Тени Эзеля опубл. в альманахе "Подвиг".

ужинать и делать уроки и ушла к деду в комнату.

Таня сидела перед раскрытой тетрадкой по алгебре – Гипотенуза была очень строга, решение должно было быть найдено обязательно – и пыталась решить задачу, а перед глазами стоял он, такой необыкновенный, от одного представления его перед собой Тане становилось жарко, лицо начинало гореть,  и она снова пыталась вернуться к злополучной задаче.
Справившись кое-как с домашним заданием по алгебре, Таня занялась чтением.
Но уже на пятой странице почувствовала, как лицо снова запылало.
Что есть любовь? Безумье от угара,
Игра огнем, ведущая к пожару,
Столб пламени над морем наших слез,

Она отложила книжку и посмотрела в окно. Затем снова вернулась к книжке.
Дай волю и простор своим глазам.
Другими полюбуйся.

Следующие строчки заставили ее начать тяжело дышать.
Я повторю, что я уже сказал:
Ведь дочь моя совсем еще ребенок.
Ей нет еще четырнадцати лет.
Еще повремените два годочка,
И мы невестою объявим дочку.
Два годочка – шестнадцать, шестнадцать ей будет в январе!
Мама открыла дверь в ее комнату.
– Иди, помоги деду, нужно перестелить постель.

На следующее утро мать отправила Таню в магазин. До ссоры с Лейлой она бы обязательно позвонила подруге и пошла с ней, но теперь приходилось идти одной.



Глава 20
У стен старой школы

Таня  шла вдоль забора старой школы. Было  воскресное утро, туманное, сырое,  на пустой улице, где-то впереди, темнело пару силуэтов.  Девочка почти подошла к большим железным воротам, и тут, услышав шум со стороны школы, взглянула направо.
И тут же в изумлении прильнула к ограде.
За ровными железными прутьями  и облетевшими тополями, стоявшими вдоль забора,  толпились какие-то люди, их было очень много.
Сразу бросалось в глаза, что это были мужчины в чем-то сером,  длинном. Они стояли группами, по три-пять человек, некоторые курили. У многих за спинами были настоящие винтовки со штыками, и эти винтовки доставали прикладами почти до земли. Когда кто-то нагибался прикурить, вероятно, прикрывая огонек сложенными в лодочку ладонями,  оружие на его спине резко по диагонали разрезало пространство  и  нависало  над бритой головой в шапке-ушанке.  Некоторые держали  свои винтовки в руках.
Таня, широко открыв глаза, смотрела на широкий двор.
«В шинелях, с винтовками! Что это?» – пронеслось у нее в голове. Вспомнились обрывки разговоров дома, страхи тети Светы по поводу Игоря, ушедшего на срочную летом, мелькнули  фрагменты уроков Валерия Александровича .

