Дыры.

Так что когда пришла пора возвращаться по домам, и Аленка Шаповал сообщила, что ей со мной по пути, я была несказанно рада. Хоть она и не Трофимова; случись беде, я, быть может, еще успею увидеть ее мелькающие пятки. Но все-таки какая никакая компания.

— Только давай еще пива возьмем,— предложила Аленка, когда мы остались с ней вдвоем.

— У меня денег нет,— злобно буркнула я.

Шаповал порылась в карманах. Я незаметно пригляделась к ней. Хорошенькая у нее фигурка, у этой Аленки, но даже фигура ее меркнет в сравнении с ее лицом. Ангельское личико, увидев которое впервые, испытываешь ошеломляющее впечатление. Сразу же в фантазиях всплывают картинки, навеянные русскими сказками о богатырях и верных им, преданных аленушках. Думаю, парней Аленка сражает наповал своей внешностью, а потом у этих парней наступает разрыв в мозгах, когда те слышат из уст Аленушки трехэтажный мат. Сама не знаю, чего я так на нее пялилась, как на инопланетянку. Убеждалась втайне, что на ней нет никакой видимой таблички, типа бэйджика, с позорной надписью «послеабортная»? Глупо.

— У меня тоже «копье»,— недовольно поделилась результатом Аленка.— Ладно, на бутылку хватит. По дороге допьем на пару.

Ладно, я не против. Когда я была против, особенно в последнее время? Никогда. Мы двинулись с ней к ларьку на автобусной остановке. Пока Аленка объяснялась с продавщицей, я ждала чуть в сторонке. Наверное, маршрутка только что ушла, на остановке никого не было. Мимо проносились машины, и я вдруг вспомнила «Сережу». Бог ты мой, как часто мы с ним катались в такое вот время, когда уже стемнело, и весь город наводнялся огнями, как в ночь на Ивана Купалу. И вот я стою, испуганная, пьяная, еще не совсем в стельку, но очень близко к этому, выжженная изнутри, живущая той жизнью, на которую еще летом я косилась недоумевающе. Что со мной произошло? Куда я иду? Что это за путь такой, неужели я выбрала его сама? А если нет, стало быть, я просто скольжу по поверхности. Внезапно мне захотелось его, моего Смирнова. Захотелось прийти домой, набрать его номер и завопить в трубку: «Лешка, милый, пожалуйста, забери меня! Буду тебе верной, буду стирать тебе носки и слушать твою гитару, только забери меня, умоляю!» И это был страшный импульс. Страшнее, чем все силовики.

Я почувствовала, что рядом кто-то стоит. Я вздрогнула и чуть не отскочила в панике. Но не силовики это были с пожарными кранами наперевес, а какой-то хренов мужик. Я глянула на него мельком, как на случайного незнакомца на автобусной остановке, но тип, кажется, интерпретировал мой взгляд иначе.

— Привет!— жизнеутверждающе изрек мужик.

Я оглядела его пристальнее. Дяхе основательно за тридцать. Лицо излучает энергию и добродушие, а еще в нем сквозит лукавство, что откровенно выдает его намерения и планы на вечер. Я максимально презрительно фыркнула и демонстративно отвернулась. Мужик ничуть не смутился. Опыт и все такое.

— Девушка, погуляем вместе?— Он попытался поймать мой взгляд.

— Нет,— отрезала я.

— А можно узнать, почему?

Я не знала, почему — нет и все тут, — но неожиданно для себя бросила:

— Я — мужененавистница.

— Лесбиянка, что ли?— с сомнением уточнил мужик, на всякий случай сделав шаг назад, чтобы, если это действительно окажется так, я его не съела, или не заразила, или не утащила в подземелье, или что он там подумал.

— Просто мужененавистница.

— Убежденная?— В его глазах вновь зажглись угольки интереса.— Если на то пошло, я тоже мужененавистник. Так что нам найдется, о чем поговорить.

Умеет, похоже, уламывать девчонок, подумала я. А вообще, он мне нравился. Высокого роста, довольно хорошо сложен, приятная внешность. А самое главное: мужик выглядел безвредным. И во всеобщем хаосе событий, где, кажется, даже попутный куст готов был расцарапать мне лицо, появление этого мужчины выглядело чем-то убаюкивающим. Но я не позволила себе раскиснуть. Холостяк, ищущий приключений, явно ошибся с выбором, определив меня как объект ухаживаний. Ему бы сейчас сюда Надьку Трофимову, она бы не смутилась.

Я уже хотела что-то ответить, что поставило бы неоспоримую точку в нашем коротком диалоге, но тут вернулась Аленка Шаповал с откупоренной бутылкой пива. Глотнув из горла, она цепко оглядела мужика.

— Так ты, оказывается, не одна!— еще больше повеселел тот, разглядывая Аленку.

— А вы кто?— тут же среагировала та.

— Да я вот мимо шел,— честно признался мужик.— Смотрю, девушка красивая стоит на остановке, решил познакомиться.

— А звать-то как?— хмыкнула Шаповал.

— Павел.

Аленка представилась, я, после некоторого колебания, тоже. Я не знала, что задумала Шаповал. Мне пришло в голову, что она, в отличие от меня, была не прочь поразвлечься. Ну а кадрить мужика всегда сподручней, имея под боком приятельницу. Раз такое дело, решила ей немного подыграть. Хоть какое-то веселье. А потом при первом удобном случае от них слиняю.

— Слушай, Павел, у тебя деньги есть?- в лоб спросила Шаповал.

Она смотрела на него без тени смущения, как ребенок смотрит на деда Мороза, свято убежденный, что у того в рукаве всенепременно припрятана шоколадная заначка.

— А что, на пиво не хватает?— предположил Павел.

