землю. Мне даже стало жаль ее.
— Мэлорм! Это оборотни! Они хотят тебя сделать таким же, как сами!
Назаниль и Мелисса засмеялись:
— Ага, оборотни! Привидения! Стасия, сказочница, ты совсем безумна!
Во рту у Мелиссы блеснули звериные клыки. Я стоял, как громом пораженный. Вспоминалось собственное странное поведение. Собачий нюх, быстрый бег, видение в темноте, страсть к сырому мясу. Полнолуние. Обращение. Нет... Я побежал, куда глаза глядят. Мне кричали в след и Стасия, и Назаниль.
— Оставьте меня все! — закричал я, мечтая убежать туда, где больше никогда не встречусь ни с одним из них. На горизонте появилась полная луна. Я все бежал, бежал, а навстречу кто-то шел. Человек. Что-то нашло на меня. Я напал на него и стал рвать зубами. Я не помнил себя. Слышал лишь крик:
— Свершилось!
Я бежала за сыном, искала его, звала. Ужаснейшее зрелище предстало предо мной — Мэлорм, будто чудовище, стоит на четвереньках и, перемазанный кровью, жует человеческую плоть. Я поняла, что проклятье свершилось, и его уже не спасти. Тогда пусть лучше умрет. Решила я. Выхватила серебряный кинжал и занесла над сыном. Последнее, что я помню, как звериные клыки вцепились мне в запястье. Нож выпал. Я лишилась чувств...
Я не знала, в какой попала мир. Не исключено, что в мир теней, чудищ и призраков. Было так гадко, так неуютно... Непроглядная тьма, а над ней сизая, клубящаяся дымка. Что-то хлюпало, как по болоту. Тьма будто разорвалась, и я увидела свою мать. Она беспомощно тянула ко мне свои руки, но нас что-то разделяло, как будто пропасть. Она кричала и плакала.
— Стасия, вы проиграли! Теперь вы прокляты, прокляты! А я никогда не смогу обрести покой, никогда!
Что-то захлопнулось, будто закрыли шкатулку. Мать пропала. Надо мной кружились чудовища, вытягивая свои руки, как оленьи рога. Они начали свою круговую пляску. В середине дьявольского круга на коленях стоял Мэлорм. Его лицо было перепачкано человеческой кровью. Он смотрел на меня. Я закричала. Все погрузилось в абсолютную темноту...
— Зачем ты сделал это?! — с укором спросил я, глядя на отца.
— Если бы я не сделал этого, Мэлорм, Стасия в припадке зарезала бы тебя ножом, — спокойно ответил Назаниль, глядя на бледную Стасию, которая бредила в лихорадке.
— Лучше бы она убила меня, чем мне превратиться в безобразного монстра! — ответил я в отчаянии.
— Разве Стасия не предупреждала тебя, что мы — оборотни? Слишком поздно сказала? Ну, скажи она раньше, ты бы все равно не поверил. Для тебя же это сказки. Вот, считай, что ты попал в сказку. А в том, что ты растерзал в лесу человека и обратился, нет моей вины. Ты сам сделал это. По зову крови. Судьба привела тебя туда, куда нужно.
Мелисса облизала руку Назаниля, как собачка.
— Ты, только ты во всем этом виноват! — в исступлении закричал я. — Ты портишь род людской!
Назаниль с непринужденной улыбкой посмотрел на меня:
— Я даю роду людскому освобождение — молодость и бессмертие. Это тот дар, о котором люди мечтают испокон веков. Но достается он лишь избранным.
— Освобождение?! — вскричал я. — Всю жизнь ходить в облике чудовища и разрывать трупы, это освобождение?! Зачем мне твоя молодость, зачем бессмертие, когда я проклят навечно?! Таких, как ты, надо убивать!
— Пожалуйста, — Назаниль спокойно подал мне серебряный кинжал, которым меня едва не прирезала Стасия (и я жалею, что она не сделала этого). — Давай, ты можешь сделать это прямо сейчас.
Я со всей ненавистью замахнулся на Назаниля, которого мне теперь и отцом-то было называть противно. Он стоял, не шевелясь. С ехидным вызовом смотря на меня.
— Давай, Мэлорм. В сердце или в голову!
