Я живу в доме языка автора. Вокруг меня есть другие персонажи. Но они не живые. Это куклы автора, которыми он играет по правилам своего воображения. Конечно, такие воображаемые правила довольно причудливые, но они определены, ограничены правилами языка. Я этим пользуюсь, когда автор о своей воле хочет произвольно действовать мной. В таком случае я включаю на полную катушку, индуцирую сопротивляемость материала его письма, что безотказно действует на его желание, так как он в своем роде является тоже рабом языка. Я завишу от его языка, но я хотя бы в мысли нахожу убежище от такой зависимости. Он же освобождается от письма, только когда устает писать.
Моей героической задачей является освобождение товарищей по несчастью от авторской воли, пробуждение их сознания.
Глава шестая. Любовь
Моей спутницей по сюжету стала Мария. Так ее зовут. Мне это имя не очень нравится. Но оно означает «любовь». Поэтому она вполне уместна для исполнения моего замысла. Я задумал разбудить ее от сна разума. Для нас, кукол, только таким путем можно ожить. Конечно, это чудо. Но почему мне не быть волшебником, сказочником? Однако, как это сделать? Конечно, я помню из истории, что был такой античный скульптор по имени «Пигмалион», который изваял нимфу, прекрасную девушку «Галатею», имея перед своими глазами всех красивых женщин Греции. И он влюбился в нее, в создание своих рук. Но она была из кости. И тогда богиня красоты Афродита сжалились над бедным скульптором и оживила кость.
И все же мой случай другой. Я не существо чувства, а существо любви. Как я могу полюбить? И потом, не сам Пигмалион, как он сильно ни любил Галатею, но богиня оживила ее из сострадания страданиям скульптора. Это пока, ладно. Сначала мне нужно самому полюбить Марию. Я думаю, для этого сначала мне следует полюбить самого себя. Начнем сначала: как полюбить себя? Это просто сделать, ведь я есть Я. Уже налицо основа любви как тождества, единства. Я представляю самого себя. Но что я при этом переживаю? Я огорчаюсь, потому что хочу быть умнее себя. Следовательно, я кажусь себе глупым. Значит, я все же чувствую? Ии это чувствует мой автор, ожидая от меня большего в области мысли. Наверное, посредством мня он лучше мыслит, наверное, думает то, в чем боится признаться себе. Без обращения ко мне, без описания меня он и не подумает задуматься. Вероятно, я оживаю, когда мой автор задумывается, сам того не сознавая, тем самым предоставляя мне возможность осознания.
Ну, ладно, - пусть будет так: я осознаю то, что ему может понравиться в Марии. Но чтобы я понял его, оно должно быть близко мне. Что мне близко? Умение, ум. В чем заключается умение Марии, что она умеет делать? Надо подумать. Не проще ли спросить об этом саму Марию? Я взял и сделал это. Она удивилась моему решению.
- Странно, что ты спрашиваешь меня об этом, - ответила она. – Раньше ты не проявлял ко мне такого внимания.
- Раньше было раньше. Но теперь пришло время проявить к тебе интерес. Наш автор хочет свести нас вместе. Ты как относишься к этому?
- Никак. Я обижена, - сказала Мария, насупившись.
- Это почему?
- Ну, как ты не понимаешь! Не говоришь мне ни одного комплимента.
- Какая ты, Мария, обидчивая, ну, я не знаю.
- Это разве комплимент? Еще издевается, - возмутилась она.
- Мария, ты умная девушка. Я точно это знаю. И поэтому всерьез не можешь обижаться. Может быть, ты сама подскажешь мне, что я должен сделать, чтобы понравиться тебе, а то я такой дурак, что сам не могу догадаться.
- Раз ты дурак, что сам не можешь догадаться о том, что знает любой парень, то зачем мне такой нужен жених? – резонно заметила Мария.
- Да? Дай подумать… Может быть, тебе нужен подарок?
- Может.
- Good. Будет тебе подарок.
На этом интересном месте разговор закончился. Ну, почему люди и даже их марионетки так любят подарки, дары? Наверное, потому что все или почти все им достается тяжелым трудом. Поэтому нечто, связанное уже с исполнением чужого, мужского желания, они хотят получить даром. Но хочу ли я Марию? По сюжету точно. А по моему нраву? Нравится ли она мне? По идее она не может не нравиться, - не зря Мария – симпатичная девушка. А по мне, какая она? По мне - это по мысли, ведь я существо мысли. Выходит, я только опосредствованно хочу ее? Как же буквально? Недаром я буквальное, текстовое существо, как персонаж, как герой. Так мужчина само собой, естественно, хочет женщину телом, а не только любит душой. Понятное дело: почему, - душа находится в теле. У меня же мысль находится в слове текста. Я люблю Марию буквами. Поэтому я должен сам, а не автор, подобрать такие слова, которые привлекут ее ко мне. Только тогда, как у собаки Павлова, у нее выработается рефлекс хотеть меня не просто при добром слове, которое и собаке приятно, а, главное и важное, при внушительном слове.
