слова. Но этот смысл разыгрывается в слове. Во почему так близки мысль и слово. Их связывает смысл таким образом, что мыль уже в качестве смысла присутствует в слове. Условно можно сказать, что смысл является превращенной формой мысли, существующей в слове, в предложении, в тексте. Мысль можно извлечь из слова, из предложения, из текста, представив слово в виде понятия, предложение в виде суждения, а текст в виде рассуждения. Для этого необходимо конвертировать грамматический порядок слов в логический порядок мыслей.
Так что слова не есть то же самое, что мысли. Но они взаимно принадлежат друг другу таким образом, что мысли находятся в словах (логиях), облечены ими, являясь для сознания, а не для уха или глаза, в идеальном качестве смысла (лектона). В том самое место мыслям в сознании, а смыслам в слове, точнее, в языке. Мысль материализуется в языке как материи выражения в качестве явления, действия уже не идеи, а понятия, концепта, смысла. В этом смысле сам смысл есть результат, следствие работы мысли Понятие есть результат осмысления, концептуализации идеи. Как идея есть форма мысли, так понятие есть форма не слова, а смысла, его форма, а не содержимое.
Выходит, мысль является функцией идеи в сознании человека, который осмысляет идею уже в виде понятия, выражаясь словами. Само слово материальное, а смысл его, как и сознание того, кто представляет его словом, идеальное, как и сфера представления в качестве сознания, и сфера переживания в качестве души. Эти сферы различаются только в модальном отношении, являясь модусами существования человека, как душевного, сознательного существа. В этом смысле его душевная жизнь и сознательная работа или жизнедеятельность есть превращенная форма разумного существования, свойственного человеку как социальному, в общем, и индивидуальному, в частности, и личному, в целом, существу.
Здесь я полагаю индивидуальное, как единичное, частью не общего, а целого. В общем единичный является уже объективированным, лишенным своей идеальной конкретности и есть овнешненная абстракция. Телом явления в языке общения, социального отношения единственного становится «я», как личное местоимение единственного числа. Я обналичиваюсь в языке в качестве знака, штифтера «я». Обратно я возвращаюсь к себе из социального окружения, которое символизируется зыком, как стихией общения людей, составляющих таким образом производства (выработки и отработки) или творчества общество, в мыслях, в медитации под сенью, эгидой, а не игом, идеи.
- Я, конечно, вежливое существо, но из вашего запутанного рассуждения я, вообще, ничего не понял, - с огорчением признался несчастный телепат.
- И знаете, почему? Потому что вы ограничены чтением слов, а не мыслей, стоящих за словами. Вы схватываете шлейф чувств, языка переживания мыслей, если они есть, или самого существования субъекта, как объекта считывания. В лучшем, идеальном случае вы можете только сопереживать, вчувствоваться, проникаться его жизнью. Но вы не сможете телепатически проницать его мысли, ибо такая телепатия возможна только при условии, что он тоже телепат. Вторым, непременным условием передачи мыслей и чтения их на расстоянии является то, что этого пресловутого расстояния нет между ними. Такое возможно, если и только если их телом будет сам разум, а они – духи. Вы дух?
- В некотором роде да, дух.
- Так вот в этом роде, по его мере вы и понимаете меня, но не телепатически, а посредством речи или текста. И переживаете это понимание, непроизвольно двигаясь, если являетесь, как и я, душевным существом, по знакам это движения определяя, распознавая в каком душевном состоянии я нахожусь, размышляя. Поэтому вы умеете считывать не мысли, но чувства, занимаясь телепатией, которая буквально называется «передачей пафоса, чувства», а не мысли. Мысль не есть чувство, переживание, как она не есть и представление, как ошибались софисты, интеллигенты. Философы это знают. Впрочем, интеллигенты могут знать то в той ере, в какой являются ума бесплотным естеством. Но здесь интеллигента поджидает другая опасность: быть уже не материальным, прагматическим, а идиллическим, абстрактным существом, так сказать, «абстрактным гуманистом». Реальный гуманист – это идеалист, сторонник идеи человека, человечности. Это единственное, что доступно человеку в этой сфере. Чтобы идти дальше в этом направлении, следует уже преодолеть человека и стать метафизическим, идеальным существом, духом. На пути к этому духовному состоянию и находятся разумные существа, как следующая ступень эволюции разумной жизни после нашей, душевной ступени. От следующей ступени нас, во всяком случае, меня, отделяет смерть.
Мне интересно, служителем какой стихии вы, уважаемый гость, являетесь, как телепат: дьявольской идиллии (иллюзии), как это было прежде, или сатанинского овеществления и неизбежного его распадения в дионисийском хаосе, певцом которого были такой дегенерат, как Ницше, или, наконец, современного, не антихристианского, но антихристового симулирования. Если служитель дьявола энергичен, а служитель сатаны материален, то служитель антихриста информативен. Вы часом не айтишник, не кибернетик или не само кибернетическое устройство, вроде киборга, не техническое изделие искусственного интеллекта с блоком шаблонных эмоций, вроде «круглого квадрата» цифровизации, как «живой андроид»?
- Какой вы, Джон, пессимист. Я, напротив, оптимистически смотрю на жизнь. Поэтому мне, как служителю знания, доступна телепатия. Она дает непосредственное знание, позволяет видеть невидимое, сокровенное. Но у нас есть не только телепаты. Есть и ясновидящие, которые знают будущее. Это служители времени. Есть и те, кто непосредственно связаны с духами, которых вы называете «богами». Это пророки. Они служители духа. Все мы живем, чтобы быть счастливыми и приносить живущим в настоящем радость.
