крышка была довольно тяжелой. Сколько прекраснейших платьев! Какой замечательный вкус у Мелиссы! Про себя я отметила, что у оборотней разные характеры, как и у людей. Мелисса и Стасия — небо и земля. Хотя обе такие красивые!
Я не могла сдержаться перед искушением примерить эти великолепные платья, да еще и перед таким большим зеркалом. Платье цвета нежной зелени, как оно идет мне! Я покрутилась перед зеркалом — хоть на бал! Но тут мое хорошее настроение сменилось озадаченностью, а потом испугом. В зеркале вырисовывалась фигура женщины. Я задрожала, как осенний лист на дереве. Сзади стояла Мелисса. Она улыбалась. Но что сулила эта улыбка, можно было лишь догадываться. Думаю, что ничего хорошего для меня. Мелисса сделала шаг в мою сторону:
— Чувствуешь себя королевой? Хозяйкой в этом замке? А тебе говорили, что чужие вещи без спросу брать нехорошо?
— Я не... — бормотала я.
Мелисса сделала еще один шаг в мою сторону. Хоть она была почти моего роста, сейчас я чувствовала себя совсем маленькой и ничтожной. Губы обжог поцелуй. Я была в шоке, потому, что никогда не целовалась с женщиной. Я почувствовала вкус мяса на губах, которое она, очевидно, только что поела. Я предположила, что мясо это человеческое, и меня инстинктивно смутило. Мелисса рассмеялась мне в лицо.
— Привыкай, ты же хочешь быть, как мы. Это удел не слабых и малодушных.
Она толкнула меня ладонью в грудь, и я завалилась на кровать. Мелисса начала рвать на мне одежду.
— Вам не жаль такое красивое платье? — пролепетала я, чтобы хоть как-то отвлечь ее внимание, но она лишь смеялась. Лиф платья был разорван. Мелисса не собиралась останавливаться.
— Оставь ее! — сказал кто-то.
Появился Назаниль. "Слава Богу!" — подумала я. Хоть это был самый сильный и опасный из оборотней, почему-то мне казалось, что он не причинит мне зла.
Мелисса испуганно, изменившись в лице, обернулась к Назанилю:
— Я что, не имею права поразвлечься?
— Не имеешь. Она моя. Я ее привел. Ищи подружек себе сама. Кроме того, я не думаю, что эта девушка в восторге от твоих ласк.
Мелисса капризно надула губы и ушла с недовольной миной, хлопнув дверью. Тут я заметила, что обнажена, вспыхнула, и закрылась руками. Назаниль делал вид, что не обращает внимания на мою наготу. Он рассмеялся и спросил:
— Ну что, не передумала еще жить с нами?
— Нет, — вырвалось у меня. Я выбежала из комнаты, прикрывшись остатками платья.
3
— Сила и власть! — говорил Назаниль и глаза его горели.
Я с жадностью ловила каждое слово.
— Посмотрите на людей, как они жалки! Облеченные в зависимую, стареющую и гниющую плоть. Они все сделают, чтобы продлить свою ничтожную жизнь в изможденном дряхлом теле, разваливающемся по частям. Ой, у меня болят почки! А у меня разлагается печень! А я сломал ногу и на всю жизнь остался калекой! А умирать все равно не хочется никому, даже тем, чьи тела передвигаются еле-еле и они уже одной ногой в могиле, изможденные старостью и морщинами до такой степени, что уже не похожи на себя. Вам не противно? Как приятно чувствовать свое превосходство над убогими! Знать, что ты не один из них, а нечто другое. Прекрасное, сильное, совершенное! Их жалкая плоть — только пища для нас. Мы не оставляем им выбора, как они не оставляют выбора животным, которыми питаются. Они считают их низшими существами. Мы — низшими существами считаем их.
Я с восхищением смотрела на прекрасное лицо Назаниля, он был великолепен!
— Простите, как вы стали оборотнем? — осмелилась спросить я. Назаниль посмотрел на меня, как на несмышленого ребенка.
— Да, кстати? — спросила Мелисса. На меня она смотрела с явным неодобрением.
