Волк-оборотень

сюда? — спросил я.
  — Чтобы всю ночь совокупляться, как дикие звери, — она свалила меня на пол и начала раздирать одежду.
  Мне казалось, что у нее не ногти, а когти. Она царапала мою кожу до крови. Сколько времени я ждал этой минуты, как волшебного, неосуществимого сна, чтобы вкусить тело женщины, жадно, с дикой страстью! Сегодня я получил все то, о чем мечтал, сидя взаперти. Свободу, Ночь, Лес, Страсть. Она была права, мы совокуплялись, как дикие звери всю ночь напролет, предавшись природной отчаянной страсти. До изнеможения. Насытившись страстью, я провалился в сон.




2

  Меня разбудил весьма знакомый голос.
  — Мелисса, если ты не отпустишь его, то умрешь.
  Я повернул голову и увидел, как моя мать одной рукой схватила мою страстную любовницу за волосы, а другой рукой держит у ее груди острый кинжал.
  — Серебро, не бойся, теперь не промажу, — говорила Стасия голосом бывалого охотника.
  Мелисса, как назвала ее мать, рассмеялась каким-то распущенным демоническим хохотом:
  — Стасия, тебя удивляет, отчего кобель лезет на собственную мать? Да потому, что зверю плевать на кровное родство, когда у суки течка.
  Она залилась новой порцией хохота.
  Стасия намотала волосы Мелиссы на руку, но та не прекращала хохотать:
  — Стасия, зря ты не согласилась остаться с нами! Мне вечные двадцать, а тебя уже потрепали морщины. Скоро ты превратишься в старуху!
  — Лучше уж превратиться в старуху, чем стать такими, как вы! — лицо Стасии исказила злоба и ненависть. Она надавила лезвием кинжала на грудь Мелиссы в области сердца. Потекла тонкая струйка крови.
  — Все равно он наш, тебе не изменить привычный ход вещей, — ответила Мелисса, уже не смеясь.
  Почему-то у меня было такое ощущение, что предо мной разыгрывается театральное представление, где каждый играет свою роль.
  — Клянусь, я убью тебя, если не отпустишь мальчишку, — сказала Стасия.
  — Пусть сам выбирает. Кстати, сегодня ночью он перестал быть мальчишкой, — Мелисса захохотала. Стасия покрепче намотала ее волосы себе на руку. Она была одета в мужской костюм.
  Мать посмотрела на меня:
  — Отправляйся домой, немедленно!  Иначе я убью ее!
  Видя обезумевшие глаза своей матери, я верил, что она претворит свою угрозу в действо.
  — Ладно, отпусти ее, — сказал я, выходя из хижины. Стасия вышла вслед за мной, контролируя, чтобы я шел в сторону дома.
  — Кто такая эта Мелисса? — спросил я, наконец обернувшись. — Откуда ты ее знаешь?
  Стасия хмыкнула:
  — Лучше тебе не знать! Я знакома с ней чуть ли не тридцать лет!
  — Ага, не считая того, что ей всего лет двадцать! — заметил я.
  — Она никогда не постареет, — ответила Стасия, шагая за мной, как часовой. — Если только я не убью эту тварь, или кто-то другой не убьет.
  — Хватит мне лгать! — не выдержав, закричала я. — Ты врешь мне с самого детства. Зачем, мама? Твоя брехня безгранична, но я уже не маленький мальчик и понимаю, где кончается реальность!
  Стасия угрюмо посмотрела в землю, надвинув на лоб шляпу.
  — В том все и дело, что не различаешь, — сказала она совсем тихо. Мы оба замолчали. Я слышал хруст веток, чувствовал запах прелого мха.
  — Ты солгала, что если я съем мясо, то умру, — не мог успокоится я. — Вчера я съел мясо и... не умер...
  Стасия остановила меня, встряхнув за плечи. Ее глаза внимательно изучали меня. В них был гнев и отчаяние:
  — Я не имела в виду смерть в буквальном смысле... Я имела в виду жизнь, которая будет хуже смерти... Если ты будешь нарушать мои запреты, то погубишь себя...
  Я нервно убрал ее руку со своих плеч:
Мне надоели твои загадки, я устал.
  Я побрел к дому.
  «Интересно», — подумал я, — «как она узнала, где мы находимся?»
  — Нас уже ждет экипаж, — крикнула Стасия. — Все вещи собраны. Садись, мы едем немедленно.
  Я молча сел. Стасия громко хлопнула дверцей. Всю дорогу она выкидывала в окно кареты всякие пряности. У меня засвербило в носу и я начал чихать.
  — Прекрати! — я схватил ее за руки. — Ты сумасшедшая! Я больше не вынесу этого запаха.
  Она смотрела мне в глаза. Молчала.
  — Ведь ты приревновала меня к той девушке, верно? — жестоко улыбаясь, спросил я. Я прижал ее к стенке кареты, чтобы поцеловать, но она грубо оттолкнула меня.
  — Мэлорм, я твоя мать! — закричала Стасия. Я отпустил ее и отвернулся.
  — Раз ты решила стать единственной женщиной в моей жизни, готовься ко всему, — сказал я немного угрожающе, но совсем уверенно.
  Мы всю дорогу молчали, пряча глаза друг от друга. Стасия прекратила высыпать пряности. Я обдумывал произошедшее со мной вчера.


