Тени Эзеля опубл. в альманахе "Подвиг".

и почти бегом поспешил вниз.
Уже дежурил дядя Вася.
Курнаков спросил, не было ли в школе чего-нибудь необычного в воскресенье.
-Чего необычного? – спросил дядя Вася.
-Может быть, фильм снимали? Бывает же такое?
-Кино?
-Ну да, кино.
-Нет,  в воскресенье школа  заперта, никого не было.
-А вы видели, что никто не входил? Сами видели?
-А мне на что? Запер, а сам к себе ушел в каптерку, так что никто не мог войти. А у вас что, украли что-нибудь?

Сразу после разговора с дядей Васей Валерий Александрович  решил осмотреть корпус школы  повнимательней.
Выходя на двор, усыпанный тонкой порыжевшей листвой, под мелкий дождик, Курнаков  вдруг подумал, что  дверь, через которую он сейчас вышел на улицу, слишком мала.
Он быстро вернулся в школу, к новому  удивлению дядя Васи, что-то бросил ему на ходу и решил подтвердить свои предположения. Вестибюль, из которого неширокая  лестница со старыми  деревянными перилами убегала наверх, казалось, не таил в себе никаких секретов. Но глядя на лестницу, историк обратил внимание, что широкий ее марш  заканчивался на уровне пола вестибюля, а дальше короткий узкий марш вел вниз, почти к подвалу, и подводил к невысокой металлической двери, которая и вела во двор.
Курнаков  опять вышел на улицу. Дождик кончился, было еще светло. Валерий Александрович оказался на пустом дворе, и  здание всеми своими многочисленными окнами смотрело, казалось, на него.
Он стал быстро соображать. Четырехэтажный корпус из красного кирпича состоял из главного здания и двух крыльев, выдвинутых в сторону двора. Курнаков пошел по периметру, налево: высокий цоколь, кирпичные бордюры, узкая лестница в подвал за металлической оградкой - все, как в любой школе, в том числе и в его собственной, в другом районе столицы.      Осматривая другую сторону, выходившую на довольно запущенный сад, Валерий Александрович заметил, что в одном месте, выше уровня цоколя, на уровне первого этажа, кирпичи были светлее. Проведя мысленно линию этих кирпичей, он понял, что они образовывали нечто вроде входа, возможно, это был старый вход в школу. Так вот почему здание школы показалось ему на той фотографии странным. Школа сфотографирована со стороны прежнего входа. Надо проверить. Тут он отчетливо вспомнил рассказ Тани, и ему стало не по себе.

Глава 31
Савельев-старший

Она почувствовала удар по машине, кажется, раньше,  чем он произошел.  Вздрогнула, нет, этого с ней не могло произойти, с кем угодно, но не с ней! Она же водит очень аккуратно, все соблюдает. Сначала выступили слезы от обиды, затем охватила паника – что делать?
А к ней уже приближался парень в кожанке.
Почти плача,  она поставила автомат на парковку и выключила музыку, ставшую совершенно неуместной. Парень за окном что-то говорил, сильно жестикулируя. Она же только отъезжала, стараясь обойти этот проклятый троллейбус! Это маршрутка закрыла ей обзор.
Надо позвонить Олегу, Срочно! А проклятая маршрутка  стремительно унеслась.
Елена Владимировна чуть-чуть спустила стекло.
-Слепая что ли? – сразу  донеслось до нее. Парень показывал рукой на свой автомобиль – но было уже темно, ничего не видно.
-Тысяч на сорок, не меньше, - снова услышала она.
Она закрыла окно.
Автобус стал  осторожно  объезжать ее Мазду.

- Олежек, миленький, я попала в аварию. Что? Нет, я порядке. На остановке, возле парка, из-за маршрутки, стала объезжать троллейбус. Да, кажется, у него ничего особенного, но он орет. Да, я сижу и не вылезаю. Хорошо. Когда?  Жду, очень жду, я не знаю, что делать.
Помоги, пожалуйста.