— Много веков назад, когда я совсем отчаялся в жизни, с трудом влача свой жалкий век в немощной плоти, а псалмы и молитвы для меня были делом бесполезным, я встретился с очень странным и очень красивым человеком. Я стал его любовником. Я не могу сейчас передать все те чувства, которые испытывал к нему. Он признался мне, кто на самом деле, и спросил, не хочу ли я стать таким, как он. Конечно же я согласился! Такая удача выпадает один раз на миллион. Какой же человек в здравом уме предпочтет слабость, старение и смерть силе, вечной молодости и бессмертию! Я сознательно выбрал для себя, что хочу стать таким, как он. Это не было сделано насильно или исподтишка.
— Как ты поступил с нами, — сказала Стасия. Назаниль поспешил замять эту тему.
— Где сейчас тот, кто тебя обратил? — спросил Мэлорм.
Назаниль пожал плечами.
— Я и сам не знаю. Он сказал мне, что у меня свой путь и навсегда покинул меня.
— А как стали оборотнями остальные? — спросила я.
— Мэлорм — мой родной сын, остальных сотворил я так, как может сотворить оборотень оборотня, — ответил Назаниль, будто сделал мне одолжение.
"Эх, если бы он и меня также сотворил! Смею ли я надеяться на такое счастье!"
Все разбрелись по своим делам, я вышла в сад. Мне захотелось прогуляться в окрестностях и я пошла, как говориться, куда глаза глядят. Я увидела маленького мальчика возле реки, который сидел и смотрел в воду с печальными глазами.
— Чего ты сидишь здесь, мальчик? — спросила я. — Почему ты такой печальный? Где твои родители? Мальчик поднял на меня грустные глаза, в которых отражалось синее небо.
— Мою маму сегодня ночью растерзали волки, — сказал он. — Но я знаю, что это были те волки, в которых превращаются люди. И я знаю, что ты с ними! Ты хочешь растерзать моего больного дедушку, чтобы я остался совсем один. Будь ты проклята!
Он побежал прочь. Бежал и плакал навзрыд. Я была поражена очень неприятной встречей с мальчиком. Неприятный осадок остался надолго. Мысль об оборотнях больше не вызывала такого бурного восторга. Я думала о том, что сегодня ночью оборотни оставят сиротой еще какого-нибудь маленького мальчика. Мысли об этом угнетали. Настроения не было. Я ходила по темному замку. На душе было мерзко. Я увидела фигуру, выросшую из темноты, обернутую серым плащом. Стасия. Я даже испугалась.
— А... Почему вы не на охоте? — спросила я.
— Не вкушаю человеческого мяса, — ответила она. — Я не проклята.
— То есть, как это?
— Проклятый тот, кто ест человечину, я — нет.
— Но вы же оборотень? Бывают добрые оборотни?
— Я питаюсь только мясом животных и птиц, — отвечала Стасия.
— И вам не хочется быть, как они? — спросила я.
— Я борюсь сама с собой и пока еще не сломалась. Если я стану нести людям смерть, то лучше убью сама себя.
Почему-то ее слова задели меня до глубины души. Я поняла, что все это далеко не так красиво, как казалось мне раньше.
— Зачем вы тогда стали оборотнем?
— А меня кто-то спрашивал?
Долгие годы я скиталась по городам, спасаясь от преследований Назаниля. Но вышло так, как вышло...
— И вам никогда не хотелось стать оборотнем?
— Разумеется нет! Ты думаешь все так прекрасно, как кажется? Все мишура! Ты проклят и принадлежишь аду. Как иногда хочется покоя и простого человеческого счастья... Но ты изгой, ты должен постоянно скрываться, постоянно убегать... Возможно, даже от самого себя...
Я глубоко задумалась. Две стороны медали.
— Назаниль — опасный и сильный. Он всех нас держит под своим влиянием. Но, думаю, придет такой день, когда даже он не сможет нас удержать...
