Волк-оборотень

зацепилась ногой, как будто корни мешали, не пускали меня. Ударилась головой о пень. Ничего больше не помню.


  Когда я очнулась — возле меня трещала от огня трава. Очевидно, когда я лишилась чувств и уронила факел — начался пожар. Назаниль тушил огонь, вытаптывая начавшее разгораться пламя. Рядом без чувств лежала Мелисса, ее рубашка была в крови. Увидев кровь, я вскрикнула. Оказавшийся рядом волк зарычал. Назаниль усмирил его, едва взглянув. Кем был этот загадочный человек, повелителем зверей?
  — Девушка пыталась бороться с волком, волк укусил ее, я еще вовремя подоспел, иначе могла случиться беда. Никогда не стоит пытаться поймать зверя.
  Он продолжал тушить траву, напевая старинную скандинавскую балладу о волке, который съел молодую девушку.

  Девушка припозднилась домой,
  Липы трепещут в чаще
  И выбрала путь через лес прямой.
  Дитя под сердцем несчастной.

  Только зашла она в лес густой,
  Вышел огромный волк из кустов.

"Милый волк, меня пощади –
  Серебром расшитый мой плащ возьми!"
"Плащ твой волку не по плечу –
  Кровь молодую пустить хочу!"

"Милый волк, меня пощади –
  Сапожки сафьянные мои возьми!"
"Сапогов-то я не ношу –
  Кровь молодую твою пущу!"

"Милый волк, меня пощади –
  Венец золотой за меня возьми!"
"Твой венец волку ни к чему –
  Жизнь молодую твою возьму!"

  Дева забралась на высокий сук,
  Волк стал рычать и ходить вокруг.

  Корни у дуба волк перегрыз –
  Вскрикнув, дева упала вниз.

  Рыцарь коня оседлал стремглав
  И в темный лес полетел, как стрела.

  Когда ж он к чаще лесной прискакал –
  Лишь руку любимой он отыскал.

"Ах, сохрани и спаси нас Бог!
  Липы трепещут в чаще
"Невеста погибла, мой конь издох.
  Дитя под сердцем несчастной".

  Мне стало не по себе. Меня пугал этот человек. Я подползла к Мелиссе. Она слабо дышала, была чрезмерно бледна. Рот был приоткрыт. Из раны на ноге сочилась кровь. Назаниль сделал шаг в сторону Мелиссы.
  — Не подходите! — инстинктивно сказала я, загораживая собой бесчувственную Мелиссу, как дикая кошка.
  — Вы хотите сказать, что донесете девушку на руках до шатров сами? Выберетесь из лесной чащи? В абсолютной темноте?
  Я вынуждена была признать, что мне не обойтись без помощи Назаниля. Он поднял Мелиссу, взяв на руки. Я поплелась сзади, пытаясь не отставать в темноте. Сзади шел волк. От осознания этого душа была не на месте, но выбора у меня не было. Один раз Назаниль обернулся и внимательно посмотрел на меня. Его лицо казалось белым в темноте.
  — Не отставайте, — сказал он.
  У меня ком встал в горле. Что это было за наваждение? Почему Мелисса, как и я, не помня себя, пошла в лес посреди ночи? Ни я, ни она никогда не страдали лунатизмом, в чем причина?
  Слуги устроили панику. Заметив наше исчезновение, они бегали, размахивая факелами, и громко кричали.
  — Тише! — закричала я. — Госпожа в беспамятстве, ее укусил волк!
  Мелиссу перенесли в шатер. Куда делся Назаниль, я так и не поняла. Как сквозь землю провалился. Сейчас было не до него. Хотя я даже порадовалась, что этот странный человек таким же странным образом испарился. Где в этой чаще искать знахаря? Я перевязала рану, как могла, клочьями рубашки. Рана продолжала кровоточить. Мелисса не приходила в себя. Она была похожа на мертвую. Мертвенная бледность покрыла ее лицо, дыхание было слабым. Тонкая жилка на шее едва билась.
  — Завтра же утром возвращаемся домой! — сказала я слугам. — Госпоже срочно нужен лекарь.
  Всю ночь я не отходила от Мелиссы. Я держала ее холодную, как лед, руку, пытаясь обогреть своим дыханием. Все было тщетно. Не согревало и пламя огня. Я продрогла, озябла, кутаясь в теплую шкуру, которая тоже не согревала. Как будто королева льда и снегов заморозила все своим ледяным дыханием.
  Мрачное забытье, которым можно было назвать мой сон, тянулось с перерывами. Кто-то дышал совсем рядом, как после быстрого бега, сглотнув слюну. Я подумала, что в шатер заскочила одна из борзых, но никого не было. Что за наваждение! Ощущение неизвестности, чего-то неприятного, жуткого. Скорее бы утро. Мелисса даже не шевелилась. Повязка на ноге снова обагрилась кровью. Нужны травы, останавливающие кровь, нужен лекарь. Скорее, скорее бы прочь из этого жуткого, холодного леса... Никогда не желаю сюда больше возвращаться!
   