На небольшом деревянном помосте стояло несколько человек в очень длинных зеленых шинелях и в фуражках.
-В колонну по двое… - раздалась над двором усиленная громкоговорителем команда, - стано-вись!
Все бросились  занимать положенные места, и вот уже три серых прямоугольника обрамили школьный двор  - со стороны главного входа осталось открытое пространство.
- Первая рота! Шагом… – все замерло, тут Таня почувствовала, что лбом прикоснулась к железу ограды, холодное железо обожгло. Инстинктивно отдернула голову.
- Арш!
И тут же грянуло «Вставай, страна огромная!» - звук мгновенно взметнулся до самого неба. А затем разом сделали  первый шаг не менее ста человек.
-Ггак!
Таня бросилась к недалеким воротам. В обычное время они входили на двор через узкую калитку. Но сейчас железные ворота были распахнуты настежь, и  прямо на девочку  шла колонна людей в серых длинных шинелях. Теперь за плечом каждого  ровно и остро вонзался в небо тонкий штык.
Грохотали сапоги, двое  первых уже подходили в воротам, лица их были нездешние, какие-то строгие, с вздернутыми подбородками, глаза смотрели вперед.
Впереди шагал в темно-зеленой шинели, подпоясанной светло-коричневым ремнем с пряжкой, украшенной звездой, широкоплечий человек в немного приплюснутой  фуражке с длинным козырьком. Грудь его была перепоясана ремнями.
Девочка  прижалась к створке калитки. Серая река шагавших в ногу мужчин вытекала ровно и строго.
Раз, раз, раз – два - три – произносил одними губами человек в шинели, не стараясь перекричать громовый звук песни.
И в эту минуту один из колонны взглянул на Таню и улыбнулся совершенно по-детски, вскинул голову, мол, не робей, сестренка.
Это был он! Точно он,  перед Таней появилась большая зеленая бархатная обложка, припухлые губы, застенчивый взгляд. Ей стало страшно.
-Пусть ярость…
- Головные, - снова раздался над школьной площадкой усиленный громкоговорителем голос, - левое плечо вперед.
- Вскипает…
- Ггак! – колонна повернула  и пошла мимо Тани, совсем прижав ее к смешной узкой калитке.
- Идет война…
Таня вошла в опустевший двор, и тут ее изумление возросло еще больше:
там, где было невысокое крыльцо школы и металлическая дверь, через которую они входили в здание, сейчас не было ничего – ровная кирпичная стена над светлым бетонным цоколем.


Глава 21
Усадьба

  Воскресный  день был туманный, и это немного расстроило молодого историка.
Он добирался сюда полтора часа, сначала на электричке,  потом на автобусе, затем пошел пешком вдоль типичной деревенской улицы, свернул направо, прошел несколько сот метров  и снова повернул направо – дорога пошла между дачными домами, слева над крышами показался странный силуэт – та самая церковь.
Курнаков  свернул в  узкий проулок между домами, прошел еще метров сто  и сразу вышел к церкви.
Церковь – вся в башенках, шпилях, с удивительно сложной мраморной лестницей, привлекала  всех, кто интересовался историей и архитектурой.
Рядом с  Курнаковым стояло несколько человек, наверное, как и он приехавших смотреть это загадочное строение, которое, говорили, строил сам великий создатель знаменитого дома.
Как историк, Курнаков  знал, что если нет документов, подтверждающих строительство – никакой возможности доказать, кто строил невозможно. Только документ.
Церковь боковым фасадом выходила на проезжую часть, а западный портал  с той самой лестницей можно было увидеть, если войти во двор.
Калитка в ограде была отперта, и Валерий Александрович  зашел на уютный двор, к которому мягко сбегали два крыла прославленной лестницы. Рассматривая боковые башни, он ходил и ходил вокруг, изучал переплеты решеток на вытянутых готических окнах, каменную кладку, выступы, цоколь, скульптуру.
И только потом зашел в саму церковь. Во внутреннем убранстве церкви  не оказалось ничего примечательного.
Выйдя на улицу, Курнаков  сориентировался и пешком отправился искать  усадьбу.
Пройдя немного вперед,  он  увидел слева невысокую железную ограду, за которой угадывалось здание старой школы – школа была двухэтажная, из почти черного камня, с прямоугольными широкими окнами.  Курнаков не стал к ней подходить , а направился прямо по дороге, туда, где, как он предполагал,  находилась усадьба.

