Тени Эзеля опубл. в альманахе "Подвиг".

мальчики – кавалеры, особенно Боря Скачинский и Виктор. Она просто купается  в их внимании. А что тут такого? Красивая молодая женщина. Не тетка какая-нибудь с нелепым кренделем на голове в платье неопределенного цвета.
В прихожей Елена Владимировна позволила себе еще раз взглянуть в зеркало – понравилось.
Сверху длинный бежевый плащ, сумка в тон плащу – светлая кожа – она  готова.

На стоянке ее ждала  небольшая «Мазда» красного цвета – вот понравился ей этот цвет, что тут поделаешь? Понравился, - и все.

Пока ехала на работу - все думала о будущем учебном годе – ее класс сейчас в девятом, через год – определяться, кажется, в школе останется  только один десятый, и кто возьмет в нем классное? Ее коллега – Ольга Викторовна – классная в девятом «Б»  - все время вертится возле Екатерины Павловны – Екатерины Великой, как ее называют ученики с легкой руки Хазина.

Резко по тормозам!
Она успела вовремя. Эти старушки никогда не могут дойти нескольких метров до перехода. Под Джо Дассена легко думается.  Она поставила Еst ce que tu n existe pas. Хазин, конечно, не мужчина ее романа. Он все время увивается вокруг молоденьких дурочек. Валера, кажется, смотрит в ее сторону? А что? Он мужчина холостой. Но рохля какая-то. И второй учитель в доме? Нет, это невозможно. Вот Олег, но он-то не холостой.
Елена Владимировна подъехала к перекрестку.
Как здесь долго красный – не меньше полутора минут. Да, - быстро считала она, - Великая склоняется отдать будущее руководство девятым Рыбниковой. А класс-то у нее – умственных три калеки, кто из них в десятый идти может?
Хвастунов, Сикорский, Плавникова – вот и все. Негусто. А мои!  Не меньше пятнадцати человек. Это без Панфиловой, Джафаровой  и Белецкой. А они тоже вполне потянут программу.
Сегодня же надо напомнить, чтобы решили,  кто будет литературу сдавать – пусть начинают готовиться. Экзамен трудный. Кроме Ани Нарецкой, пока никто не готов. Ну, Борька-то Скачинский, конечно, физику, Виктор – обществоведение, в МГИМО метит. А кто его знает – может, и поступит. Да и спорт – не последнее дело.
Да, так значит, сегодня решить с литературой. А вот что с Рубакиным делать – пусть Великая сама решает.

Мобильник, поставленный в специальное устройство – подарок Олега – зазвенел как-то тревожно. Она взяла телефон, старясь не отрываться от дороги.
-Что? Мама ты? Что? Какое давление?!
Сейчас приеду.
Телефон Екатерины Павловны  не отвечал, набрала  охрану – короткие гудки. Вовремя  сообразила, что «Опель» впереди сейчас затормозит,  надо быть внимательней. Вот,кажется, проехала на красный, плохо.
Позвонить Валере? Пусть сообщит, у нее срочное дело.

Валера ответил почти сразу.
- Елена Владимировна?  Что случилось? Конечно, конечно, передам, не волнуйтесь. Обязательно.
На ближайшем кругу она развернула  машину и поехала к дому матери, все время стараясь отгонять от себя неприятные мысли. Слава Богу – ничего в  дороге не произошло.
Вот и старая пятиэтажная хрущевка, на пятачке, в торце дома нашлось место, она побежала ко второму подъезду, на ходу щелкнула ключом – «Мазда» пропела, закрываясь.

Полина Аркадьевна лежала в кровати белая, как полотно. Рядом с ложкой какого-то лекарства стоял ее второй муж – Алексей Андреевич, он тоже был бледен.
-Скорую вызвали?
-Вызвали, но что-то задерживается.
Елена Владимировна смерила  матери давление – Сто девяносто на восемьдесят пять.
Позвонила в неотложку, поругалась с какой-то дежурной. Матери дали лекарство, –давление спало.
-Леночка, мы тебя с Алексеем Андреевичем поздравляем, - слабо улыбаясь, сказала Полина Аркадьевна, извини, подарок не успели приготовить, мне последнее время нездоровилось.
Елена Владимировна только тут вспомнила, что у нее сегодня день рождения – посмотрела на часы – без пяти восемь – ее класс, наверное, готовится ее поздравлять.
-Езжай, мне уже лучше, - Полина Аркадьевна попыталась подняться на подушке.
-Лежи, я подожду врача.
Врач приехал только через двадцать пять минут. Ставили капельницу. Снова мерили давление, выписывали лекарство, заполняли бумаги.
Полине Аркадьевне стало лучше.
-Успею ко второму, если на проспекте не будет большой пробки.

