в конец, задержался глазами на вступительной статье известного в стране академика.
-…Я знаю про эту школу, - наконец сказал вяло и скучно, бесстрастно посмотрев на Вадика. - Мой Илья в своё время пробовал туда поступить.
- Твой брат туда поступал?! - изумился Вадик. - Когда?!
- Когда в школе учился: в восьмом классе, как мы.
И снова изумился Стеблов, тараща глаза на друга.
- А что же ты мне ни разу про это не рассказывал?! - про школу саму, про поступление!
- А чего рассказывать-то? - пожал плечами Сашка. - Он же не поступил туда…
У Стеблова после всего услышанного остывшая было голова опять пошла кругом, мысли смешались и перепутались: Сашкин брат Илья, оказывается, уже поступал в интернат, знал про него то есть, а Сашка почему-то молчал про это, ни словом никогда не обмолвился. Странно!
-…Я-я-я одного только понять не могу, Сань, - затряс он головой со всей силы, сбрасывая оцепенение. - Эта школа что, давно уже существует что ли?
- Лет десять уже существует, наверное, - неуверенно ответил Збруев. - По крайней мере, когда Илюшка ещё учился в восьмом классе, она уже была… А восьмиклассником он был пять лет назад, как ты знаешь.
Наступила пауза в разговоре, во время которой Стеблов ушёл в себя и, казалось, совсем забыл про гостя.
-…А почему Илья туда не поступил-то? - очнувшись, спросил он, наконец. - Я тут бегло просмотрел их конкурсные задачи за прошлые годы - в конце этой книжки они напечатаны: задачи вполне решаемы, по-моему.
- Ну, это по-твоему! - хмыкнув себе под нос, мгновенно и зло отреагировал Збруев, глаза как азиат сощурив, за брата горою встав. -…Не так-то это всё просто, дружок, как тебе кажется, дома на диване сидя, - подумав, добавил потом, уже добрее. - Туда со всей России съезжаются на экзамены… и съезжаются лучшие… И среди них после этого, заметь себе, выбирают самых достойных, самых по математике подготовленных!… Так что ты не распаляйся сильно-то на счёт этой школы, губы не раскатывай: её выпускников, как мне мать рассказывала, в Университет зачисляют почти что автоматически. Туда из-за одного этого не прорвёшься: в Университет-то каждому хочется попасть…
Внимательно выслушав всё, Вадик опять замолчал, опять задумался, губы в улыбке скривив недоверчиво и небоязливо. Лицо его после этого не напряглось, не потемнело к Сашкиному неудовольствию, сомнениями и страхами не перекосилось. Наоборот, ещё светлей и веселей стало, мужественней и целеустремлённей. Суровая Сашкина отповедь, как и его безрадостные предупреждения произвели в душе Стеблова совершенно обратный эффект - не тот, на который рассчитывал Збруев. Збруев-то хотел его напугать, унизить по полной программе и попутно мордою в грязь ударить. Но дружок его сиволапый тот подлый удар сдержал - вот уж диво так диво! И только крепче и бодрее стал, сильнее и жарче школою загорелся.
Особенно сильно поразило Вадика сообщение о чуть ли не автоматическом зачислении воспитанников колмогоровского интерната в Университет, что было для него с недавней поры самой высшей и самой желанной наградой.
-…Слушай Сань, - будто с небес спустившийся и силы и веры будто бы там зачерпнувший, желанной на будущее надежды, поднял он тогда на Збруева счастьем заискрившиеся глаза, - а кто такой этот академик Колмогоров, не знаешь?
Услыхав подобное, Збруев прыснул от смеха.
- А ты что, ни разу не слышал про него что ли?! - искренне удивился он.
- Не слышал, - краснея, замотал головой Стеблов.
- Да ты обалдел, парень! - вылупился на него изумлённый Сашка. - Это же первый математик у нас в стране, а может даже и в мире. Он эту школу и основал, и сейчас там лекции своим ученикам читает… Он и в Университете, по моим сведениям, очень высоко котируется, - переведя дух, продолжил тараторить он, - симпозиумы всякие там возглавляет, отделения, конгрессы, кучу книжек по математике написал. У моей матери есть какая-то одна его книга по функциональному анализу, да только сложная она больно: не понимает в ней мать ни хрена.