- Но если ваши ясновидящие, видят будущее, то они не могут не видеть смерть, которая ждет всех нас.
- Вот именно. Смерть возвращает нас туда, где мы прежде были. Оптимисты получают самое хорошее, что было в нашей жизни, а пессимисты, как вы, самое плохое, что случилось в вашей жизни. Поэтому мы, оптимисты, после смерти будем жить в раю и всему радоваться, а вы, пессимисты, будете жить в аду и всего бояться.
- В том, что вы говорите, есть какой-то смысл. Но какой? Так… Да, если размышлять на ваш оптимистический лад, то у мертвых нет будущего, а есть только прошлое, которым они живут: те, кто был при жизни оптимистом, помнит только хорошее, а те, кто при жизни был пессимистом, помнит только плохое. Значит, в смерти нет будущего, а настоящее сведено в ней к прошлому. Будущее есть только для живых, но, в конце концов, их будущее обращается в прошлое, и они, естественно, умирают. Сверхъестественной является не жизнь после смерти, а жизнь после жизни. Вечна жизнь, а не мы, живущие. Мы - смертные. Постоянным является состояние Я, в котором смертные могут находиться во времени только на какой-то момент времени. Само состояние Я продолжается, но меняются в нем находящиеся. Так и с жизнью. Она продолжается за счет нас, живущих. Парадоксально, но за бессмертие мы расплачиваемся собственной жизнью. Бессмертны всегда другие, но не мы. Я умер и Я стало уже другим - Я другого.
- Да, да, да. Я телепат и могу сообщаться с ними, этими другими, в мыслях, и быть ими. Поэтому они для меня не другие, а я сам. Так и для ясновидящего будущее есть уже настоящее. Пророк же живет вечным, ибо знает все про рок, судьбу.
- Пророк – это тот, кто есть речь бога; он говорит не от себя, а от его имени.
- Можно и так сказать, но суть не меняется. Пророк есть голос рока, судьбы, от которой не уйдешь, не спрячешься. Бог все видит.
- Для вас бог есть судьба. Вы фаталист.
- То, что должно случиться, неизбежно случится, - не сейчас, так потом. Я знаю о том, что случается сейчас в сознании не только себя, но и вас.
- Так откуда вы знаете, что не есть, а будет?
- Оно уже есть в настоящем, как будущее настоящее, как проект. Ясновидящий же знает его, уже как результат, как настоящее.
- Может быть, как прошлое, ведь результат есть ставшее, бывшее становящим. Вам, как телепату, ведомо то настоящее, которое для других, чьи мысли вы якобы прочитали, стало прошлым. Оно настоящее для вас.
- Никак нет. Я читаю их мысли одновременно с тем, как они думают.
- Если вы одновременно читаете то, что они творят, значит вы знаете это уже заранее, потому что чтение происходит во времени, как и творение. Можно читать только после творения. Если вы читаете во времени творения, то вы и творите. Следовательно, вы читаете свои мысли, а не чужие. И свои мысли вы приписываете другим.
- Нет, вы не они меня.
- Ну, конечно, я же не телепат.
- Я говорю серьезно, а вы ерничаете. Я также со-мыслю вам, как вы сопереживаете людям. Я владею синергией мысли. Мысль – это энергическое явление, это действие в голове. Я могу быть в вашей голове.
- В каком качестве? В качестве паразита сознания?! Значит, телепаты паразитируют на чужом сознании, вроде идеологов?
- Какой еще паразит. Я нахожусь в ментальном симбиозе с теми, чьи мысли читаю и кому передаю свои мысли.
- Но это и есть паразит сознания, который навязывает другим свои мысли, им что-то внушает. Вы проникаете, проницательный наш друг, в сознание других существ, в данном случае людей, и управляете ими изнутри их самих, если верить вам на слово. Или, как я думаю, вы управляете ими языком, общим для них и вас. Чтобы знать мысли других людей, надо уметь управлять словами. Они вам скажут, что думают, если вы разговорите их. Во всяком случае, вы узнаете, что они чувствуют в отношении к вам.
Я думаю, то можно быть конкретным не только в чувстве, но и в мысли. Недаром мысль делает все имманентным всему, как и бытие, только нее в реальности вовне тебя, в мире, а в сознании, в реальности внутри тебя. Но это сопряжение тебя со всем, немыслимо без тебя. В этом качестве себя, Я ты нужен всему. Ты проявился в качестве Я из всего, но и оно потенциально способно быть Я. Богом я называю того, кто проявился так прежде всех. Вот с ним мы, те, ко сознает себя, есть Я, и пытаемся установить связь, контакт. Я есть посредник между нами. Тот, кто не признает Я за другим, сам не имеет его, ибо его нельзя иметь. То существо, которое полагает только себя в качестве Я, то есть, является эгоистом, на самом деле как раз Я и не является. По видимости, в своем сознании лишая другого Я, он лишает самого себя этого Я. Его нельзя приватизировать, так как оно является явлением духа, который есть во всем, как внутреннее.
Среди нас, людей, есть и такие, которые утверждают, что внутри его есть только пустота. Чтобы их понять, следует истолковать их слова в том смысле, что то, что есть внутри, есть и снаружи, но уже в другом развернутом виде. Внутри оно свернуто в себя. Это и есть Я. Чтобы это понять, следует быть мистиком. Поэтому с этим внутренним, сакральным следует обращаться бережно, осторожно, и не использовать его без нужды для объяснения всего профанного, иначе оно