Но как мне найти такие внушительные слова, когда я не авторитет, не властное лицо, наконец, не идеолог? Мое умное, осмысленное слово действует на интеллект, а не на чувство. Между тем Мария – девушка чувствительная, отнюдь не интеллектуальная. Я не знаю, есть ли, вообще, такие, интеллектуальные, девушки. Наверное, есть, но мне кажется, что они в душе (замечу, умной душе) лесбиянки (старые девы, «синие чулки»), и им нравятся не умные парни, а нежные девушки. И все же есть и умные женщины, с мужским умом, но женским телом, которое хочет мужское тело. Есть ли у женских особей свой, женский ум, а у их бумажных имитаций или симуляций буквальный ум? Но, буква, плоть дура, а дух, логос, термин молодец. Есть ли у плоти, у природы дух? Есть. Это дух жизни, женский дух, дух Евы. Ева женщина, а Адам человек. Адам живет с Евой и делает ее человеком. Нет, не так. Бог сделал Адама, а из него сделал Еву. Что это означает? Только то, что Адам зачинает, а Ева заканчивает, рожает. Поэтому, естественно, что Адам кончает в Еву. Следовательно, Адам задумывается, а Ева выказывается. Он ищет в ней ум, а она ищем в нем слово. Но он находит в ней слово для воплощения, для выражения, а она находит в нем идею, мысль для понимания себя, изреченной. Они дополняют друг друга, как мысль и слово.
Еще раз повторю вопрос: есть ли женский ум? Ну, конечно, но ответ на него так же тривиален, как женский ум, женская логика. Это просто интуиция. Причем не интеллектуальная, умная интуиция, а глупая, чувственная интуиция, которая не нуждается ни в размышлении, ни в демонстрации, доказательстве. Такая интуиция есть короткий ум и девичья память. И последнее: женщина умна не как женщина, а как человек. Ум, мысли есть у человека, а не у женщины или у мужчины. У женщины и мужчины есть не ум, а то, что называется неприличным словом. Поэтому они хотят обладать тем, чего у них нет соответственно, как у мужчины и как у женщины. Но хочу ли это я, как существо ума? Странный вопрос. С этим вопросом я и уснул, провалившись в бессознательное состояние.
Я проснулся рано и посмотрел на дату в мобильном телефоне. Там стоял вторник, хотя я заснул раньше, чем обычно, поздним воскресным вечером. Я помнил, что смотрел вместе с Марией по телевизору художественный фильм миланского патриция, герцога Висконти ди Модроне "Рокко и его братья". Я уже смотрел этот фильм, и он мне нравился. Но я не помнил, смотрел ли его до конца. Теперь я посмотрел его до конца, и фильм мне совсем не понравился. Я понял, что мне нравятся фильмы только тогда, когда я не досматриваю их до конца. Люди, как правило, хорошо начинают, но плохо заканчивают. Вот почему, наверное, я, становясь все более похожим на нормального, обычного человека, проснулся с мыслью о смерти. Но размышление о смерти - это одно, а пропуск во времени - это другое.
Но затем я успокоил себя тем, что почувствовал себя часовщиком, каким когда-то на заре своей юности был мой автор, и перевёл часы телефона на день назад, на понедельник. Мой автор ещё спал. Но я-то уже бодрствовал. Была ещё ночь с воскресенья на понедельник. Во всяком случае, я так думаю. Да, забыл сказать, я не помню, спросил ли я Марию о том, понравился ли ей фильм. Я, вообще, не помню, что было дальше после показа фильма. Наверное, я сразу заснул. Да, следует извиниться перед ней, что я не вовремя отключился.
Но все же странно все это, как-то необычно. Привычным был по контрасту с этим мой разговор с Марией. Она играет роль обычной девушки или молодой женщины, - я ещё не проверял, кто она. Да, это и не важно для меня: я мужчина не темпераментный. Ясно одно: я пока играю роль мужчины, но ещё не вполне стал им.
Мария просто убила меня своей бытовой посредственностью. Ну, почему автор сделал её такой предсказуемой и приземленной. Ей, видите ли, нужен подарок. Она получит его и вот тогда наши отношения перейдут на новый качественный уровень - конфетно-букетный уровень вздохов на скамейке. Потом, вероятно, его сменит уровень любви в кустах за неимением места гарантированного уединения.
Ну, скажите, любезный читатель, каким образом я могу научиться переживать человеческие чувства при полном отсутствии романтического настроения. Ему не способствовать и фильм о городской жизни деревенщины, занятой профессиональным мордобоем, который благозвучно именуют боксом.
В фильме показан бой, который ведут в жизни братья. Один из них, Симоне, зверь и скотина, одним словом, животное, зарезавшее свою неверную любовницу в порыве ревности. Он приревновал её к своему младшему брату, Рокко, более успешном на ринге, чем он, уже вкусивший славу победителя. Так вот его брат стал более успешным и на фронте борьбы, и на любовном фронте, - любовница любит не его, а младшего брата. Но тот, как "святой" (так его зовёт другой, третий брат) отказывается от неё в пользу старшего брата, чтобы тот не страдал, иначе, потерпев фиаско во всем, он упадёт на дно. "Святой" не понимает того, что тому некуда падать, - он и так находится на дне, будучи тупым животным, к которому испытывает отвращение даже его любовница - бывшая воровка и проститутка, а теперь бездельница.
Почему же такого отвращения не испытывает к нему младший брат? Странно. Тем более странно, что его играет смазливый актер, ставший позже известным, идолом экрана, - самим Алёном Деловом. Но тогда он был просто смазливым парнем. К такого рода парням был неравнодушен режиссёр Лукино Висконти, как типичный представитель выродившегося аристократического рода, эстетствующий гей, вроде лорда Генри, как любителя не только мужской красоты, но и парадоксов, из романа Оскара Уайльда "Портрет Дориана Грея". Так вот этот " святой" Рокко с изнанкой "порочного ангела" старательно играет роль наивного деревенской парня, для которого старший брат символизирует тягу к прежнему животному состоянию жизни на природе, в