Она подъехала за пятнадцать минут до начала второго  урока,  припарковалась недалеко от школы, с трудом найдя место, когда отъехала какая-то крупная машина – марку Елена Владимировна не заметила. Заходя в школу, услышала звонок с первого урока.

-Успела, главное, чтобы с подарком не переборщили. Сейчас это запрещено – стукнет какая-нибудь мамаша в ГОРоно, а то и сразу в прокуратуру. И объясняй потом. Сколько раз родителям на собрании говорила – никаких подарков – букет цветов – все.
И сразу школа захватила, затянула в свои тугие объятия, все утреннее отступило. Она шла по коридору под восхищенные взгляды старшеклассников, высыпавших из своих кабинетов, и чувствовала это. Она всегда считала,  что для женщины в школе коридор – это все равно, что подиум. Каждый шаг, каждый элемент одежды, новую прическу, украшение, цепочку, брошь, кулон - кто-нибудь оценит и обсудит. Другого подиума, судя по всему, не будет. Но этот безжалостен. Приди в каком-нибудь допотопном наряде, и навсегда потеряешь уважение у этих акселератов. И акселераток.
Она шла, купаясь в волнах восхищения и даже зависти. Девушки и хотели бы уметь ходить, красиво носить свои часто недешевые наряды, но нет культуры, нет умения, и, главное, нет стимула. Их кавалеры не понимают значения походки, элементов одежды.
Она своих приучает, приучает – часто без толку. Все идет от семьи. И если мамаша носит узкие джинсы при пятьдесят шестом, а то и пятьдесят восьмом размере бюста  - пиши пропало.
Перед лестницей ее остановила Анна Серапионовна с загадочным видом.
-Леночка, приглашаем вас в учительскую.
- Значит, женщины решили устроить маленькое поздравление. Раньше такое устраивали после уроков, с шампанским, – но теперь – ни-ни. Нагрянет проверка, да еще стол увидят.
Пошла за Анной Серапионовной. Открылась дверь в учительскую – Бог ты мой! Екатерина Великая с вот таким букетом роз, Бодрякова от профкома  протянула Елене Владимировне конверт.
– Наверное, карточка на скидки в Ив Роше. Вот и Евгений Борисович, опять рядом с ним Инночка.
-Леночка, что с мамой, как она? Ты знаешь, у меня есть отличное средство – ее обступили, посыпались вопросы, советы Она всех благодарила, улыбалась.
Не было только Ольги Владимировны. Да это и к лучшему.
Открылась  дверь и вошел Валерий Александрович, он хотел что-то сказать, но ждал, когда женщины оставят Елену Владимировну в покое.
Но тут раздалось – «В траве сидел кузнечик!» - первый звонок, предупредительный.
-Коллеги, коллеги, по местам, по кабинетам, – Екатерина Великая стала сразу деловитой, - Елена Владимировна, еще раз вас поздравляем, а теперь – работать, нас заждались наши питомцы.
Валера  постоял и вышел

  В конце коридора второго этажа, там, где был с сентября ее кабинет, она увидела высунувшуюся физиономию Дымова.
- Караулит. Увидел ее и сразу исчез. Сейчас будет приветствие. Дымов - смешной и добрый парень. Звезд с неба не хватает. А из него выйдет отличный муж. Будет приносить зарплату в семью, сидеть с детьми, строить на даче хороший новый дом, чтобы не жить с тещей и тестем.

Она нарочно замедлила шаг, чтобы дать им возможность собраться и не визжать от неожиданности. Белова  - та готова завизжать по каждому поводу. Этакая Наташа Ростова.
Дверь закрыта. Значит, приготовились.
Открыла дверь и  шагнула в класс, и сразу ощутила здесь  атмосферу  радостного ожидания. Хотела сохранить на лице выражение непринужденное, но, кажется, не смогла, и широко улыбнулась.