-Ой,  Нелька, смотри, кино снимают! – девушка в цветной вязаной шапочке схватила подругу за руку.
У железной ограды, за которой угадывалось какое-то двухэтажное темное здание, остановился  железный длинный  автобус.
Из автобуса стали  выходить мужчины, всего человек десять, в кирзовых сапогах, в плащах, ватниках, некоторые в пиджаках, под которыми были темные свитера.  За спинами вещевые мешки.
Последним из автобуса вышел человек в офицерской фуражке и шинели,  в руках  у него был настоящий автомат, а на поясе кобура.
-Строгий, - сказал девушка в вязаной шапочке. -  Настоящий артист.
-А где этот, как его, режиссер? – снова задергала подругу девушка в цветной шапочке.- Может это знаменитость какая? Ты не видишь?
- Не вижу, - отвечала ее подруга  с распущенными рыжими волосами.  А может, это и не кино вовсе.
-А что?
- Призывники,  смотри, вон и их начальник.
-Строгий, - снова сказал девушка в вязаной шапочке. -  А тот светленький ничего, да?
-Нормальный.
-А давай я их сфоткаю, - предложила девушка в цветной шапочке, -  прямо на фоне  этого допотопного автобуса.
-Фоткай, - равнодушно сказал рыжая.
-Эй, - крикнула девушка в шапочке, - можно вас сфоткать?
Те, ничего не отвечая, строились в шеренгу.
-Молчат, - хмыкнула девушка, собиравшаяся фоткать.
-Им не положено, - сказала рыжая,  - я же говорю: призывники.
-Слушай задание, - сказал высоким голосом человек в фуражке, - сейчас распределение по кубрикам, затем обед, получение  индивидуальных планов занятий  и  сдача первого норматива – десять километров по пересеченной местности. Тренироваться будете в парке – там хорошая площадка.
Девушка в шапочке  достала телефон и стала щелкать. Пощелкала на расстоянии, потом приблизила изображение. В камере оказалось лицо юноши  с серыми глазами навыкате, с короткой светлой челкой, падавшей на лоб. Вдруг  он  подмигнул ей прямо во время съемки.
Девушка засмеялась.
Между тем автобус затарахтел и уехал.
Странная команда, не обращая внимания на  девушек и ребят,  прошла в низенькие открытые ворота за железную ограду и  быстро направилась к зданию школы.
-Точно, призывники, - сказала рыжеволосая,  ладно, пошли  искать эту самую усадьбу.
-А  кто это такие?  - спросил юноша в очках.
-Кино снимают, - ответила девушка в цветной шапочке.
-Да нет, - сказала ее рыжеволосая подруга, - это призывники.

Красный фактурный  кирпич, потемневший, с белыми  разбросанными в шахматном порядке квадратными уголками внезапно появился за облетевшими ветвями лип, кленов и осин. Валера вышел к углу главного усадебного дома. Крупные псевдороманские полукруглые  окна, с  белым обрамлением и белыми же треугольными фронтонами-сандриками над ними, были забраны проржавевшими решетками – видно было, что главный дом пустует очень много лет. Стал обходить дом слева – открылся внушительный фасад, расположенный почти на краю земляного склона. Фасад был украшен большим  граненым застекленным фонарем и выносным портиком с балюстрадой  наверху, так что образовался балкон. Валерий Александрович  обходил здание,  вглядываясь в отлично сделанные детали дома. Прямо к портику, с двух сторон,  вела наклонная подъездная дорога, тоже  огороженная низкой мраморной балюстрадой.  А в середине, вниз, сбегала крутая мраморная лестница.
Показался другой боковой  фасад – симметричный  первому, Валера прошел мимо него, и тут  справа увидел  огромное пустое пространство  - это был заросший пожухлой травой главный двор усадьбы. И отсюда открылась первый раз удивительная картина –  главный фасад, с огромным портиком, украшенным изящными женскими фигурами. А дальше шел большой склон, не менее километра, прямо вниз, к черневшему вдалеке лесу. Сразу вспомнил – вон оттуда, снизу,  по склону, к главному фасаду, украшенному  колоссальным  портиком, шли она тогда.
Он шел по кромке большого пустого двора, по каменным плитам, на которые когда-то выезжали кареты гостей, и не мог оторвать взгляда от удивительного портика.
Портик тоже был превращен в балкон. Четыре колонны, которые поддерживали стройные фигуры кариатид, завершались четырьмя балюстрадами, образовывавшими широкий выносной балкон.
Странным казалось, что были когда-то, очень давно, люди, которые не только любовались этими видами, а просто жили здесь, пили чай на балконе, выходили из большой залы подышать воздухом, ходили по двору. В них казалось что-то неуловимо  смешное.  Они собирались