Стелла, роман, отрывок

... Прочитав письмо, Альберт глубоко вздохнул и положил его на большой белый стол. В это время и вошла Стелла.

Альберт встал, она подошла к нему, они поцеловались и сели на диван.

- Рад тебя видеть, любовь моя!

- Я тоже, Альберт.

- Так хотелось увидеть тебя. Ты все дела сделала в архиве? Как, кстати, тебя впустили в архив спецслужб?

- Выдали пропуск, Борис Юрьевич помог – офицер в отставке. Начальник Андрея, мужа Глории.

- Понятно. Скоро я их всех буду знать наизусть. Тебе не кажется, Медея, что ты проживаешь чужие жизни, к тому же, уже прожитые?

- Нет, не кажется. И лучше прожить или прочувствовать чужие жизни – насыщенные событиями, интересные, полные счастья, а порой и трагедий, чем свою – никчёмную…

- Но… ты не тянешь на «никчёмную», поверь мне. Скорее, ты одна из тех - «лучше прожить чужие жизни…» Так про твою жизнь скажут потом твои биографы.

- Что скажешь? Вижу, ты прочитал письмо. Хочу включить содержание письма в роман. Оно стоит того, и, несомненно, усилит лирическую составляющую книги.

- Впечатляет. Я почувствовал тяжесть в душе, читая эти чувственные и полные как драматизма, так и любви, строки. И, без всякого сомнения, письмо стоит таких денег. Теперь имею представление, что содержится в письмах, выставляемых на продажу на аукционах. Оно написано душой…

- Наконец! Браво! Так оно и есть. Только душа может так трогательно написать. Итак, ты приехал... Я приму душ, и мы поужинаем.

- Хорошо, - согласился гость.

- Останешься на ночь? Я одна, - спускаясь вниз, спросила Стелла.

- Я согласен, любовь моя.

Стелла принимала душ. Альберт сидел и смотрел на пульт управления телевизором. Августа, домработница, готовила им ужин. Прошло двадцать минут.

Когда Стелла вышла из ванной комнаты, набросив на себя синий атласный халат с вышитыми на нём маленькими жёлтыми птичками, она улышала такие… слова, рассыпающиеся по всему дому и занимающие всё его пространство, словно в доме начался камнепад, от которого она пришла в ужас.

Вот эти слова:

«О, о, о! Уф, уф, уф! А, а, а! Трахни меня! Чпокни меня! Вставь мне, как следует. Сделай это ради меня, моё чудовище, мой урод! А, а, а! Мать моя была девушкой! Вздрючь меня, кобелина. Преврати меня в грязь и влезь в неё по уши…»

- Альберт! Какую дрянь ты смотришь? – стараясь перекричать молодую девушку, сидящую на пожилом мужике и орущую во весь рот, кричала Стелла, вбежав в комнату.

Альберт судорожно нажимал на кнопки пульта, стараясь остановить фильм или хотя бы уменьшить звук.  Но у него не получалось. И он с растерянным видом смотрел то на происходившее на экране, то на Стеллу, застывшую от удивления. Тем временем девушка продолжала орать: «Воткни мне, чтобы у меня мозги задымились! Отхлестай своим шлангом моё тело. Насилуй меня, насилуй!..»

Стелла подбежала к Альберту, взяла из его рук пульт и нажала на красную кнопку.

Воцарилась тишина.

Минут пять они сидели и старались понять то, что услышали. Первой пришла в себя от всего услышанного Стелла и сказала:

- Ух! Вот это да!

- Вот это – секс! - добавил Альберт. - С ума сойти можно. А слова… как заводят…

И они расхохотались до слёз. Смеялись и смеялись…

Августа после всего услышанного стала креститься.

- Да, Альби, в сексе не должно быть цензуры.

- Хорошо сказано. И мы это - «не должно быть» только что увидели и услышали. Круто!

- Что это тебе пришло в голову…

- Я не хотел! Думал, пока ты принимаешь душ, посмотрю выпуск новостей. Но нажав на кнопку…

- Попал на кабельное телевидение!

- После всего увиденного и услышанного, можно сказать – на  кОбельное.

Они снова рассмеялись.

- А ты знаешь, Альберт, слова впечатляют, да? Всего два-три простых предложения, связанных между собой смыслом и интонацией, сливаются в единое целое, а результат!.. И называется оно односложным предложением. Это я на слух… Понимаешь? Пара предложений, а сколько страсти, напора, желаний! Вот преимущество нецензурной речи перед той, на которой мы говорим и общаемся. Скажу тебе откровенно: иногда мне так хочется перейти на эту дрянь. Выругаться девятиэтажным матом и выпустить из души пар. Да так, чтобы стены потрескались и посыпалась штукатурка с потолка, и всё превратилось в руины. И не дай бог кому-нибудь в это время оказаться рядом!

- Стелла! Что тут скажешь? Копия верна! Не перестаёшь меня удивлять.

- Вот чего порой не хватает нам, писателям, в своих работах. Определённо. Всё боимся, что скажут…

- Нецензурщины? Мата? - удивился Альби.

- Впечатлений, страсти, напора, откровений…

- О! Кажется, я понимаю аналогию…

- Именно! Да и чего тут стесняться? Многие пары, занимаясь любовью или сексом, применяют такие слова. Заучивают их, посмотрев фильм или прочитав книгу. Это держит их в тонусе. А на людях они цивилизованные, культурные, вежливые члены нашего общества. Вот так, милый. Всё просто, Альберт! Нажми на красную кнопку и… конец фильма. Это я тебе так, на будущее, если ты окажешься в другом доме… У тебя серьёзный разговор ко мне? - неожиданно сменила тему Стелла.

- Как ты догадалась? - удивился Альберт.

- По твоим глазам. И ты… немного взволнован.

- Завтра дед Яков прилетает…