Возможно, если бы он не вел себя так, я бы всадил в его грудь этот кинжал. Но теперь рука сама собой опустилась. Я выбросил кинжал и в бессилии закричал. Мне хотелось разбить свою голову об дерево. Я в исступлении кричал, а из груди вырывался звериный рык.
Назаниль не обращал на мою истерику совершенно никакого внимания. Он держал за руку Стасию, которая металась и бредила.
Милая, я сделал то, что должен был сделать давно. Теперь мы будем жить одной дружной семьей, как и было предписано в Книге Судеб.
Я изошелся уже не плачем, а лаем. Я в бессилии рвал на себе волосы, а летели клочки шерсти. Я схватил кинжал, чтобы вонзить его уже в свою собственную грудь. Назаниль резким рывком выхватил кинжал и вышвырнул его. Кинжал сделал сальто в воздухе и исчез между соснами. Назаниль вернулся к Стасии.
— Я всегда любил тебя, — говорил он, и в его голосе сквозили циничные нотки. — Настолько, насколько это умеет зверь.
Я катался по земле, крича, рыча, визжа и лая, но Назаниль не обращал на меня никакого внимания.
Мелисса злобно наблюдала за тем, как Назаниль стоит возле Стасии.
— Твой сын впал в истерику, — заметила она.
— Так и что теперь? — равнодушно сказал он. — Перебесится. Это с непривычки. Не каждый же день узнаешь, что в твоих жилах течет кровь оборотня. Когда он поймет, что это есть благо, успокоится.
— Благо?! — заверещал я. — Я не хочу быть монстром! — Не хочу быть монстром! Не хочу, не хочу! Уж лучше бы я всю жизнь жил взаперти.
Я дрыгал в воздухе ногами, как пятилетний ребенок. Но это уже не ноги... Это лапы молодого волка! Я визжал от страха и ужаса к самому себе.
— Да заткнись ты уже, щенок! — не выдержал Назаниль.
Я окончательно взбесился. Мне захотелось самоуничтожиться. Я начал брать разбег, метясь головой в сосну. От первого удара из глаз посыпались искры. Я побежал снова.
— Идиот, — с раздражением проговорил Назаниль. — Мелисса, свяжи его!
Я брыкался и визжал, но Мелисса была сильнее меня. В два счета она меня скрутила и опутала веревками. Я притих. Обреченно прося у небес смерти. Я был смешон и жалок.
4
Назаниль протянул мне тушку куропатки. Я с ненавистью и обидой отвернулся.
— Мелисса, развяжи его! — сказал Назаниль.
— Мелисса, сделай то, сделай это! Ты думаешь, что я твоя служанка?
Низаниль ничего не ответил. Молча перерезал веревки на мне. Мелисса ревновала. Теперь появилась соперница. Назаниль не отходил от Стасии. Я с отвращением посмотрел на оборотней и побрел куда глаза глядят, как побитая собака. На меня никто не обратил никакого внимания. Я брел по лесу. Все теперь было по-другому. Душа моя была переполнена отвращением к миру, в котором существуют такие чудовища, и к себе самому. Но я знал, что выхода теперь у меня нет. Людям я чужд, а самому мне не выжить. Волей-неволей придется возвращаться к своей новой проклятой семейке. Назаниль знал, что я вынужден буду вернуться, поэтому так спокойно отпустил меня на все четыре стороны. От бессилия и боли я беззвучно заплакал.
Я возвращался обратно. Мелисса и Назаниль о чем-то напряженно спорили.
— Мы вернемся в твой замок, — сказал Назаниль.
— Ну, замок-то больше не мой, ведь для всех я умерла...
— Скажем, что мы — родственники Стасии, что привезли ее, тяжело больную. Слуг всех, кто мог бы тебя узнать, уволим и наймем новых.
Мелисса ничего не ответила. Походу, эта идея ей не особенно нравилась, но перечить она не стала.
— Собирайся, Мэлорм, мы уезжаем, — сказал Назаниль, будто у него на затылке были глаза. Я криво усмехнулся. Чего мне собираться-то? Шкуру с когтями начистить?
Мы вышли в пригород и там поймали карету. Стасия была еле живая. Наверняка, в дороге она умрет, чтобы возродиться в теле зверя. Это все ужасно.
Кони устроили настоящий бунт. Ржали, становились на дыбы, отказывались ехать.
