Волк-оборотень

сможешь вырасти, тебе всегда будет десять...
  — Плевать! Кусай!..
  Я выполнил его просьбу. Он застонал от боли. Я не должен был делать этого. И теперь винить буду только себя.


  Я не мог найти себе места с тех пор, как Стасия предала меня, изменив с Назанилем. Эта тема мучила меня давно, не давая покоя. Я чувствовал себя живым мертвецом, кем, в сущности, и был. Тут еще волчонок привел с собою друга. Оборотня. Теперь у нас стая с выводком. Назаниль был зол, он схватил мальчишку за руку.
  — Ах ты ж постреленыш! Кто позволил тебе сотворить оборотня?! На это право имею только я — ваш творец!
  Мальчишка ничего не ответил, только в глазах сверкнула злоба и ненависть. От меня это не могло укрыться. Дети никогда не простят убийцу своих родителей. И, думаю, рано или поздно он еще преподнесет Назанилю пренеприятнейший сюрприз. И это будет на руку нам всем, особенно мне!
  — Отпусти его! — крикнула Стасия.
  — Ладно, — Назаниль остыл. — Теперь у нас появился незапланированный член семьи. Что ж, добро пожаловать! Как звать тебя?
  — Нолан, — ответил темноволосый мальчуган и улыбнулся. Он смотрел Назанилю в глаза без страха. Назаниль потрепал его по волосам. Очевидно, мальчишка пришелся ему по вкусу.
  — Еще раз повторяю для всех — никто не может творить себе подобных, не посоветовавшись со мной, — строго сказал Назаниль. Все промолчали, хотя в душе каждый рассмеялся бы ему в лицо.
  — О да, господин! — ехидно сказала Мелисса. Она ненавидела его за то, что после стольких лет совместной жизни он променял ее на Стасию. Женщины такого не прощают. Договорившись с ней, можно легко погубить моего несравненного папочку, избавиться от него без всякого сожаления. Да и волчата с удовольствием бы нам в этом поспособствовали. Надо детально продумать эту идею. Я искал встреч со Стасией наедине. Пусть скажет мне в лицо все, что сможет.
  — Говори, почему предала меня, спала с ним, а говорила, что ненавидишь его?! Мы же собирались бежать вместе! — я схватил ее за руки и сжал так, что думал, тонкая кость переломится пополам. Я не контролировал себя, настолько она отравила мою душу болью, ревностью, злобой, обидой. С этим было невозможно жить.
  — Отпусти! Никто не предавал тебя. Он имеет силу, против которой я не могу сопротивляться. Он забрал мою волю и манипулирует ею. Я не могу избавиться от его чар.
  — Какая искусная ложь! Только ты не проведешь меня этой сказкой.
  Ее взгляд был печален.
  — Я не лгу тебе, хотя какой смысл что-то говорить, если ты убежден в своей правоте? Он силен и коварен и поработил мою волю...
  Я отпустил ее посиневшую от моей хватки руку и стал покрывать ее поцелуями, опустившись на колени.
  — Милая моя, как же я тебя люблю! Я готов убить эту тварь, заставившую  нас погубить свои души.
  Я целовал Стасию, она не сопротивлялась. Была очень грустной и задумчивой. Бунт на корабле Назаниля был не за горами.