  Мы тронулись с рассветом. Бледность все больше покрывала прекрасное лицо Мелиссы. Казалось, она не доживет и до вечера. Еще и ворон сидел на ветке, громко каркая. Я прогнала птицу, запустив в нее камнем. Проклятый вещун.
  Везде огромные лапы столетних елей. От них рябило в глазах. Все окутано легким утренним туманом. Опять каркал ворон. Он сидел уже на другой ветке. Мне захотелось свернуть ему шею, как рождественской индейке.
  Прочь, прочь из этого леса! Все здесь казалось мне враждебным. Кони фыркали, громко ржали, отказываясь ехать. Слуги гнали их плетью. Я слышала, что кони ведут себя так, если чувствуют мертвеца или нечистую силу. Сказки седовласых старух. Мы гнали лошадей. Колючие ветки больно хлестали по лицу. У одного из слуг конь встал на дыбы. На лице Мелиссы появилась слабая и странная улыбка. Глаз она не открыла. Издала слабый стон. Слава Богу, жива, жива!
  Я погнала своего коня, что было мочи. Не оглядываясь. Ужасная, отвратительная охота. Будь проклят этот ворон, словно преследовавший нас своим мерзким карканьем. Гнать, гнать отсюда без остановок, без оглядки! В кустах будто что-то бежало, параллельно нам, рычало и фыркало. Зверь. Кто еще? Возможно, он и напугал лошадей. Будто ветер донес до меня чей-то смех. Он звучал в ушах. Гнать! Не думать, не оборачиваться. Мы летели, как на крыльях. Через какое-то время этот лес остался позади.