Олег приехал буквально через десять минут, тут же вступил в деловые переговоры с парнем в кожанке, они вызвали дорожную автоинспекцию,  стали осматривать сначала его машину – у него оказался серебристый «Опель». Она сидела и не вылезала. Понемногу стала успокаиваться.
У «Опеля» была разбита левая фара, погнут передний бампер, сломано левое зеркало, потерт левый бок. «Мазда» получила удар в задний бампер, кажется, поврежден парктроник,  разбит задний правый фонарь.

Здание автоинспекции – длинный краснокирпичный корпус,  был за высоким забором с охраной.
Олег уверенно припарковал свою большую Черную Тойоту почти у ворот. Елена Владимировна долго выбирала место, руки слегка дрожали. Наконец, Олег сел на водительское место и помог ей припарковаться.
В длинном коридоре было очень много народу – почти сплошь мужчины,  с сумками-барсетками, с бумагами в руках, они переписывали с образцов, висящих на стенах, заявления, тихо переговаривались. Иногда по коридору быстро проносились молоденькие девушки в темно-синих кителях и юбках, с папками в руках, и исчезали в каком-нибудь кабинете. Мужчины провожали их долгими взглядами и снова писали.
-Нам сюда, - показал на дверь кабинета Олег, быстро вошел, не обращая внимания на других мужчин, закрыл за собой дверь.
На двери было написано – майор Савельев Д. Н.
Это был отец злополучного Савельева.

Олег вышел довольно скоро.
-Не волнуйся, все в порядке, скоро войдешь. Главное – рассказывай все, как есть. Не забудь про маршрутку. Они маршруток не любят, знают, что из-за них куча аварий.
Схему я сейчас сам нарисую, а ты подпишешь.
Олег быстро и красиво нарисовал схему аварии. Указал автобус, из-за которого выезжала  «Мазда» и показал, как маршрутка закрыла ей обзор.
Несколько человек с интересом наклонились посмотреть его схему, стали расспрашивать. Олег все охотно пояснял. Мужчины с интересом смотрели на Елену Владимировну. Она чувствовала себя так, словно на ней не было одежды.

Дверь распахнулась, и из нее вышел крутолобый, плотный человек, с красным лицом, в форме, которая распиралась от его плоти. Он недовольно посмотрел на тех, кто находился в коридоре. Все притихли.

-Знает или еще не знает? - спрашивала себя Елена Владимировна. На родительские собрания Савельев никогда не приходил, приходила его жена – женщина крикливая, неприятная. Позвонил или не позвонил Влад своему отцу?
Ей вдруг стало смешно, и она даже улыбнулась.
-Ты чего? -  спросил Олег.
-Это же сцена из Достоевского, вторая часть «Преступления и наказания». Раскольников в полиции, он все время терзается вопросом, знают или нет про его преступление?  Неприятная ситуация. Теперь я ее, кажется, уяснила в полной мере.
-А что за преступление ты совершила?- удивился Олег, - пусть этот парень  из «Опеля» волнуется. Он в тебя въехал, а не ты в него.
-Я тебе еще не рассказала, это у меня не первая неприятность за день.
Елена Владимировна вкратце рассказала про сцену на уроке.
-Ну и день рождения у тебя выдался! - Олег даже головой покачал.
-И это еще не все.
-А что еще?
-Мама.
-Давление?
-Да.
- Надо к Эдуарду Николаевичу обратиться, вот разделаемся с твоей машиной, и я позвоню ему непременно.
-И как мы с ней разделаемся?
- Вове позвоню.
-Лазуткину?
-Да.
-Хорошо бы поскорей.
-Не волнуйся, все под контролем. Вова починит твою Мазду. Будет как новенькая, мы тебе еще защиту картера поставим.
Дверь снова открылась.
- Касатонова! Заходи, -  раздался  громкий бас.