                                  12

  Мы могли обращаться не только ночью, а когда сами того хотели. Ночью было легче всего охотиться. Мы с Ноланом играли на поляне, обернувшись волчатами. Для него все было ново и непривычно.
  — Смотри, волчата! — сказал охотник другому мужчине, увидев нас.
  — Раз есть волчата, значит здесь неподалеку волчица. Давай поймаем волчат и волчица прибежит к нам сама.
  Мы не успели сообразить, что к чему, как на нас накинули сети и потащили.
  — Грызи сеть, — сказал я Нолану. Тот грыз, как мог. Пока нас волочили по земле, мы сделали в сети дырку. Нолан успел прошмыгнуть в нее, а я застрял.
  — Черт! — сказал охотник. — Один прогрыз сеть и убежал. Нужно хоть этого замотать покрепче.
  Меня замотали в сети у поволокли. Мы не могли долго оставаться в одном и том же облике. Наше тело деформировалось либо в звериную сущность, либо в человеческую. Охотникам предстоял долгий путь и, когда они меня привезли, в сетях лежал уже десятилетний мальчик.
  — Пресвятая дева! — воскликнули охотники. — Как такое возможно! Только что тут был волчонок, а теперь ребенок!
  К ним подскочил ещё один человек.
  — Да мальчишка, видать, уцепился за сеть, да волчонка и освободил, а сам вместо него залез.
  — Вот гаденыш! — возмущались охотники.
  — Это сын одного моего знакомого. Давай-ка я отведу его домой, пусть всыпит ему, как следует, чтобы неповадно было из дому убегать.
  — Давай, забирай, нам такого добра не нужно, — сказали охотники и отдали меня этому странному человеку. Человек вцепился в мою руку мертвой хваткой и куда-то повел.
  — Вы ведь ведете меня не для того, чтобы вызволить из сетей, правда, Кадмус? — спросил я.
  — Браво! У вашей породы даже такие способности имеются! Не знал.
  — Нашей породы?
  — Не притворяйся, я прекрасно знаю, кто ты. Я ищу встречи с вами уже много лет и вот, сама Фортуна блистательно мне улыбнулась.
  Я не знал, откуда мне известно имя этого человека, но чувствовал одно — он не принесет мне ничего хорошего. Для этого даже не нужно было быть провидцем.
  — Не бойся, я не отдам тебя в руки церкви или палачей, не сожгу на костре, не пущу серебряную пулю тебе в лоб. Твоя природа нужна мне для других целей. Много лет я пытаюсь выучить природу оборотней, но в книжках лишь сухая теория, а мне нужна практика, нужны доказательства!
  Я понял для каких целей готовил меня этот человек и начал вырываться.
  — Иди спокойно, будешь рыпаться, — он покрутил перед моим носом серебряным клинком. — Тебе же будет хуже!
  Я понял, что как муха попал в паучьи сети, крепко увязнув в них. Кадмус привел меня домой, затащил в подвал и приковал руки цепями.
  — Какая невиданная удача! — воскликнул он. — Оборотененыш сам попал ко мне в руки. Я ждал этого годами! Теперь будет возможность изучить природу этой твари. А вдруг получится вырастить нового оборотня в колбе? Говори, гаденыш, какова природа вашего превращения? Когда вы превращаетесь в зверей, а когда в человека?
  — Я не собираюсь тебе ничего отвечать, — дерзко сказал я. Удар плети обжег мое тело.
  — Говори!
  — Обойдешься! От меня ты ничего не узнаешь. Встреться с оборотнем один на один и спроси.
  — Ну, хорошо, посмотрим, как ты заговоришь, когда проголодаешься, — сказал Кадмус и тяжелая дверь закрылась.
  Все это время Нолан шел по моему следу. Он не бросил меня, трусливо сбежав, как я подумал вначале. Он шел сзади и слушал наш разговор. Тогда в голове Нолана возник план — предложить Кадмусу сделку. Он постучал в дом и попросил позвать хозяина по важному делу.
  — Чего тебе, мальчик? — угрюмо спросил Кадмус.
  — Я знаю, что вы держите у себя оборотня и предлагаю сделку.
  Кадмус хмыкнул и пригляделся к Нолану:
  — Оборотня, говоришь? А может быть, ты сам оборотень?
  — Что вы, упаси Господь, — сказал Нолан, искусно играя свою роль. — Но у меня к вам есть весьма выгодное предложение. Этот оборотень — зеленый мальчишка и проку вам от него будет мало. Я же могу затащить в ваши сети самого главного оборотня, который сотворил себе подобных. Это старый, очень опытный и коварный оборотень. Бесценный экспонат для изучения.
  Глаза Кадмуса загорелись.
  — Что ты хочешь взамен? — спросил он.
  — Немного, — ответил Нолан. — Чтобы вы отпустили оборотня-мальчишку, от которого вам все равно не будет никакого проку.
  Кадмус сглотнул, жадно потирая руки:
  — Я согласен.
  — А, если вздумаете обмануть, я распущу слухи, что вы знаетесь с Дьяволом и выращиваете дома оборотней, тогда, вам точно не поздоровится.
  — Что ты, я и не подумаю, на черта мне сдался этот желторотый!
  — Нужно будет заковать новый экспонат цепями с острыми шипами из серебра, которые при малейшем движении вонзаются в плоть. Тогда он не сможет разорвать цепи. Остальное я возьму на себя.
  На том они порешили. Нолан пытался ускорить процесс, чтобы я не страдал так сильно. Назаниль почти в ловушке и мы будем отмщены. Дело осталось за малым. Нолан прибежал и сказал, что я в опасности.
  — Они поймали Гарольда, его нужно освободить! Ты же не бросишь свою стаю?
  — Конечно же нет! — возмутился Назаниль. — Как они посмели посягать на мою семью!
  "Которая тебя ненавидит", — подумал Нолан. — "Каждый, без исключения".
  Он подмешал Назанилю в питье медленно действующее снотворное снадобье, а потом повел его к дому Кадмуса.
  Кадмус сдержал слово — выпустил меня, так как я больше не представлял для него ценности. Когда Назаниль крепко заснул, свалившись прямо возле дома, слуги Кадмуса отнесли его в подвал, где приковали к стене специальными цепями, как подсказал Нолан. Вот и сбылось возмездие — Назаниль в ловушке, мы отмщены.


