Дыры.

Пока я все это кумекала, лифт привез нас на нужный этаж. Аленка Шаповал вышла первой и уверенно позвонила в одну из дверей.

— Кто?— раздался резкий мужской голос.

— Свои. Открывай, это Аленка.

По тому, как дверь моментально открылась, я заключила, что Шаповал тут частый гость. На пороге стоял чувак лет восемнадцати, стриженный под «ноль». Оглядел Аленку, потом меня, потом молча посторонился, пропуская нас внутрь. Аленка вошла. Я тоже. Она нас представила. Парня звали Славик.

— «Пластилин» есть?— с ходу спросила Шаповал.

— А «бабки»?

— Имеются!— Аленка торжественно потрясла перед носом Славика тремя сотенными купюрами.

— Тогда заходи.

Едва я прошла дальше прихожей, как осознала две вещи, которые моментально выветрили из меня весь алкоголь. Стало очевидно, что я встряла. Покрепче даже, чем с Жанной и ее парнем. Во-первых, вряд ли это была квартира открывшего нам дверь Славика. По всем параметрам это напоминало съемную блат-хату, откуда сподручнее торговать наркотой, поскольку оформлена она на каких-нибудь дубарей, которые, случись шмону, вообще не бельмеса. На этой самой хате в данный момент «зависало» около шести парней. И второе. Один из них был мне знаком. Максим Пикарев. Тот самый, который клеился ко мне еще в те времена, когда учился в нашей школе, и который однажды чуть не избил Виталика Синицына.

— О, девчонки!— раздалось в унисон несколько приветственных голосов, а Пикарев впился в меня таким взглядом, что мне сделалось дурно, и пиво запросилось назад.

Мне нужно было тут же задать деру. Быть может, еще существовал ничтожный шанс выйти невредимой из передряги, но я что-то вновь затормозила. Аленка уже по-свойски обжималась с парнями. Я рыскала взглядом по сторонам, ища, куда бы втиснуться. Наконец мне попался на глаза стул, который стоял дальше всех от Макса Пикарева, и на него я приземлилась.

— Мы тут зависнем у вас?— осведомилась Шаповал.

— Вместе зависнем! — хохотнул Славик, а Пикарев так и буравил меня своими глазками.

Первоначальный шанс удрать я упустила. Выбора не оставалось, кроме как принять участие в этой импровизированной пирушке. Если бы теперь я начала дергаться, это могли воспринять как оскорбление. Меня жутко беспокоил взгляд Макса Пикарева, но я помнила, что однажды все-таки умудрилась от него отвязаться. Правда, в тот раз действие разворачивалось на улице, но об этом думать не хотелось.

Пока готовили «косяк», я продолжала озираться. Квартира, похоже, двухкомнатная; та комната, где мы в данный момент все сидели, была обставлена более чем скромно. Самое необходимое: диван и стулья. Еще стол, на котором стояли пустые пивные бутылки и две пепельницы. Еще телевизор, по которому шел какой-то фильм. Я так поняла, что по закону жанра в смежной комнате тоже должно наличествовать самое необходимое, а именно — кровать. При мысли об этом по моему телу побежали мурашки.

Все парни были приблизительно одинакового возраста. Кроме одного. Его и парнем не назвать: мужчина лет примерно тех же, что и брошенный нами Павел, карманы которого сегодня облегчились на триста рублей. Мужик держался особняком. Почти не разговаривал, равнодушно смотрел телек. Такое впечатление, что он забрел сюда случайно и теперь кого-то дожидается. Однако по тому, как к нему обращался молодняк, можно было заключить, что он тут у них за старшего. На меня он практически не взглянул. Аленка в своей манере попыталась на нем повиснуть, он ее негромко, но действенно, послал.

Выкурили «пластилин». Все, кроме этого взрослого типа. Я старалась ограничиваться мелкими затяжками, чтобы сохранить остатки мозгов. Внешне я оставалась спокойна, пацаны что-то меня спрашивали, я отвечала. Всплыло имя Синицына. Не скрою, я прикрывалась им, как щитом. После трагедии Виталика, конечно же, знали все (даже те, кто не знал, утверждали, будто были знакомы), и я надеялась, что статус этакой «неофициальной вдовы» повернет ситуацию в нужное мне русло. Однако когда я вновь невзначай наткнулась на взгляд Пикарева, то пожалела, что вообще заговорила о Синицыне. Чувствовалось, что он ничего не забыл, и мое сердце заколотилось вдвое учащеннее. Сейчас он на своей территории, а я — приблудная. И боюсь, отношение ко мне складывается соответствующее.

В какой-то момент Аленка Шаповал подошла к окну и вдруг заматерилась на весь колхоз.

— Слышь, Люсь, этот дебил все еще там!

— Какой дебил?— отозвался парень, которого все звали Шурик. Был он маленький и задиристый. На каждую фразу он перво-наперво выкатывал зенки, словно во всем усматривал потенциальный подвох, и лишь потом удосуживался реагировать более или менее адекватно.

— Да увязался за нами один хмырь!— запальчиво поведала Шаповал.— Люська ему, кажись, понравилась. Он от самой остановки за нами тащился, и до сих пор возле подъезда трется. Тебя, Люсь, ждет.

Она нагло мне подмигнула. Я поняла, что врать для Шаповал — все равно что «Мише» глотнуть пива натощак. Врала она мастерски, не задумываясь, на каждом шагу. Вранье, видимо, уже въелось ей в кровь. Я вспомнила слова Надьки Трофимовой о том, что у Аленки вроде бы есть парень, отношение которого к ней строго пропорционально ее внешности. Уверена, что так оно и есть. От такой наглости даже пропадает желание уличить ее во вранье.