В комнате было два стола. За одним сидел черноволосый, с небольшими усами, человек  в кителе. Он оторвался от бумаг и  посмотрел на Елену Владимировну, как на досадную помеху.
За другим сидел сам Савельев – насупленный,  с большой красной лысиной, он писал и не посмотрел на вошедшую.
-Вам к майору Савельеву, - сказал черноусый и продолжил писать.
- Сюда, - пробасил Савельев, не отрываясь, - что там у вас?
-Авария, -  пролепетала Елена Владимировна.
-Здесь у всех авария, - снова пробасил Савельев. - Где, в каком именно месте, кто участники, есть ли свидетели, есть ли пострадавшие, вызывали ли Скорую помощь?
От этих слов Елене Владимировне стало не по себе.
Она протянула схему. Савельев взял ее, гмыкнул, стал изучать.  Вдруг взглянул на Елену Владимировну. Елена Владимировна покраснела.
-Так, Касатонова, дело ясное, - сказал Савельев.
Вдруг раздалась трель мобильного телефона у майора на столе. Он взял трубку.
-Что? Что там у тебя стряслось? Какая драка?
Елена Владимировна обмерла.
- Девятый «А»? А причем тут девятый «А»? Что? Не понял. В травмпункт обращался?
Бумагу составили? Матери сказал?
Елене Владимировне показалось, что она стоит на чем-то нестерпимо горячем.
Вдруг Савельев снова быстро взглянул на Елену Владимировну.
-Идите, - недовольно бросил он.
Конца разговора по мобильному Елена Владимировна уже не слышала, на ватных ногах она вышла из кабинета.
-Ну вот, - Олег сиял, - все нормально, - пошли.

Глава  32
Последний подарок

Егор сидел перед монитором и все не включал его. Надо будет объясняться с отцом. Вот тебе и подарок!
Прошло, наверное, полчаса, наконец, он  коснулся кнопки на левой стенке компьютера и ввел пароль в засветившееся окошко.
На экране все так же полз огромный королевский Тигр, застыв при взятии какого-то холма.
Вошел в сеть, сообщений не было. Вяло пострелял в танки, звук стал раздражать, и Егор вырубил его довольно резким движением, так что мышка даже стала пульсировать красной кнопкой. Вяло выключил комп, дождался, пока лампочка мигнет.

В дверь постучали. Вошел отец, он достал из пакета какую-то книжку и протянул Егору.
-Вот, ты просил, нашел на старой квартире.
Этот был толстый том с серой обложкой и серебристым трафаретным  портретом.


Глава 33
У окна

Таня вернулась домой, пошла на кухню и вымыла посуду. Темнело, она не зажигала света. Потом налила деду стакан молока и сварила кашу, зашла к нему в комнату, поставила на столик приготовленную еду и тихо вышла из комнаты.
В своей комнате она постояла перед своим столом, совсем стемнело. Таня подошла к окну и повернула ручку, затем резко дернула окно на себя. Холодный ветер сразу ворвался в комнату, захлопал занавеской,  пробрал Таню  до костей. Она стояла перед  низким краем – впереди была чернота, где-то мелькали золотистые огоньки. Таня стояла и ни о чем не думала. Ее слегка трясло, но холода она уже не чувствовала.
То, что произошло дальше,  она понять не смогла.

Она упала на снег, прижимаясь к нему всем телом, инстинктивно пригнув голову, ушанка слетела, был октябрь, но повсюду уже лежал снег. Зеленая сумка на боку была в снегу, Таня стряхнула снег, подобрала шапку, надела ее и тогда  услышала этот голос.
-Сестричка, сестричка!
Она поползла на голос, полы шинели все время загибались, снег набивался в сапоги.
Молоденький боец тяжело дышал, она сразу увидела, что у него разворочен бок, правая рука висит плетью. Он лежал на спине, неловко подвернув под себя ноги. Винтовка с примкнутым штыком, вся в снегу, валялась поодаль, брезентовый ремень змеился по снегу. Таня схватила ремень, притянула к себе винтовку – оружие нужно было взять обязательно. А боец  дышал уже прерывисто, тяжело, с всхлипами. Она быстро открыла сумку, достала длинный перевязочный пакет,  с треском разорвала упаковку и стала быстро разматывать конец бинта. Боец дышал все медленнее, он стал задыхаться. Таня приподняла его голову, подложив ушанку  и вдруг увидела, что глаза  бойца стали стекленеть, светлеть. Схватила запястье его левой руки – пульс не прощупывался. Она вытащила из кармана круглое зеркальце и поднесла ко рту бойца. Она знала, что хотела увидеть: пусть хотя бы слабый дымок испарины. Зеркальце осталось ясным.