  Мы с матерью отдалились друг от друга. Она лишь время от времени просила не нарушать запреты, якобы для «моего блага».
  Я сдружился с мальчишкой, который снимал с родителями соседнюю комнату и которого звали Гейб. Днем мы гуляли во дворе.
  — Давай побежим наперегонки? — предложил Гейб, чтобы как-то скоротать время. Я согласился. Ну и слабак же это Гейб, я в два счета обогнал его! Он стоял и смотрел на меня с вытращенными глазами.
  — Что? — устало спросил я. — Тренируйся.
  — Мэлорм, — проговорил Гейб, — ты перегнал нашу гончую...
  Оказывается, я быстро бегаю. Не знал. Даже удивительно.
  Общаясь с Гейбом, я сделал вывод, что вижу дальше, чем он и четко вижу в темноте, чего он делать вообще не мог. Я улавливал тончайшие запахи, которых он даже не чувствовал. Гейб сказал, что у меня нюх, как у собаки. Он решил провести эксперимент. Дал мне понюхать перчатку, а потом спрятал ее. Я без труда нашел перчатку. По запаху следа я мог найти место расположения человека. Во мне открывались такие способности, которые для обычных людей были немыслимы. Гейб назвал меня странным, необычным, не от мира сего.
  Еще мне всегда теперь хотелось сырого мяса. Я пообещал Гейбу подарить свой перстень, если он принесет мне с кухни сырого мяса. Увидев это мясо, я схватил его трясущимися руками, засунул в рот, чуть ли не глотая, хрустя костями. Гейб в немом молчании смотрел на меня.
  — Мэлорм, почему ты ведешь себя, как собака? — вырвалось у него.
  Я не нашелся, что ответить.
  — Не говори матери, — попросил я. Стасия тоже не разговаривала со мной. Она проходила мимо. Мне хотелось коснуться ее, но я не посмел. Я пошел спать к себе, она заперла дверь на замок. Сон как-то сразу же сморил меня, избавив от участи терзаться мыслями и желаниями. Мне приснился лес в полнолуние. Очень красивый мужчина.
  — Я твой отец, Мэлорм! — сказал он.
  — Мой отец умер, — ответил я.
  — Стасия как всегда солгала тебе. Я жив, — ответил он. — Много лет она препятствовала нашей встрече, убегая с тобой из города в город, но от судьбы не уйти.
  Я пошел к нему навстречу.
  — Отец! — его объятия такие приятные, что не хотелось отпускать. Я почувствовал всю силу и мощь леса.
  — Скоро ты станешь полноправным наследником, моим сыном, время пришло... — сказал он и исчез.
  Я проснулся. Сон кружил голову, как дурман. Я не мог прийти в себя. Открыл окно, впустил луну, вдохнул свежий ночной воздух. Вдалеке выли волки.
  — Мэлорм... — прошептал кто-то. Я обернулся. Так, как я видел в темноте без труда, то узнал ту, кого мать называла Мелиссой.
  — Как ты попала сюда? — удивился я. Она лишь смеялась в ответ.
  — Твой сон был вещим, — сказала она. — Сегодня я отведу тебя к отцу.
  — Откуда ты знаешь про сон? — изумился я.
  Она снова лишь рассмеялась. — 
  — Пойдем, отец ждет.
  — Мой отец умер...
  — Стасия соврала, она всегда врала тебе. Она все сделала для того, чтобы вы не встретились.
  — Она заперла двери, — сказал я.
  — Нет такой двери, которую нельзя было бы открыть, — сказала Мелисса. Стоило ей поглядеть на замок, как он сразу же открылся. Я снова почувствовал себя свободным, вдохнул ветер.
  — Ты не шутишь, что я увижу отца?
  — Нет, — ответила Мелисса. — Он давно уже ждет тебя.
  — Откуда ты знаешь моего отца?
  — Ничего не спрашивай.
  Мы были в том же лесу, в точно такой же хижине. Но это место было очень далеко от того, предыдущего. Будто мы ехали долго, а остались на самом деле на одном и том же месте.
  Из хижины вышел человек, точно такой же, как в моем сне. Он сказал, что он мой отец и давно искал меня.
Но зачем же Стасия так гадко поступила, обманув меня? Лишив меня отца?
  — Эта женщина больна, — сказала Мелисса. — Она сумасшедшая. И ей повсюду мерещатся демоны, какие-то злые сказочные силы.
  — Но я не стану настаивать, если ты выберешь мать и вернешься домой, — сказал отец. — Я пойму тебя.
  — Домой? — усмехнулся я. — У меня и дома-то никогда не было. Нет уж. Я не хочу больше жить с этой сумасшедшей. Не хочу слышать больше ее лжи. Я остаюсь с вами, с тобой, отец.
  Красивый мужчина улыбнулся. Мне показалось, что они обменялись с Мелиссой многозначительными взглядами.
  — Ты сделал правильный выбор, сынок, — сказал мой отец.
  — Где мы будем жить? — спросил я.
  — Весь лес — наш дом.
  — Вы живете в лесу?
  — Мы лесники, — усмехнулся отец.
  — Назаниль, а если она найдет нас? — спросила Мелисса.
  Он усмехнулся:
  — Ее угрозы для меня — детский лепет. Все равно будет по-моему.
  Так я узнал, что моего отца звали Назаниль. Необычное имя.