- Сань! - перебил его Вадик на полуслове, тронув дружка за рукав и посмотрев на него просяще. - Давай с тобой попробуем поступить в эту школу, а! Вдвоём-то нам и поступать легче будет, и учиться!
Сообщённые Збруевым сведения так его тогда возбудили и распалили, что он готов был немедленно в школу новую отправляться, про мартовские конкурсные испытания позабыв… Но Збруева предложение это не вдохновило и не обрадовало, и никаких положительных первых чувств не вызвало. Чувства скорее были отрицательными, что и отразилось на Сашкином кислом лице.
- А как мы туда поступим-то? - холодно спросил он, нахмурившись.
- Что значит: как поступим? - удивился Вадик вопросу. - Как все поступают, так и мы с тобой будем поступать. Вот тут написаны правила приёма: возьми, почитай.
Он выхватил у квёлого Сашки брошюру, раскрыл её на нужной странице и вслух стал зачитывать напечатанные там правила.
- На другой день после областной олимпиады по математике, - с выражением подчёркнуто громко читал он, - проводятся вступительные экзамены в нашу школу… Приглашаем на них всех желающих! Слышишь, Сань, всех! Без ограничения!… Надо ехать смело - и поступать. А сомневаться и трусить не надо.
- Ехать! поступать! - с ехидцею передразнил его Сашка. - А на областную олимпиаду мы как с тобой попадём? - когда ты даже на нашу школьную в январе идти не захотел. Сказал, что не умеешь решать задачи на время…
Последние слова друга - справедливые, надо сказать, - чуть-чуть остудили Вадика, но решимости поступать в Москву в нём ни сколько не поубавили.
- Так тут не сказано, что непременно нужно участником олимпиады быть, - тихо, но твёрдо возразил он Сашке. -Тут сказано только, что рекомендации в школе необходимо взять от учителя физики или математики… Их, я надеюсь, мы возьмём. А большего от нас ничего и не требуется… ОблОНО ещё нужно будет найти, но и его найдём, я думаю: приедем туда пораньше и найдём… Поехали, Сань, очень тебя прошу! - просящим елейным голосом обратился он к дружку неазартному, нерасторопному, и даже за руку того взял: намереваясь на экзамены за собой потянуть будто бы.
Но дружок согласия давать не спешил, напряжённо о чём-то думал. Лицо его было холодным и бледным как у деда древнего, высохшего: ни жизни, ни радость не чувствовалось в нём; как не чувствовалось в нём и восторга.
-…Ну ладно, хорошо. Допустим, что поедем мы, сдадим экзамены и поступим, к примеру, в эту школу, - наконец, медленно и осторожно выговорил он свои сомнения. - Ты не побоишься потом в Москву ехать и жить там один, без родителей?
- Нет, не побоюсь, - улыбнувшись, быстро ответил Вадик, и в голосе его бодром и твёрдом действительно не чувствовалось испуга; ни испуга, ни сомнения маломальского. - Мы же с тобой не одни в Москве будем: с товарищами, друзьями.
- С товарищами! друзьями! - вторично зло тогда его Сашка передразнил. - Да ты не знаешь ещё, не изведал, что есть такое общага, и какие там процветают порядки. Брат, вон, приезжает - рассказывает, что у них там по вечерам делается, какие страсти-мордасти кипят. Не поспишь спокойно, не почитаешь, ни домашним заданием не позанимаешься, если захочешь: непременно в читалку надо идти, вечно переполненную. И в столовой кормят чёрте чем, так что изжоги и гастриты у всех поголовно… С домом родительским, во всяком случае, не сравнишь никогда, с питанием материнским.
- Так всё равно уезжать-то придётся, Сань! - рано или поздно! Всю жизнь с родителями не просидишь, за материнскую юбку не спрячешься. Учиться нужно будет где-то, потом - работать, а в нашем городе институтов и университетов нет… Вон Илья-то твой уехал же, не смотря ни на что. Не испугался.