Я ушла к себе. В ушах стоял волчий вой и шум ветра. В первый раз в жизни я показалась самой себе чужой и одинокой. Я это не я. Как я могла восторгаться теми, кто несет с собой боль и смерть? Меня очаровала сверхъестественная сила, красота, идеальней которой я еще не видела, вечная молодость и бессмертие. А что будет с тем маленьким обездоленным мальчиком, у которого в жизни никого не останется?
Я выглянула в окно. Тусклая луна нахохлилась, будто думая о том же самом. С ветки сорвался одинокий, желто-красный, как яблоко, лист. Он упал вниз, как еще одна чья-нибудь жизнь, как один из этих одинаковых неприметных листов, которые затопчут ногами.
На следующий день я снова вышла на улицу. Попала в деревню, в которой стоял крик и плач. Бежала девушка, сама не своя, крича:
— Убили! Они убили его!
Быть может, убили ее любимого? Брата? Или сына? Отца?
Цвет осени окрасился в траурный цвет похорон. Мне стало противно и страшно. Скоро кто-то еще лишится своих родных, близких, любимых. Зачем нужна молодость и бессмертие, когда она несет другим смерть и боль? Мне зверски захотелось все это немедленно остановить. Помочь этим несчастным людям, хотя бы тем, кто остался в живых. Быть может, это моя миссия, посланная небом? Как помочь людям? Убить зло. Убить, уничтожить Назаниля. Как тогда, на площади, я всеми силами желала спасти его, так и сейчас, всеми силами мне захотелось его погубить. Злобный, эгоистичный, беспощадный, не знающий любви и сострадания. Нет в нем ничего человеческого. Мне стало стыдно. Я почувствовала себя предателем своего рода, потому что мои симпатии были на стороне оборотней. И я решила искупить свой грех. Я положу конец злу — убью Назаниля. Я слышала, что оборотня можно убить серебряным клинком в сердце. Я выменяла в лавке драгоценный перстень на нож с серебряным клинком. Берегись, Назаниль, теперь тебе не избежать кары! Я пробралась в спальню Назаниля. Момент был волнительный, конечности дрожали. Назаниль крепко спал. Ворот его рубашки был приоткрыт. Он был обворожительно красив. Да что мне до его красоты, которая сеет смерть! Я занесла над грудью оборотня нож. Внезапно он открыл глаза. Я отлетела к стене, но набросилась на него с ножом второй раз, зная, что терять мне теперь уже нечего. И снова отлетела к стене, влипнув в нее так, что уже не смогла встать. Нож выпал. Оборотень захохотал. Я представила его силу, если одним только движением глаз он может отбросить человека в другой конец комнаты.
— Жалкая дурочка! — сказал Назаниль. — Ты возомнила себе, что так легко сможешь убить Меня? Наивно! Даже самые опытные церковники не могли справиться со мной, ибо я — порождение зла. Ты же сама видела, что я творил на площади? И у тебя хватило наглости тягаться со мной? Ты глупа. Стало жаль людишек? Почему бы тебе с таким же успехом не пожалеть курицу, которой отрубили голову? Кстати, многие птицы мне кажутся куда умнее людей. Отчего бы тебе не пожалеть несчастную скотину, которую ты жуешь, не краснея? А знаешь, ведь у нее могли остаться маленькие детеныши. Но тебе на это все равно, потому, что ты хочешь жрать! Вот и я хочу жрать! — он хлопнул кулаком по столу. — Я непременно убью тебя, только в другой раз. А сейчас убирайся, ты прервала мой сон!
Я поднялась и пулей вылетела из его спальни. Теперь моя песенка спета. Нужно уносить ноги, пока он не проснулся и у него не появилось настроение прикончить меня. Да, убить Назаниля — наверное самая глупая затея, которая только могла прийти ко мне в голову. Я мчалась, как ураган. В деревню.
— Мне нужен самый опытный охотник! — кричала я, но на меня никто не обращал внимания. Люди были заняты своим горем и похоронами. Хоть бы нашелся человек, у которого мозги бы находились в нужном русле! Я заметила подростка, одиноко стоящего возле стены, и молча наблюдающего за похоронами.
— Мальчик, ты можешь отвести меня к дому самого опытного охотника? Это очень важно.
Подросток согласился, так как все