  Мою душу раздирали сомнения и меланхолия. Я думал о том, что сказала мне Стасия. Правду ли говорила она о том, что Назаниль повелевает ее волей, или это всего лишь предлог, чтобы оправдать себя?  Если это так, то почему он до сих пор не сделал ее проклятой? Я бродил по городу и в голову пришла безумнейшая мысль — зайти в церковь. С тех пор, как я обратился, моя нога не ступала туда. Теперь моя душа принадлежит аду, а не небу. Я — адское создание, монстр, сеющий смерть. Смог бы милосердный Бог простить такое? Даже, если и так, обратной дороги нет. Я проклятый и моя душа навсегда принадлежит демоническим силам. Тем не менее, что-то тянуло меня в церковь. Я открыл дверь и встал на пороге. В церковь ворвался ветер, осенние листья залетели прямо в храм, кружась в дьявольском хороводе. Священник перестал читать молитвы. Воцарилась полная тишина, был слышен лишь шум ветра. Распятие с грохотом упало на пол. Все, кто находился в церкви, обернулись на меня. Я по-прежнему стоял в дверях, на пороге.
  — Он из ада! — сказал кто-то.
  — Из ада! — прокатился шепот.
  Люди стали креститься. Я почувствовал себя едва ли не самим Дьяволом и громко захохотал. Хохот раскатился по всему храму. Испуганные возгласы людей смешили меня еще больше. Я вышел, громко хлопнув дверью. Сейчас, как никогда, я почувствовал силу и власть над людьми. Хоть и не по своей воле, я заплатил такую дорогую цену — отдал  свою душу, но сейчас понял, за что заплатил. За преимущество над людишками, которые на самом деле не могли вызывать ничего, кроме жалости и отвращения. Подавляющее большинство людей убоги, а та небольшая часть счастливчиков, которых Господь наделил красотой, со временем теряют ее, превращаясь в уродливое сморщенное яблоко, ведь время не пощадит даже самых красивых из них. Как смешно наблюдать за людским убожеством. Как Господу могла прийти в голову идея создать такое смехотворное уродство? Видать, он захмелел от вина. У того вместо волос громадная плешь, будто кардинальская шапочка покрыла макушку, а у этого пузо, как кадушка с грибами. А эта вся в конопушках, будто лицо изгадили мухи! Я разглядывал эти уродства ради забавы и хохотал. А как уродует человека старость! Сушит, клонит до земли, испещряет морщинами. Страшно назвать эту высушенную мумию, разваливающуюся по частям, человеком!
  Всю жизнь люди разваливаются по частям, как плохо сделанные скульптуры. Изнывают от усталости и разных болезней. То печень барахлит, то почки, то суставы. Продукт Дьявола более совершенен — я не подвержен старению, людским болезням и обычной человеческой смерти. Я в своем роде совершенен. Я почувствовал пропасть, разделяющую меня с