Глава 26
Что сказал герцог

Наташа Зайцева  взмахнула рукой, и все грянули разом, с удовольствием, от возможности что-то прокричать в классе.
-По-здра-вля-ем!
Елена Владимировна улыбалась, видно, ей было приятно.
Белова вскочила со своего места, схватила  букет и сверток и поскакала к Елене Вадимировне.
-Спасибо, тронута, - сказала  Прекрасная, - Наташа, поставь цветы, пожалуйста, в вазу. Сверток Елена сразу убрала в стол, а потом  внимательно на всех посмотрела, и все притихли. Она  негромко произнесла.
Две равно уважаемых семьи
В Вероне, где встречают нас событья,
Ведут междоусобные бои
И не хотят унять кровопролитья.
И замолчала. В классе установилась полная тишина.
- У нас сегодня одно из самых удивительных произведений мировой литературы, - сказала Елена Владимировна, - я просила вас принести тексты. Кто принес?
Егор с гордостью достал книгу и положил на парту. Потом повернулся поглядеть, кто еще принес книжки, а, главное, - лишний раз посмотреть на Лизку.

-А у Громова, я вижу, книжки, как всегда нет, - вдруг сказала Елена Владимировна.
Егор резко обернулся – книги не было. Кто? – прошипел он. Но все были заняты делом, соседка Громова, Настя Панфилова, похожая на египетскую статую, только в очках, близоруко щурясь, держала книжку перед глазами.
А Нарецкая уже тянула руку.
-Что ты хотела, Анечка?
-А у меня другой перевод, Елена Владимировна.
-Прочти, мы послушаем.
Аня встала  и нараспев начала читать.
В двух семьях, равных знатностью и славой,
В Вероне пышной разгорелся вновь
Вражды минувших дней раздор кровавый,
Заставил литься мирных граждан кровь,
- Кому больше понравился перевод, который у Ани?
Егор тянул голову – хотел увидеть, кто стырил у него книгу.
-Громов, не вертись! – с досадой сказала Елена Владимировна. Егор сел смирно, но продолжал поглядывать по сторонам. На соседнем ряду сидел Ветров. Мог взять он.
-А кому понравились больше вот эти слова, и Елена Владимировна  еще раз прочитала:
В двух семьях, равных знатностью и сла…
Боря поднял руку.
-Ну, Боря.
-Мне ваш больше понравился.
-Почему?
- В первом переводе слова точнее.
- Поясни. У тебя какой перевод?
- Как у вас.
-Хорошо. Так поясни.
- Подбор слов четко соответствует смыслу. Математически четко.
-Хорошо.
-Виктор.
Полянский поднялся с ленцой – Лизка с него не спускала глаз.
-В первом случае легче произносить.
-Верно, а почему?
-Просто легче, и все.
- А кто знает, кому принадлежит перевод, который вам больше понравился?
Повисла пауза. Егор продолжал осторожно  оглядываться.
Через полминуты Боря сказал.
-Тут написано – перевод Пастернака.
-Точно, -  кивнула ему Елена Владимировна, - молодец, Боря. Да, это замечательный перевод нашего удивительного поэта Бориса Леонидовича Пастернака, - Она взяла со своего стола и показала  увеличенное фото смуглого мужчины, с крупными губами и  глазами , как у индийца.
-Почитаем по ролям, - Елена Владимировна  наклонилась над своим журналом, - за Самсона – Скачинский, за Грегорио – Полянский.

На уроках Елена Владимировна  обычно  не садилась, а стояла  у стены, поигрывая своей тонкой витой указкой из  эбонита или поддерживала  локоть правой руки левой, а указательным пальцем правой  подпирала  щеку, словно прислушивалась  к чему-то.

Вдруг дверь распахнулась, и в кабинет вошли директор и Ольга Викторовна.
Екатерина Павловна  прошла к доске. Все с шумом встали.
-Садитесь! –  сказала директор  резко.
-Игорьков, Громов, Ребров, встаньте!
Жора, сидевший  на соседнем от Егора ряду, неуверенно встал,  поднялся и Максим. Егор встал, и