Адаптер

линии взаимодействия пересекались невообразимым способом, сливаясь в грязный слежавшийся моток пряжи, Карим видел такой в историческом музее.
– Я знаю, как все было. На самом деле мне не нужны ваши показания, и я буду требовать для вас высшей меры. И, поверьте, этого будет слишком мало, чтобы вы смогли искупить свою вину! – следователь торжествовал, вырастая в своих глазах из молодого и неопытного специалиста в героя, разоблачившего государственный заговор.
Карим снисходительно улыбнулся. Как же смешон был сейчас этот молодой адаптер, ощутивший власть и ставший у подножия пьедестала Пророка, что означало стать неравным, но равноподобным Пророку, вместить в себя истинную волю Господа. Карим копался в памяти, ища себя в прошлом, таким же безумным фанатиком, почувствовавшим вкус первой крови. И не находил – работа в архиве спасла его от безумия. И ему стало искренне жаль парня, готовившегося поразить Карима проницательностью и проработанностью, на деле сливающимся с тяжким безумием. А ведь его спишут раньше времени, если, конечно, не готовят специально для карательных процессов. Он задумался, сопоставляя последнее десятилетие в одну линейную схему. Получалось, что в новое время нужны будут фанатики, преданные, не знающие сомнений. Такие, как Карим, старая школа с играми в гуманизм, будут не нужны. Мысль его увела далеко, и убийство в реабилитационном центре, и бегство двух адаптеров высшего уровня, ключевых расчетных центров, и скрытое усиление контроля, частые КТО, больше походившие на учения – все было связано, и он  непросто так получил это дело. Карим понял, что выполнил все, что было положено в этой игре высших сфер, разобрав свое решение взять это дело и не найдя в нем большей части своей воли. Он не заметил, как молодой начал свой монолог, ожидая от обвиняемого внимания и страха.
– Вы меня не слушаете. Ничего, я могу повторить, – раздраженно сказал молодой, заметив, что Карим вернулся из своих размышлений. – Итак, вы входите в организованную преступную группировку. Этот факт не требует доказательств, и уже подтвержден системой с вероятностью более 67%!
«Маловато. Любой адвокат разобьет такую вероятность на части», – усмехнулся про себя Карим, но промолчал, внимательно смотря на следователя. Ему не столько было интересно то, что скажет этот безумец, сколь интересен был он сам, его реакции, жесты и мимика, как он теряется и перестает контролировать себя, забывая о том, что камеры все пишут, а программа все распознает и проанализирует, сделав жесткий отчет, который невозможно оспорить.
– Вы связались с родом Ахметовых. Как и где вас завербовали, предстоит выяснить, и мы это сделаем. Не сомневайтесь, вашу жизнь разберем на части. Глава рода Ахметовых решил захватить власть и избавиться от рода Юмашевых. Для этой цели он спланировал покушение на Марфу Юмашеву. Они подкупили медработника, который должен был ввести избыточную дозировку хлорида кальция Марфе Юмашевой во время процедуры, чтобы остановилось сердце. Расчет был верным, по данным медкарты у Марфы Юмашевой слабое сердце и гипотония.
Карим кивнул, решив поддержать молодого следователя. Если отбросить его вербовку, то следователь излагал верно. По правилам, когда дело возбуждалось в отношении следователя, все его наработки считались ложными, и результаты разработки и расследования засекречивались. Молодой следователь не мог получить доступ к кейсу Карима, и выбрал верный путь, если не считать задания сверху. Карим не сомневался, что была поставлена задача доказать его вину, раньше могли просто устранить физически, но сейчас это было невозможно. Тотальный контроль и требование Пророка все делать по закону заставляли идти длинным извилистым путем, приводящим к одной и той же цели – к казни, устранению лишних свидетелей.
– И вот тут вас завербовали повторно. Мы считаем, что вы посодействовали выкупу договора медработника. Доказательства оформлены частично, но это не должно вселять в вас ложные надежды, – молодой следователь успокаивался, ощущая уверенность победителя. – Муж Мары Ахметовой заставил ее совершить убийство медработника. Они готовились к этому, и в их родовом поместье на Азовском море она резала головы баранам, училась не бояться крови. Есть множество свидетельств, и все показания проверены и подтверждены. Напомню, что Мара Ахметова совершила убийство медработника, отрезав ей голову. И вот мне непонятно, зачем вам надо было играть в эту двойную игру? Зачем делать так, чтобы два рода, ответственные за важнейшую для государства функцию расчета с дружественными государствами, вы решили обескровить? Я знаю, что это не ваша идея. И все же, какая для вас выгода? Вы бы и так получили от рода Ахметовых солидную сумму, смогли бы выйти досрочно на пенсию и жить на берегу Азовского моря, как высший свет. Расскажите мне, зачем это вам?
Карима рассмешило, что молодой следователь так мало знает и делит страны на дружественные и недружественные. Интересно, какую дурь вбивают молодому поколению, если они вновь достали сгнившие термины и лозунги из периода земной жизни Пророка? Неужели они готовят ренессанс, хотят в очередной раз вернуть всех в прошлое?
– Молчите. Зря молчите. Если бы вы все честно рассказали сами, я бы смог подать запрос об изменении схемы пыток. А теперь не могу – нет оснований. Ничего, у нас и не такие говорили, все расскажете.
Карим рассмеялся. Эту фразу он видел в одном старом фильме, который показывали в школе, рассказывая о доблестном пути развития следственных органов. Молодой следователь воспринял смех на свой счет и густо покраснел. Он дернулся к пульту, желая дать команду на следующий цикл пытки, но вовремя остановился, вспомнив, что не прошло положенное время.