— Да что с ними такое! — удивлялся кучер. Он отчаянно бил животных кнутом. Животных... Вот и я теперь животное... Кони чувствуют оборотней. Они боятся их.
Кони уже исходили пеной. Кучер продолжал стегать их кнутом. Дорога была дальняя. Мы загнали лошадей не одну пару. Ночью мы останавливались, чтобы спрятаться от людей и подкрепиться. Нескольким прохожим не повезло — эта ночь стала для них последней. Я с ненавистью и отвращением плелся за отцом и Мелиссой. Мне никогда в голову прийти не могло, что однажды я стану волком. Человековолком. Мелисса и Назаниль оставили мне часть свежей плоти, чтобы полакомиться. Вот, какую участь уготовили мне!
Я совсем упал духом. Я обреченно терпел все. Долгую поездку, отвратительное лошадиное ржание. Лошади били копытами, земля летела из-под ног. Стасия перестала дышать. Для этого мира она умерла.
Мы подъехали к замку. Из разговора Мелиссы и Назаниля я понял, что раньше замок принадлежал Мелиссе, а теперь — моей матери. Почему? Какая связь между Мелиссой и Стасией? Они родственники? Как Мелисса стала оборотнем, и откуда взялся Назаниль? Столько вопросов роилось в голове, но спрашивать я ни о чем не хотел. Я не хотел разговаривать с этими людьми. Зверьми.
Нас встретил старый управляющий.
— Господа, кто вы?
— Я — муж госпожи Стасии, — сказал Назаниль. Это наш сын, а это — моя сестра.
Управляющий взглянул на Стасию:
— Бог мой, да она мертва!
— Госпожа жива, — сказал Назаниль. — Она тяжело больна и сейчас спит.
Так... нужно позвать доктора...
Мы сами займемся этим воросом. И вот еще что: все слуги этого замка, и вы в том числе, уволены. Мы наберем новый персонал.
Стасию уложили в постель. Она была мертва. Но скоро, очень скоро, она оживет...
Я проснулась будто после долгого тяжелого сна. Все это был кошмарный сон, правда ведь? Ужасающая реальность постепенно возвращалась, отравляя душу. Лес. Мэлорм. Господи, Мэлорм! Стоящий на четвереньках, перепачканный кровью... Ужаснее быть ничего не может... Он обратился. А дальше-то что произошло? Я хотела убить его, больше ничего не помню. Убила или нет?! Я спрыгнула с постели, ничего не осознавая. У меня было четыре ноги... лапы... с когтями... Я закричала, но вместо крика вырвался вой. Твари, они укусили меня! Но я не сдамся. Если я не вкушу человеческой крови, то не стану проклятой, а они этого никогда не дождутся!
Мы находились в замке. Жив ли Мэлорм? Дверь раскрылась и вошла Мелисса:
— О, здравствуй, Стасия! Отлично выглядишь!
— Твари, где мой сын?! — сказала я.
— Ты вроде бы пыталась лишить его жизни, но у тебя ничего не получилось.
— Слава Богу! — воскликнула я.
— У тебя еще хватает наглости вспоминать о Боге? — спросила Мелисса, усмехнувшись.
— Я не проклята!
— До поры, до времени. Рано или поздно ты сломаешься, — сказала она, уходя, вильнув бедрами.
Я возненавидела себя. Мое тело перестраивалось. Привычки менялись. Зверски хотелось сырого мяса с кровью. Хотелось выть на луну. Бежать по лесу ночью. Я стала видеть в темноте. Я перегрызла всех кур в курятнике.
Вечером следующего дня ко мне пришел Мэлорм.
— Ну, здравствуй, — сказал он.
— Зачем ты не послушал меня и убежал? — с укором спросила я. — Ты нас погубил!
— Ты виновата в том, что не рассказала мне всей правды.
— Разве ты поверил бы мне? Ты же считал, что я во всем лгала тебе. Да что уже говорить?
— Ты хотела убить меня, — сказал Мэлорм, смотря мне в глаза пристально.
— Это лучшее, что я могла для тебя сделать. Лучше смерть, чем жить проклятым.
— Позволь мне самому решать, что будет лучше для меня, — сказал Мэлорм. Он взял меня за руку, но явно не с сыновней любовью. Меня бросило в дрожь. Я почувствовала возбуждение. Какой кошмар, это же мой сын! Я вспомнила язвительные