-…Всё это, конечно, так, - кусая губы, ответил Збруев, поморщившись. - Только по мне уж лучше попозже бы. Из дома, во всяком случае, мне пока уезжать что-то совсем не хочется - без опеки родительской оставаться, помощи.
- Да не трусь ты, Сань, не трусь! - умоляюще вплотную подступил к нему Вадик; потом нагнулся, по-собачьи просяще заглянул Сашке в глаза, в самую их середину, после чего обнял того за плечи и прижал к себе. - Годом раньше, годом позже - но с домом и детством, с родителями расставаться придётся, - заговорил быстро-быстро, боясь нужные слова потерять, которыми Сашку растормошить-разбудить пытался, разум и силу в того вселить, веру, стойкость и мужество. - От судьбы своей, Сань, не уйдёшь и не спрячешься, за печкой до старости не просидишь: жизнь тебя везде найдёт и везде достанет… А тут, посмотри, какая сказочная картина вырисовывается: Судьба словно сама в гости пришла и протягивает нам с тобой руку.
- На вот, посмотри, почитай повнимательнее ещё разок, какая школа дивная существует в Москве! какие там условия, учителя! - вторично протянул он дружку брошюру, которую тот, впрочем, не взял, на которую посмотрел с недоверием. - Сам академик Колмогоров будет нам лекции приезжать и читать, профессора университетские, доценты! Нам - пацанам сопливым! Кому рассказать про это - не поверят люди! на смех поднимут! в глаза наплюют! лжецами и фанфаронами обзовут напоследок! А ведь это - чистая правда, пойми, так оно всё и есть на самом деле, ежели этой брошюре верить, и людям, которые её составили и издали, - заслуженным, известным учёным, академикам мировым. Им-то чего нам с тобою врать, лапшу на уши вешать?! Какой смысл?!… Одних лабораторий там сколько, как пишут, библиотек! Жуть просто! Не то что в нашей дыре вонючей, где путной книжки или журнала днём с огнём не найдёшь. Неужели ж тебе не хочется поучиться в лучшей школе страны, да ещё и возле самого МГУ расположенной?! Странно это, честное слово! Чудно! И совсем-совсем непонятно!...
- Такое ведь раз в жизни бывает, Сань! - пойми ты это, чудак! Только раз выпадает человеку шанс! - теряя терпение и силы, привёл разгорячённый Стеблов последний свой аргумент, самый на его взгляд убийственный и неотразимый. - Упустишь его - всё, конец: более такого шанса и подарка царского нам с тобой не представится! Судьба человеку шанс только раз даёт, только раз ему, глупцу неразумному, помогает! Оттолкнёшь Её - пропадёшь: Она такой дерзости и неблагодарности не прощает!… Локти себе оба будем потом кусать, но вернуть назад потерянного уже не удастся!...
-…Ну-у-у, не знаю, не знаю, - недовольно сквозь зубы процедил Збруев, нос свой усиленно теребя. - Надо подумать мне, хорошенько подумать.
- Чего думать-то, Сань?! чего думать?! - воскликнул недоумённый Вадик, поражённый таким упорством. - Бросай ты эту свою меланхолию и пессимизм дурацкий! Сдались они тебе! Давай с тобой лучше к экзаменам готовиться начинать, план подготовки строить. Поедем в Москву, не поедем - это дело десятое, как говорится. А вот экзамены в эту школу надо попробовать сдать, обязательно надо! - чтоб хоть силы свои проверить! способности математические оценить и всё остальное! А до экзаменов тех месяц всего и остался…
Выговорив всё это на одном дыхании, он вдруг затих, вспомнив про ОблОНО, где и должны будут будущие в интернат экзамены проводиться, но местонахождения которого он не знал. Про это как раз и планировал расспросить Сашку при встрече.
- Ты, кстати, был когда-нибудь в нашем областном центре? - спросил гостя.
Тот утвердительно кивнул головой, посматривая на Вадика грустно и недовольно.
- А знаешь, где там
