П.П. Шмидт как зеркало Первой Русской революции. Альтернативный взгляд на Историю

было как раз много, хоть пруд ими всеми пруди. И многие были молоды, красавцы в золочёных мундирах, эполетах и орденах, все - при шпагах и аксельбантах. Но только толку-то от них, шутов гороховых, было мало: русско-японская война это с очевидностью показала. Они только ордена и головные уборы с перьями и могли носить, и красоваться на балах и на публике как павлины. Да ещё зарплаты заоблачные получать, в каретах шикарных ездить и презирать подчинённых. А на большее они, придворные интриганы и сплетники, топтуны и шаркуны, не годились - потому что измельчали и ошалавили, выродились давным-давно в ежедневных пьянках-гулянках, в под-ковёрных каверзах и подлостях, достоинство, гордость и честь, боевой дух утратили. Тем более, они, чистюли питерские, категорически не хотели связываться с Революцией, что накрыла Россию могучей волной, похожей на политическое цунами. После показательной казни Сипягина, Плеве, Бобриков и, особенно, Великого князя Сергея Александровича Романова, любимого дяди Государя, они хорошо уяснили все, что добродушный Николай II им не защитник и не подмога. Вот и отказывались исполнять свои прямые обязанности по защите Царя и Отечества от крамолы, юлили, подличали, уклонялись, прятались за спину императора.
И только один Дубасов, невольник Совести и Чести, не прятался, не подличал и не юлил, а добросовестно нёс свой адмиральский крест, стойко, мужественно и сурово следовал долгу высокопоставленного военного по наведению порядка в трещавшей по швам Державе… И не случайно, и не напрасно Великая княгиня Елизавета Федоровна, сестра императрицы и вдова убитого в Москве Великого князя Сергея Александровича, любила и ценила Дубасова как никого другого, и говорила родственникам-Романовым в те тревожные дни, что он-де «единственный, кто может спасти положение, если ещё не поздно»...

А положение дел в Первопрестольной становилось и впрямь отвратительным ближе к осени и вызывало у Николая особенную и вполне обоснованную тревогу. Генерал-губернатор П.П.Дурново явно не справлялся со своими обязанностями, шёл у смутьянов на поводу, не желая с ними ссориться и потом попадать под бомбы и револьверы. Не удивительно, что с лета 1905 года в Москве исподволь готовился вооружённый мятеж с целью захвата власти в городе. В сентябре забастовали московские печатники по указке революционных вождей, вслед за ними - пекари, табачники, металлисты, рабочие других специальностей, выпускавшие ширпотреб. В октябре московский комитет РСДРП спровоцировал всеобщую политическую стачку, тем самым поддержав революционный Петербург. Железнодорожное сообщение Москвы со страной было на время прервано. Не действовали почта и телеграф. Положение день ото дня усугублялось, становясь поистине катастрофическим. Ведь захвати бунтовщики Москву, духовный центр Державы, где все Романовы венчались на царство, - одинокий и прогнивший насквозь Петербург не выдержал бы натиска стихии…

5

И в это тревожное для страны время, 25 ноября 1905 года, московским генерал-губернатором назначается Фёдор Васильевич Дубасов - единственный человек в окружении Царя, с удовольствием повторим это, не побоявшийся взвалить на себя груз ответственности и впасть в немилость бунтовщикам - со всеми трагическими лично для него и его семьи последствиями.
К моменту назначения Дубасова в городе уже воцарился подлинный без-предел. Повсюду шли без-конечные надругательства и насилие над москвичами, откровенные и наглые грабежи прохожих, но жандармы были без-сильны с криминалом и бандитизмом справиться - сами прятались по щелям. Мало того, постоянно обнаруживались взрывные устройства в разных укромных местах, прокламации и брошюры. В переулках, на улицах и городских площадях то и дело звучали истошные крики горожан о помощи, гремели выстрелы, затевались кровавые драки со смертельным исходом. Сутками по городу шатались озверелые пьяные толпы, наводя на прохожих панический страх. Поножовщина стала обычным явлением. Не проходило дня, чтобы не было убитых и раненых.
Но что было особенно худо и страшно для города и общего состояния дел в стране, - в Москве шла настоящая охота на полицейских и государственных чиновников с целью запугать их и тем самым парализовать работу правоохранительных органов и городской администрации. И этим параличом власти усугубить бардак, умножить и углубить его до опасной черты, за которой уже маячили анархия и катастрофа.
Канцелярия и дом генерал-губернатора по этой причине были плотно окружены отрядом драгун и пехоты, дежуривших круглые сутки. И это уже больше напоминало осаждённую крепость со стороны. Войска были ещё верны присяге и императору, слава Богу, но сильно измучены и озлоблены бездействием и нерешительностью командиров: большого труда стоило их сдерживать от стихийного проявления силы и самосуда, от Гражданской войны.
Москвичи, одним словом, и военные, и штатские, всякие, были крайне издёрганы и запуганы до предела осенью 1905 года, полиция и войска - подавлены, деморализованы и истощены. Из-за без-порядков и бездействия местных властей к концу ноября в Москве начались перебои с продовольствием, в домах горожан раз за разом гасло электричество...