3                                             

  — Я сделал все, что мог, — сказал лекарь. — Эта трава — сильное средство, которое останавливает сильные кровотечения. Но... Я не знаю, поможет ли она. Молитесь и уповайте на Господа Бога.
  Через полчаса повязка снова пропиталась кровью. Не помогло... Что за зубы у этого волка? Или, Мелисса была чем-то больна и ей нельзя было ничем пораниться? Неизвестно. И все без изменений. Лицо, как восковая маска. Ее прекрасные каштановые кудри разметались на постели. Рука, как и прежде, была ледяной. Я поцеловала руку Мелиссы. Как труп. Что теперь делать? Как вернуть ее к жизни? Какая-то вынужденная, неестественная тишина нависла над замком. Не по себе от нее. В комнату проникал мягкий свет луны. Я почувствовала совершенное одиночество. Жуткое одиночество. Нужно пригубить вина. Я наполнила кубок. Очаровательное лицо Мелиссы будто высечено из камня. Мертво и прекрасно. Я сделала еще глоток вина и закрыла глаза. Представился тот лес. Я почувствовала то, что ощущала в нем. Как ветки хлестали по лицу. И, будто бы за мной гонится волк. Я бегу, выбившись из сил, чувствуя в двух шагах от себя дыхание зверя. Открываю глаза. Я просто слишком впечатлилась. Это вино крепкое.
  Мне послышалось, или где-то вдалеке раздался волчий вой? Нужно сменить повязку. Эта совсем пропиталась кровью. Я присыпала рану толченой травой, которую оставил лекарь. Ничего не изменилось. Как зябко, будто холод из того леса проник в замок. Я закрыла ставни. Так спокойней. Чтобы ничто неизведанное не проникало к нам. Мелисса едва слышно вздохнула. Через некоторое время на повязке снова появилась кровь. Я закуталась в шкуру. Закрыла глаза. Снова передо мной ночь, лес, вой, бег. У меня создалось впечатление, что поездка в этот лес — переломный момент в нашей жизни. Скоро все изменится навсегда. Уже изменилось. Я не могла найти себе места. Заснуть удалось ненадолго. Мне приснился странный сон. Моя собственная мать. Она сказала, что умерла, и долго просила у меня прощения за то, что продала меня чужим людям и никогда не интересовалась моей судьбой. Она сказала, чтобы я была осторожна, ибо по моим следам идет волк, и он уже близко.
  Я проснулась с ощущением ужаса и омерзения на душе. Мелисса металась на подушках. Ее лицо пылало, хотя еще недавно было совершенно ледяным. Она что-то невнятно бормотала. Я побежала за лекарем, который ночевал в замке. Всю оставшуюся ночь лекарь прикладывал компрессы на лоб больной. К утру она успокоилась. Притихла. Ее тело снова стало холодным, как лед. Я в первый раз видела такие внезапные перепады температуры. Никак не шел из головы сон. У меня были золотые, и я послала одного из слуг в ту лачугу, в которой жила в детстве, чтобы он узнал, что стало с моей семьей.
  Когда слуга вернулся, он рассказал, что той лачуги уже нет. Соседи сказали, что женщина, которая жила в ней, умерла, а ее сыновья разбрелись по свету. Мне стало горько и жутко. Охватила печаль. Зачем мне приснился этот сон? Мать, оставившая меня при жизни, вспомнила хотя бы после смерти? Почему сказала про волка? Просто я очень впечатлительна. Эта роковая охота наложила на меня отпечаток. И в эту ночь снова вой, уже где-то совсем близко. Все живое уходило с лица Мелиссы. Почему-то мне захотелось побежать в церковь. Я выбежала на улицу, накинув плащ. Церковь была не слишком далеко от замка. В кустах раздавался шорох. Будто кто-то бежал следом. Или человек, или какое-то другое существо. На меня напал панический ужас и захотелось кричать. Холодная, полная луна улыбалась сверху. Я побежала бегом. И будто голос в ушах:
  "Стасия, будь осторожна!"
  Будто голос матери, который я не слышала десять лет.  Но это невозможно! Тут никого нет, а она умерла.  Я схватила здоровый камень и швырнула в кусты. Раздался странный звук, что-то между рычанием, визгом и человеческим возгласом. У меня подкосились ноги.
  — Мама, мне страшно... — поговорила я, еле ворочавшимся языком. Будто какая-то сила понесла меня вперед. Больше я ничего не видела, не слышала. Очнулась от того, что меня три раза назвал по имени священник.
  — Что случилось, дитя?
  — Не знаю... не знаю, — сказала я и заплакала. — Моя госпожа умирает. Во сне мне приснилась покойная мать и сказала, что по моим следам идет волк, что он уже очень близко. Происходит что-то непонятное, что-то ужасное... Мне страшно...
  Священник положил руку на мою голову и долго читал молитвы. Дал поцеловать крест.
  — Молись Господу, — наконец сказал он. — Господь не оставит свою паству.
  Я сказала, что ни за что не выйду отсюда, пока не наступит утро. Что в кустах меня кто-то подстерегает.
  Всю ночь я провела в церкви в слезах и молитвах. Утром страх пропал. Я вернулась в замок. Слуги сказали, что ночью Мелиссе стало хуже и к рассвету она умерла. Умерла! А меня не было рядом! Мне хотелось рвать на себе волосы за то, что я оставила ее в трудный момент. Ничего уже нельзя было изменить.
  Скорбный колокольный стон. Выражение облегченной безмятежности на лице Мелиссы. Восковую бледность кожи подчеркивал каштановый оттенок волос. Руки, сложенные на груди, держали крест. Священник читал упокойную. Этой нелепой смерти не должно было быть! Что удивило, так это то, что из раны продолжала сочиться кровь. Вдруг Мелисса жива? Холодна, не дышит. Что делать теперь в этом мире без нее? Как жить? Как отвратительна смерть, как непреклонна!
  Такая красота погибла в расцвете лет! Ее идеальное лицо сейчас засыплют, смешают с землей... Я