3

  Я спала. Тяжкие сны мучили меня. Будто злая сила распростерла надо мной свои крылья и накрыла с головой. Волчий вой душил. Как из тумана, вышла мать.
  — Стасия! — позвала она. — Спасай сына! Он в опасности. Вы все в опасности! Проклятие тяготеет над вами. И моя душа никогда не обретет покоя из-за того, что я не смогла спасти вас.
  — Мой сын спит в соседней комнате! — ответила я.
  Мать дернула за веревку. Открылся занавес, словно в театре. Я увидела Мелиссу. Ее лицо было перемазано кровью, хищная улыбка обнажала волчьи зубы. Рядом сидел Назаниль. Чуть дальше я увидела Мэлорма. Он обгладывал труп животного.
  Назаниль повернулся к Мелиссе. Он посмотрел вначале на луну, а потом на нее.
  — Скоро полнолуние. Мы возьмем его с собой на охоту. Он не сдержится и вкусит плоть. Тогда он обратится, станет таким, как и мы...
  — Не-ет! — закричала я.
  Занавес упал. Все погрузилось во тьму, я проснулась. Побежала в комнату сына — его там не было.
  — Проклятье! Они выманили его, чтобы погубить! Я схватила серебряный кинжал и спрятала на груди. Бежать. В лес. Они там. Да, да, там.
 

  Отец с Мелиссой часто говорили о полнолунии, о великой охоте, об обращении. Я не понимал их. Все люди со своими причудами. Вспомнить хотя бы странности моей матери. Как неожиданно мне удалось найти отца! Он говорит, что Мелисса его приемная дочь. Но я снова хочу ее. Главное, не возвращаться больше к матери. Никогда. У нее — тюрьма. А здесь — свобода. Я чувствую себя в этом лесу, как дома. Будто родился здесь.  Назаниль позволяет мне все, я делаю, что захочу. Ем мясо каждый день. Много сырого мяса с кровью. Назаниль приносит мне убитых животных и птиц. Теперь я чувствую себя человеком.
  И вот, один раз, когда мы сидели ночью на лесной поляне, я услышал крики своей сумасшедшей матери:
  — Мэлорм! Отойди от них, они опасны!
  — Ты чокнутая! — со злостью закричал я. — Тебе больше не разлучить меня с отцом, от которого ты прятала меня по  своей прихоти!
  Стасия бежала, карабкалась на пригорок, спотыкаясь. Волосы выбились из-под капюшона.
  — Мэлорм! Послушай! — она скатывалась с пригорка и снова карабкалась, цепляясь руками за