователей на лошадях, пешком, да, и дороги тогда были не покрыты асфальтом. Лошадям нужен отдых, людям тоже. Надо всем поесть. Им удалось на одной из пристаней вдоль Енисея захватить пароход. Погрузились и догнали в районе Лесосибирска беглецов.Лесосибирска тогда ещё не было – были деревни Маклаково, Абалаково, а догнали белые красных в районе Монастырского. И, вот эта сотня расправилась с тысячей.
-- Как расправилась?
         Дядя Костя немного помолчал, подыскивая слова, чтобы они не травмировали девочек:
-- Кого-то убили на месте. Кто-то успел сбежать в тайгу. Но люди городские, без снаряжения, еды, через несколько дней сами вышли, покусанные гнусом, комарами. Тогда же из деревень, которые я назвал, подтянулись жители. И тоже приняли активно участие в побоище.
-- А на чьей стороне?
         Девочки притихли, как бы представляя, осознавая, какая трагедия произошла в то далёкое время.
-- На стороне белых. Людей расстреливали, резали, топтали лошадьми. Бывшие гимназисты, это исторический факт, оказались по разные стороны баррикад, убивали друг друга, забивали насмерть камнями. Хоть у красных и было численное преимущество, они проиграли.
-- А почему?
-- Наверное, потому что у преследователей дух тогда был покрепче. Плюс опыт боевых действий, злости больше. – покачал огорчённо головой.—Безумное время.
         Воцарилась тишина.
-- А потом? Потом что было?
-- Потом? Около сотни человек пленных привезли в Красноярск. В том числе Аду Лебедеву и её мужа Вейнбаума. И здесь всех … здесь всех убили. Кого-то судили, а потом расстреляли, кого просто… убили. Я не буду вам рассказывать во всех подробностях. Но это были ужасные смерти. Не быстрые, если коротко и ёмко.
         Подружки зябко поёжились, как будто им было холодно.
-- Какая жуть!
-- Ага, и не говори!
-- Дядя Костя, а что стало с золотом?
         Константин Владимирович тряхнул головой, как будто стряхивая наваждение, густые волосы разлетелись, пятернёй поправил чёлку, насмешливо посмотрел на Элю и Наташу:
-- Какие вы корыстные девчонки!
-- Мы не корыстные, а любознательные. – ответила Эля. – Нам для реферата нужно!
-- А я уж, грешным делом, подумал, что сейчас вы отправитесь на поиски золота.
         Наташа задорно подмигнула Эле:
-- Ну, не сразу сейчас, вот как только узнаем, где оно спрятано.
-- Да, никто толком не знает историю этого золота. Есть легенда, что одному пароходу удалось вырваться. Меньше сотни человек прибыло в Архангельск. Но это лишь легенда. Никто не дошёл до Архангельска.  Отметок о приёме золота на хранение в банке, на сколько я знаю, нет. Вроде как в банк Енисейска поместили. Но город тут же пал, документы пропали. Золота нет.
-- А, может, в тайге спрятали? – перебила Эля.
-- Тонна золота в слитках. Это не иголка в кармане. Не знаю где оно. Те, кто перевозил, погибли, те, кто искал, кто погиб, кто сгинул, кто умер уже. Свидетелей, понятно, нет уже на свете. Кто-то удрал в Европу, в Китай от возмездия, когда Советская власть вернулась в эти края. Кого-то захватили в плен, думаю, что под пытками они бы рассказали, где золото. Но оно так и не всплыло нигде.
         Тяжело вздохнул, было видно, что Константину Владимировичу очень тяжело подыскивать слова, рассказывая эту тяжёлую историю.
-- Эх, жаль. – вздохнула Лошадка.
-- Не переживай. На нём столько крови, что ни к чему оно вам. Не принесло оно счастья ни одним, ни другим. – дядя Костя нежно погладил по голове Наташу. – Что-нибудь вам ещё рассказать?
         Эля поднялась, выключила диктофон в телефоне:
-- Дядя Костя! Спасибо! Очень интересно! Если бы не диктофон, то столько информации, что не успевали записывать, так всё увлекательно, захватывающе!
-- Понравилось?
-- Не то слово! – Наташа подхватила. – Вот бы нам так уроки интересно вели. Я и почти ничего не записала, только и слушала, а в голове только одна мысль: «Говорите, продолжайте!» Мне дедушка так про вас рассказывал. Я не могла понять. А вот теперь я с ним согласна! Спасибо!
-- Теперь будем писать реферат – Эля засобиралась. – Ой, так время незаметно проскочило!
         Девочки вы шли на улицу и возбуждённо обсуждали услышанное.
-- Вот всё сходится!
-- Это точно!
-- Давыдов что-то нашёл в петролигафах …
-- Чего-чего?
-- Петроглифы – это рисунки на скалах. Я сначала у Ады нашла, потом уже в интернете посмотрела. – пояснила Эля.
         Лошадка уважительно посмотрела неё:
-- Ну, ты даёшь, подруга! Прямо растёшь в моих глазах! Быть тебе академиком.