Макс Пикарев вдруг вскочил.

— Сейчас мы ему объясним популярно, что значит трогать наших девчат.

При этом он зыркнул на меня так, что мне еще больше поплохело. Почти все пацаны загорелись этим бредом. Пикарев рвался к двери, но тут мужик, что молча смотрел телек и, казалось, вообще не воспринимал положение вещей, вяло бросил:

— Не вздумай засветиться, придурок.

Макс замер. На его лице даже не мелькнула злость, что кто-то назвал его «придурком». Видимо, этот взрослый тип не просто старший, а мощный такой авторитет. В моей опьяненной голове начали связываться воедино несколько нитей.

— Да ты чего!— обиженно протянул Макс.— Мы так, по башке надаем немного. Никаких ментов, отвечаю.

Мужик равнодушно пожал плечами. Смысл жеста был ясен: твои проблемы, если что, ты в ответе. Пикарев секунду колебался, а потом его взгляд упал на меня, и это решило вопрос. Парни выскочили из комнаты. Аленка Шаповал с возбужденно блестящими глазками приникла к окну.

Мне не хотелось на это смотреть, но ноги сами понесли меня туда, поближе к Шаповал. Так и есть: Павел мялся с ноги на ногу возле подъезда, дожидаясь двух стерв, которые наобещали ему золотые горы, а вместо этого кинули на триста монет. Для него все произошло стремительно, как и для меня, ничего удивительного, что он еще полон надежд: а вдруг мы все-таки вернемся? Он ведь не знал Аленку Шаповал (выясняется, что и я не знала), не знал, что в ее случае это стандартный шлейф. Проклятье, а ведь все было бы так мило, пойди я домой одна!

Парни высыпали из подъезда и окружили Павла. Состоялось короткое выяснение отношений — скорее, для проформы. Потом на Павла посыпался град ударов. Он попытался отбиться, но кто-то поставил ему подножку, и Павел упал. В довершении всего Макс Пикарев дважды пнул бедолагу по ребрам. После чего все в той же стремительной манере исчезли в подъезде. Я продолжала наблюдать. Поколотили они его несильно, горемыка Павел почти тут же поднялся. Оглядевшись и никого не найдя, он заковылял прочь. Зря он сегодня не слушал гороскоп по радио.

Парни вернулись, расселись по местам. Откуда-то взялось еще пиво, целых три баллона. Все были взбудоражены расправой над одиноким, безобидным мужичком. Славик, который открыл нам с Аленкой дверь, пустился рассказывать байки про драки. А я не могла не заметить, каким взглядом одарил меня Пикарев по возвращении. Словно тот факт, что он пнул лежащего Павла, сам по себе давал ему на меня право.

Итак, у меня оставался последний шанс. Пацаны уже порядочно набрались. Десять минут назад двое из них утащили хихикающую Аленку Шаповал в соседнюю комнату. Скоро наступит мой черед. Первым, разумеется, будет Макс Пикарев. А когда он восстановит свое достоинство, то наверняка поделится мной с остальными. Выбора не оставалось, и я решительно подсела к тому немногословному мужчине, который продолжал равнодушно смотреть телек и потягивать пиво.

— Тебя как звать?— нагло спросила я.

Он на меня взглянул так, словно то, что я с ним заговорила, его удивило несказанно.

— Сергей,— коротко ответил он.

Так. Мое любимое имя. Смирнов тоже был «Сергей», хоть и Леха. Чаяния сбываются. Обстоятельства только оставляют желать лучшего. Люська, тебе как всегда везет.

— Меня Люся.

Что-то неуловимо мелькнуло в его взгляде. Воодушевленная, я поспешила причислить этот промельк к зарождению интереса к моей персоне.

— Ты чем занимаешься?— спросила я.

— А тебе зачем?

— Ты — загадочный,— польстила я ему.— Мне просто интересно.

— Зато ты заурядная,— бросил он, и я почувствовала себя так, будто он в меня плюнул.

По телевизору что-то громыхало. Славик продолжал балаболить, активно жестикулируя. Аленка пока не появлялась — есть у меня подозрение, что вылезет она из соседней комнаты нескоро. Часы отсчитывали секунды, а Сергей продолжал молчать. Словно меня и не было.

— Почему?— проскулила я.

Он скользнул по мне взглядом.

— Что «почему»?

— Почему я заурядная?

— Какого хера ты тут делаешь?

Мне нечего было ему ответить. Он прав: я попала. Я здесь, в этом притоне, и этим все сказано. Краем глаза я видела, что Пикарев уже дошел до кондиции. Покачнувшись, он направился прямиком ко мне. И что мне делать? Визжать? Царапаться? Думаю, так будет только хуже.

— Слышь, Люсь, идем пообщаемся,— ухмыляясь, навис надо мной Пикарев.— Дело есть.

Я не знала, что ему ответить, и продолжала сидеть. Идти я с ним не собиралась, так что в конце концов ему придется применить силу. Неожиданно Сергей, не поворачивая головы, бросил:

— Ты ослеп? Видишь, мы разговариваем?

Лицо Пикарева перекосило. Я всегда его считала не шибко приятным, а сегодня он вообще казался мне уродом. Но только никакое пиво и никакой «пластилин» не смогли пробудить в Пикареве повстанца. Он тут же спасовал. Стараясь держаться независимо, ретировался и уселся на прежнее место, зло зыркнув в мою сторону. Остальные то ли ничего не заметили, то ли сделали вид.

— Спасибо,— слабо проговорила я.

— За что?

Я незаметно кивнула в сторону Пикарева.

— За него.