6

В этот-то как раз момент, 4 декабря 1905 года, курьерским поездом из столицы генерал-адъютант Дубасов прибыл в Первопрестольную по Указу Царя на должность московского генерал-губернатора. А уже на следующий день он выступил в Белом зале генерал-губернаторского дома с речью, в которой заявил всем присутствовавшим, что в Москве «свили теперь гнёзда элементы самой преступной и самой разрушительной пропаганды», и что она «сделалась сборищем и рассадником мятежников, дерзко поднявшихся на разрушение коренных основ существующего порядка».
«По моему глубокому убеждению, победа над крамолой должна быть достигнута не столько штыками и залпами, сколько нравственным воздействием и твёрдостью лучших общественных сил России», - подчеркнул Фёдор Васильевич в конце. Но при этом же и предостерёг подчинённых и москвичей, что не остановится «ни перед какими самыми крайними и самыми суровыми мерами» и будет непреклонно и твёрдо применять их так, как ему повелевает ДОЛГ и КЛЯТВА ВЕРНОСТИ Царю и Отчизне...

Естественно, всё это очень не понравилось рвавшимся к власти бунтовщикам, - что, едва появившись в городе, Дубасов сразу же начал работу по восстановлению законности и правопорядка.
Революционеры на своих сходках приняли решение об аресте нового московского генерал-губернатора и полном неподчинении ему. И почти сразу же после его назначения в Москве вспыхивает печально-известное «декабрьское вооруженное восстание».
О “без-примерном мужестве” и “героизме” революционных дружинников тех декабрьских дней, захлебываясь от восторга, долгих 70-т лет наперебой талдычила нам коммунистическая пропаганда. На самом же деле происходило вот что, по воспоминаниям очевидцев, которые теперь массово публикуются в различных печатных и электронных СМИ. В солдат и полицейских “мужественные” революционеры-“герои” стреляли из-за углов, засад, окон и подворотен. Часто убивали в спину. Боевики-нацмены нападали на небольшие полицейские посты, на отдельных часовых и патрули, после чего, сделав чёрное дело, пускались наутёк как трусы поганые и ничтожные. Только за время боёв на Пресне ими было убито и ранено 45 полицейских. В специальном воззвании к населению настоящий Герой Дубасов назвал такую тактику подлой и предательской.
Однако Фёдора Васильевича было не запугать, не заставить пойти на уступки и на попятную. Герой русско-турецкой войны и первый Георгиевский кавалер, он принимает самые энергичные и строгие меры по подавлению вооружённого мятежа и смуты.
«...дерзкие поступки со стороны мятежников, - сообщает он в одной из газет, - вынудили действовать против них как вооружённою силою, так и строгими карательными мерами, для осуществления которых Москва и Московская губерния объявлены мною на положении чрезвычайной охраны». Он объявляет также и о дополнительных «охранительных мерах» (к уже обнародованным ранее обязательным постановлениям), в частности, о запрете всем гражданам, кроме должностных лиц, выходить на улицу с девяти часов вечера до семи часов утра.
«Наш адмирал - огонь-человек, для него нет времени: ни дня, ни ночи - всё работа! - писал служивший в то тревожное время в канцелярии Дубасова сын известного русского скульптура Владимир Александрович Опекушин. - Живой и энергичный! Хоть бы за месяц раньше такого человека в Москву к работе, и никакого мятежа Москва не испытала бы».
По настоятельной просьбе Дубасова, не уверенного в собственных вооружённых силах, из Петербурга в Москву «для водворения спокойствия в городе и охраны мирного населения» присылаются дополнительные войска: элитный лейб-гвардии Семёновский полк во главе с отважным командиром генерал-майором Г.А.Мином, конные гренадёры, часть гвардейской артиллерии, Ладожский пехотный полк и железнодорожный батальон. Кроме того, штат полиции был увеличен почти на 1500 человек, а штат “ночных сторожей” - на 2000 человек.
Это сразу же изменило соотношение сил не в пользу бунтующих, и к 18 декабря всем стало ясно, что «московская революция» провалилась.
Уже 19 декабря 1905 года «Московские ведомости» с радостью сообщали: «Твёрдою рукой генерал-адъютант Дубасов подавил вспыхнувший в Москве мятеж. Москвичи глубоко благодарны своему генерал-губернатору, и эту благодарность разделяют все истинно Русские люди во всех концах нашей необъятной Родины...»
В своём обращении к горожанам 21-го декабря Дубасов указал: «...я считаю своею обязанностью засвидетельствовать и объявить во всеобщее сведение, что до сего времени ни в каком из самых суровых действий войск я не мог усмотреть нарушения тех границ, в которых предоставляется военному поступать как указывают ему его воинский дух и присяга».
Днём 30 декабря Дубасов совершил конную поездку по Пресненскому району, где ещё недавно разыгрывались последние кровавые события. К этому времени, по официальным данным, были похоронены 282 жертвы уличных без-порядков...

А вот что пишут сегодня относительно “жестокости” подавления царским сатрапом Дубасовым декабрьского вооружённого мятежа совестливые русские историки-патриоты.
«Ещё 16 декабря у генерал-губернатора в присутствии представителей города, земства и сословных учреждений состоялся совет, на котором выяснилось, что Ф.В.Дубасов приказал не подвергать дома артиллерийскому обстрелу и разбирать баррикады без стрельбы, и что войскам даны указания не трогать мирных жителей. Предложение Фёдора Васильевича отнестись снисходительно к рабочим, готовым сдать оружие, было встречено с полным пониманием и сочувствием. Сразу же после подавления мятежа городскими властями был создан фонд безвозмездных пожертвований в пользу всех пострадавших во время декабрьских событий. Губернское дворянство выделило 25 тысяч рублей, Ф.В.Дубасов из своего кармана выдал семь тысяч рублей в награду нижним чинам московской полиции и городовым за их труды при усмирении смуты. Для выдачи пособий пострадавшему малоимущему