— Не-а.— Аленка состряпала жеманную мину.— Были бы деньги, можно было бы «травки» взять.

— Ага. Понятно.— Павел секунду раздумывал. Я стояла между ними, как приблудная овечка, не представляя, как следует себя вести и где мой текст в этом спектакле. Пока мы столковывались, остановка наполнилась новыми людьми. Потом подкатил автобус, слизал всю эту массу, как корова языком, и мы вновь остались втроем. — Честно говоря, не знаю, где сейчас можно взять.

— Так я знаю!— воспламенилась Аленка, чувствуя, что мужик поддается.— Были бы деньги да место…

— Ну, место есть.

— Один живешь?

— Ага.

— Вообще отпад! Так давай затаримся — и к тебе. Оттянемся до утра.

Стоп. Мне это начинало не нравиться. Я не собиралась, при всем моем состоянии, оттягиваться у этого Павла. Я хотела уведомить об этом Аленку, но та глазами подала мне какой-то знак. Смысл знака остался понятен только ей одной, и все же я на всякий случай попридержала язык. Может, она действительно загорелась провести с этим типом ночь и просит меня не портить ей кровь.

— Сколько надо?— спросил Павел уже несколько другим тоном.

— Триста,— не моргнув глазом, выпалила Шаповал.

Впервые личина добродушия исчезла с лица мужичка. Сейчас он выглядел подозрительным. Впрочем, он по-прежнему оставался безобидным.

— Куда так много? «Косяк» стоит стольник, везде по городу одна цена. Нам троим с головой хватит.

— «Травка» — это не актуально,— учительским тоном разъяснила Аленка. — Я имела в виду «пластилин».

— Тогда понятно.— Мужик тянул резину. То ли прикидывал содержание своих закромов, то ли решал, стоит ли вообще с нами связываться. Я взглянула на нас с Аленкой со стороны. На мне — облегающие джинсы, обтягивающие мою задницу так, что трещат тазовые кости. На ней — суперкороткая юбка. Обе на шпильках. Господи, да мы же как шлюхи, подумалось мне вдруг. О чем мы говорим? Только что Аленка назначила цену и уверила, что потом мы вместе идем к этому Павлу на квартиру. Форменный съем, иначе не скажешь.

— Ладно, договорились,— принял решение Павел.

— Тогда пошли,— немедленно скомандовала Аленка и решительно двинулась первой.

«Пластилин» я еще не вкушала, но была в курсе, что сие означает и как его делают. В общем-то, усовершенствованный вариант «травки», только и всего. По дороге Павел вовсю «трещал» с Аленкой. Я помалкивала, меня не трогали, я послушно плелась следом. Я решила, что пусть эти двое берут свой «пластилин», а потом катятся, куда хотят: я отколюсь. Аленка мне никто, чтобы таскаться за ней, а Павел, каким бы безобидным он не выглядел, для меня полный незнакомец.

Шли какими-то окольными путями по кварталам. Стало темнеть. Время перевалило за десять. В былые времена в это время я уже начинала ерзать и поглядывать на часы, зная, что у мамы там дома начинает закипать в одном месте. Аленка выглядела Иваном Сусаниным. Ничего сверхъестественного, у Трофимовой, к слову сказать, тоже куча знакомых подобного толка. Стоит лишь к ней обратиться, и мигом найдется все, что угодно, хоть китайский опиум.

Путь уперся в какой-то незнакомый подъезд незнакомого дома, незнакомого двора. Аленка развернулась к Павлу и требовательно вытянула руку.

— Давай.

— А я что, не иду?

— Конечно, нет!— Она взглянула на него, как на дебила.— Тебя никто не знает. Если будешь топтаться рядом, нас просто пошлют. Слушай, ты же в курсе, как такие вещи делаются. Только через знакомство.

Заметно было, что Павлу это явно не нравится. На его лице подозрительность живо боролась с добродушием. Мне даже стало его жаль, и я чуть по дури не предложила компромисс: мол, пока Шаповал будет брать «пластилин», я могу постоять с Павлом, что-то вроде гарантии. Хорошо хоть сдержалась. Все-таки чему-то жизнь меня научила. Впрочем, в свете последующих событий выходило — что так, что эдак.

— Слушай,— доверительно понизила голос Шаповал.— Я тебе подъезд показала. Ты знаешь, что мы туда зайдем. Какой нам смысл тебя кидать? Тем более, идти нам все равно некуда, а у тебя квартира. Сейчас мы быстро сгоняем, потом у тебя оторвемся до утра.

Мне не понравилось это «мы», но я и тут смолчала. Будь я трезвой, я бы уже давно полезла в бутылку. Но теперь даже меня охватил азарт. Мне самой стало любопытно, чем в конце концов завершится эта эпопея с «пластилином». Павел некоторое время поломался. Согласна, трудовые денежки всегда отдавать невмоготу. Но тут он в последний раз оглядел нас с Аленкой, видимо, представил, как мы будем смотреться у него дома в интимной обстановке, и решил, что риск — это все же благородно, и оно того стоит. Порывшись в карманах, Павел отстегнул ровно триста рублей, которые моментально исчезли в руках Аленки Шаповал.

— Мы мигом,— крикнула она на прощание, потом схватила меня и чуть ли не волоком затащила в подъезд.

Оказавшись с ней в лифте, я, наконец, решила внести ясность. Я даже удивилась, какого черта я до сих пор не послала ее подальше, эту Шаповал.

— Слушай, Ален, я не собираюсь к нему переться…

Она вдруг запрокинула голову и пронзительно расхохоталась. Было что-то дико режущее в ее смехе, и настолько он не вязался с ее ангельской внешностью, что хотелось зажмуриться.

— А кто собирается, я что ли? Пускай отваливает. Деньги дал — свободен.