         Эле была приятна похвала, она немного зарделась:
-- Ну, вот. – продолжила  она. – Он нашёл эти рисунки на скалах, скопировал их. Затем пишёт этому масону архитектору Батенькову, мол, нарисуй здание, и каким-то образом передаёт зашифрованное послание. Надо в здании для следующих масонов зашифровать, где спрятаны золотые кони.
-- О, как!
-- Да!
-- А как он передал? Где Красноярск, а где Томск? Думаю, что и следили за ними. Как думаешь? – Лошадка настаивала.
         Эля пожала плечами:
-- Могу ответить, как дядя Костя сейчас говорил. Чисто гипотетически…
         Наташа перебила:
-- Ну, ты даёшь, как губка впитываешь умные слова! Скоро заговоришь, так никто не поймёт.
--Умный поймёт, а дуракам и необязательно. Так вот. Гипотетически, мог с попутчиком отправить тайное послание. Мог и тайнописью зашифровать.
-- А это как?
-- Я читала, как революционеры это делали. Самое простое – написать  молоком.
-- Чем, чем? Молоком? Я не ослышалась?
-- Нет, молоком. Пишешь. Потом сушишь. Сверху обычными чернилами письмо, мол, жив, здоров, хорошо кушаю, много гуляю, дышу свежим воздухом.
-- А дальше?
-- А дальше, тот, кто получил письмо, прочитал написанное чернилами. Зажёг свечу, и над пламенем водит письмо туда-сюда. Написанное молоком проступает на бумаге, читаешь тайное послание. Выгорает высушенное молоко.
-- Ух, ты! Круто! – Наташа была в восхищении.
-- Там много чего написано. Я всё не запомнила. А вот про молоко запомнила. Наши войска, когда воевали во Франции, они много чего узнали. Особенно у французских и немецких монахов. Они ещё те были хитрецы. Ну, и, думаю, как дядя Костя рассказал, масоны тоже не лыком шиты были. Они же по всему миру были, надо же было как-то общаться между собой. Вот тогда, и была развита эта тайнопись. Уф! – Эля пока говорила даже вспотела, вытерла тыльной стороной ладони лоб.
-- Значит. Гипотетически. – Наташа тщательно, с артикуляцией губ произнесла слово. – Наш Давыдов пишет томскому Батенькову, мол, ты это, нарисуй дом красивый, а в фасаде зашифруй, где кони золотые спрятаны. Потом придут другие масоны, прочитают, откопают и отдадут народу? Так вытанцовывается? – Лошадка была горда собой, что расшифровала мудреный ребус.
         Эля пожала плечами:
-- Получается так. Только потом фасад снесли. Осталась лишь сама коробка. Идём, поглядим на неё, вдруг чего и увидим.
-- Ага! Давай!
         Дети пешком прошли пару километров, встали, рассматривая здание. Жёлтое, деревянное с вытянутыми окнами. На фоне окружающих строений, оно смотрелось инородным телом.
         Вокруг красивые старинные здания, сделанные из камня, кирпича. К нему с левой стороны примыкал Дом Офицеров. Красивая архитектура. Сверху, на крыше беседка. И это… Жёлтое, деревянное. Снести его, так никто и плакать не будет.
         Девочки, задрав голову, рассматривали его.
-- Ты чего-нибудь интересное видишь?
-- Не-а. А ты?
-- Тоже ничего. Давай, перейдём через дорогу, может, что-нибудь наверху спрятано.
-- Давай!
         Девочки перешли дорогу, задрав голову, рассматривают Здание Благородного собрания.
         Наташа склоняет голову то к одному плечу, то к другому, пытаясь рассмотреть здание под разными углами:
-- Эля, что видишь?
         Эля пожала плечами:
-- Здание старое. Посередине три высоких, вытянутых окна. По докам от них по две колонны. От колонн по три окна с одной и другой стороны. Колонны держат сверху треугольный козырёк, кажется, его называют «портик». Думаю, что раньше здесь был вход, но его, наверное, снесли.
-- Угу. – Лошадка кивнула. – А ещё? Необычное видишь?
         Эля ещё раз внимательно разглядывает здание.
-- Знаешь, чего я тут не вижу?
-- Скажи.
-- Я не вижу ни одного масонского символа. Правда, я не знаю, как он выглядит, но думаю, что, вон, на соседних зданиях, всякие финтифлюшки, вроде, как украшения, а тут ничего. Видать, всё убрали со входом.
         Наташа согласно кивает:
-- Я вот тоже тут не ничего не увидела. А ведь это здание было самым красивым на тот момент. Благородные собрания тут проходили, балы, наверное, всякие. Дамы в длинных бальных платьях. Мужчины в смокингах. Свечи. Оркестр. Возле входа кареты с холёнными лошадьми. Эх. Романтично было! А смотрится сейчас как облагороженный сарай. Неинтересный.
-- Точно. А ты вот без карет с лошадьми не можешь обойтись.
-- И ещё. – Лошадка снова склонила голову набок. – Доски. Они мне не дают покоя.
-- А в чём дело? Доски как доски.
-- У нас, на ипподроме, недавно обшивали старую конюшню сайдингом, это как доски, только пластиковые. Здесь, видишь, они горизонтальные, параллельные земле.
-- Ну. – Эля ещё раз взглянула на здание. – И чего?
-- На конюшне были прибиты старые доски