– Не буду скрывать, вы знаете не хуже меня, что пока мы не можем начать допрос мужа Мары Ахметовой. Мы обязаны исполнять закон, который нам передал Пророк, поэтому мы ждем. А когда он заговорит, то вы уже не сможете дать чистосердечное показание, не сможете облегчить свою учесть. Вы же знаете, что вас ждет площадь Правды, не так ли? Можете не отвечать. А знаете, где сейчас он? А я знаю: муж Мары Ахметовой в их родовом поместье на Азовском море с какой-то шлюхой. Решил напоследок пожить в свое удовольствие, но вот зачем ему шлюха, если он скопец?
Молодой следователь похотливо ухмыльнулся, и Карим увидел несчастного молодого парня, вжатого в функцию адаптера, еще не потерявшего память о влечении, о желании и, если успел, о любви. И как он ненавидит высших, как завидует им, до боли в сердце, до ломоты в зубах, закрывая рот, чтобы не проговориться. Карим видел это во многих, прилежно исполнявших свои функции, чтивших роль великих потомков и ненавидевших их. Карим никогда не испытывал ненависти, но и уважения и почитания в нем тоже не было.
– Вы воспользовались своими полномочиями и помогли адаптерам совершить побег. В этом и был план, и вы в нем важный оператор. Если бы вы были верны государству, то Мара Ахметова и Марфа Юмашева должны были быть здесь, в этом кресле! А вы мало того, что дали им информацию, позволили узнать то, что не положено знать адаптерам их уровня, так еще проводили преступные юридические консультации. Ваши действия напрямую связаны с их побегом, и вы совершили преступление против государства!
– Это неправда. Я не делал ничего, что было запрещено законом, – тихим хриплым голосом ответил Карим.
– С одной стороны да, если смотреть на законы буквально. Но вы забываете про важную статью, говорящую о том, что если законы противоречат интересам и безопасности государства в период чрезвычайной ситуации, или напрямую угрожают безопасности государства, то их действие считается отмененным, а применение считается незаконным и преступным.
– В стране не введено чрезвычайного положения, – усмехнулся Карим.
– А, вы же не знаете. Очень жаль, но уже введено. И я вам напомню, что в последней поправке чрезвычайное положение обладает обратной силой в той части, где возможна связь или прямое содействие созданию чрезвычайной ситуации, подготовки, содействию, бездействию и так далее. Вы лучше меня это знаете.
Карим кивнул. Теперь все стало понятным, но он не скажет об этом, не станет распутывать змеиный клубок интриг. Ему было интересно, поймали адаптеров или девушкам удалось скрыться. Молодой следователь, заметив интерес в  глазах Карима, истолковал его по-своему, решив подбросить информации, попробовать задобрить старого молчуна.
– Не буду скрывать, что адаптеров мы пока не нашли. Но это дело времени, полиция работает. Определенно с ними новая генерация адаптеров рода Ахметовых. Может вы знаете, как мужу Мары Ахметовой удалось почти год назад спрятать детей в интернате третьего круга? Может, это вы ему подсказали, как верно оформить перевод по документам? Не скрою, сделано все было аккуратно и чисто, не придерешься. Но разве чиновник способен на такое? Сомневаюсь, здесь определенно участвовал адаптер вашего уровня. Так это были вы?
– Нет, ты ошибаешься во многом. Тебе никогда не дадут раскрыть это дело, а утилизировать меня не очень большая заслуга.
– Посмотрим, кто окажется прав. Пока правда на моей стороне, и пришло время второго этапа пытки. Не переживайте, я не устал, и у нас еще много времени впереди, – он сел за стол и  ввел команду, довольно улыбаясь
Ремни туго зафиксировали Карима, и ему стало трудно дышать. Он жалел лишь об одном, что не сможет больше никогда сесть в свое рабочее кресло, вытянуться во весь рост, приняв позу астронавта в космическом челноке, как показывали это в фильмах. В кресле был порт подключения его мозга к общей системе, и когда его голова принимала в себя страшный на первый взгляд разъем, а квантовый поток пробовал тестировать связь, Карим испытывал великую радость, несравнимую ни с чем. Наверное, так устанавливалась связь с Богом, который жил глубоко под землей, рассеянный на тысячи квантовых компьютеров, и Карим становился его частью, бесконечно малой, но и бесконечно великой для простого человека из плоти и крови.
Что-то происходило с Каримом, программа казни зависла, не отправляя импульсы на нейроимплант. Молодой следователь нервно жал на экран, входил и выходил из профиля, заново запуская программу, но стенд молчал. Карим сидел с закрытыми глазами, погружаясь в глубокий последний сон. Нейроимплант сам принял решение и выключал живой мозг, умертвляя и себя. Карим ощущал, как теряет связь с телом, постепенно переставая чувствовать ноги и руки, спину и живот, как все медленнее он дышит, сделав последний вздох, видит перед глазами яркое солнце, бесконечно доброе и теплое, забирающее его к себе.

30. Взаперти
Солнце погасло. И да, оно все также равнодушно смотрело на мир внизу, разогревая и иссушая и без того израненную летним зноем землю, но мир стал темным и беспощадным, разрывая последние лучи света на бесконечность невидимых искр, осколков жизни. Труднее всего было детям, которые ничего не могли понять, а взрослые упрямо молчали. Лиз и Ю-ли старались занимать Ману и Мурата, но опустевший корпус, пустые столовая и спортплощадки, не работающий цех по утилизации электронного мусора, где мужчины выпаивали