Моя Богиня. Несентиментальный роман. Часть четвёртая

что Гиви как самому себе верю. Если уж он, тёртый зэк, за тебя вписался и поручился - значит и не надо тебя пустым разговором пытать, проверять на гнилость и вшивость. Ты - прямой, открытый и правильный человек, честный, искренний и надёжный, моим кровным братом проверенный и просвеченный как тем же рентгеном. А его, брательника, как стреляного воробья, провести трудно…
- Поэтому, скажу ещё раз, притворяться плохим актёришкой я не стану, чтобы дешёвые сцены тут перед тобой разыгрывать: это не в моих правилах. Я слышал, что ты когда-то Московский Университет закончил - историк по профессии, и историк хороший, настоящий и глубокий, не пустозвон и не двоечник, если судить по тем лекциям, которые ты в колонии без-платно читал всё время отсидки. На них, говорят, вся братва сбегалась по воскресеньям вместе с вертухаями и сидела, слушала тебя потом с открытыми ртами несколько часов кряду. Полуграмотную братву, которой всё до фени и до лампочки кроме жратвы и баб, так заинтересовать не просто!... Знаю и про твои мытарства после окончания МГУ: как ты, наплевав на диплом, в Москве рабочую прописку хотел получить и комнату по лимиту, но тебя нигде не брали - футболили. И всё это из-за девушки, как я понимаю, из-за первой своей любви ты на такие жертвы пошёл, как отказ от тёплого и доходного места и высшего образования. Молодец! Что тут ещё скажешь! Не каждый мужик ради любимой женщины свою жизнь и судьбу поставит на карту. А ты вот взял и поставил - не испугался. Чудно! И завидно одновременно! Так только одни Божьи люди и поступают. Жуликам и прохиндеям подобные духовные подвиги не по сердцу и не по плечу: они из другого, жидкого и прокисшего теста сделаны...
- А ещё я знаю, Максим Александрович, что родители твои умерли, и ты теперь - сирота, один на Белом свете остался. Знаю, что и в колонии себя достойно вёл, где многие безголовые качки-крутыши как спички ломаются, слюнявыми нытиками становятся, пидарами и попрошайками. А ты - нет, ты - настоящий кремень: просвещал братву и помогал советом каждому нуждающемуся, - и одновременно писал за кума квартальные и годовые отчёты, как брат рассказывал. Всё это, Максим Александрович, я прекрасно знаю. Москва - она слухами полнится…
- Поэтому-то, - закурив новую сигарету взамен сгоревшей старой, через паузу с жаром продолжил Арсен свой рассказ, - я не стану тебя ни о чём пытать, время напрасно тратить, а просто предложу работать моим помощником. Верю и надеюсь, что ты справишься, и мы сработаемся с тобой, станем надёжными соратниками и товарищами. И если всё сложится у нас, в чём я ни сколько не сомневаюсь, - ты будешь жить и работать в Москве уже на законным правах: станешь наконец москвичом. Ведь ты же об этом страстно мечтал когда-то? И ты забудешь про деньги, главное. Совсем. Королём будешь жить, Максим, а не презренным чухолой: не слесарем на ЗИЛе или АЗЛК, не грузчиком в магазине. Разыщешь свою первую любовь в скором времени, если сердце твоё ещё не остыло, и покажешь ей, кто ты есть в действительности. И не устоит она тогда перед тобой: большие деньги и власть, поверь, с лёгкостью открывают любое женское сердце, даже самое неприступное.
Сказав всё это, бородатый директор рынка затих, напряжённо посматривая на Кремнёва и ожидая от него положительного ответа на своё предложение. Но Максим молчал, переваривая услышанное и собираясь с мыслями: скромно сидел и курил душистую «Мальборо»… В кабинете из-за этой паузы стало тихо как когда-то и в коморке у Гиви после похожего разговора. Тишину нарушал лишь отдалённый гул машин за толстыми оконными стёклами…

- Арсен Гурамович, - наконец сказал гость, виновато взглянув на хозяина кабинета. - Я очень боюсь разочаровать Вас после того, как начну под Вашим началом работать. Я ведь не бухгалтер, не товаровед и не экономист: мне это всё не близко и не знакомо. Дилетант я в торговле, понимаете, и меня каждый торгаш в два счёта обведёт вокруг пальца. Вы же меня потом за это клясть станете, а то и вовсе прогоните взашей.
- Максим! - перебил Кавтарадзе Кремнёва. - Ты не о том печалишься, честное слово - не о том! Торговля - это не высшая математика и не История даже, где надо иметь семь пядей во лбу. Тут такие “бараны” работают! - без мата не скажешь! Ты сам их увидишь скоро и подивишься увиденному!... А потом все сделки буду заключать я сам - это даже не обсуждается. А ты будешь рядом, будешь всегда при мне - поддерживать меня, подбадривать и подсказывать, когда у меня глаз замылится. Понимаешь?! Будешь ездить по разным местам и переговоры вести, когда я сам по каким-то причинам не смогу это сделать. Тут не надо быть торгашом, пойми! - тут просто надо быть умным, четным и порядочным человеком… Я уже более 20-ти лет работают на Центральном рынке. Последние 10-ть лет тут директорствую. За это время у меня было несколько помощников - выпускников Плехановки, где я и сам когда-то учился. Деловые, хваткие были ребята вроде бы, дипломированные экономисты и товароведы. И что? Не успевали прийти, черти драные, - сразу же начинали вести двойную игру, работать на себя и крысятничать. И я их выгонял со скандалом, новых людей искал. Но и с ними повторялась та же картина: двойная тайная жизнь и воровство. С тобой-то, я надеюсь, такого не произойдёт? Ты-то за моей спиной левые дела проворачивать не станешь? Ты ж Московский Университет закончил! - сказочный Град на холме, на горах Ленинских! цитадель Мысли и Духа! А там особой породы люди выращиваются, люди-небожители. Я это ещё со студенческих лет знаю, какая слава про выпускников МГУ по Москве гуляет. Вот мне такие небожители и нужны, на которых я мог бы всегда и во всём положиться.
- Насчёт левых и закулисных дел можете не сомневаться, Арсен Гурамович, - уверенно заверил Максим тихим, но твёрдым голосом. - Ни подсиживать, ни обкрадывать Вас, тем более, я не собираюсь: будьте уверены. Мои амбиции вообще никак не связаны с торговлей: я не собираюсь тут брать никаких высот, сколачивать капитал и выходить в лидеры. Мне торговля нужна, чтобы не умереть с голодухи. Всё! Так что будьте спокойны в этом смысле.
- А с чем твои амбиции связаны, Максим, интересно будет услышать? Давай, поделись секретом, - насторожился Кавтарадзе, не поняв последней реплики гостя.
-… Я историк по профессии, Вы знаете, - не сразу ответил Кремнёв. - Всегда любил и люблю до сих пор Историю… Но не ту, которую втюхивают нам в головы в школах и институтах учителя и профессора, похабную, пошлую и унизительную, а настоящую - Великую Русскую Историю, возраст которой 800 000 лет согласно «Славяно-Арийским Ведам». Она пока что запрещена в нашей стране, да, - но я свято верю в то, что придёт когда-нибудь наше ВЕЛИКОРУССКОЕ время, и “оковы тяжкие падут, темница рухнет - и свобода нас примет радостно у входа, и братья меч нам отдадут”. Тогда-то и узнает многострадальный русский народ, повсеместно униженный, оплёванный и оболганный, про своё великое и героическое прошлое. Всенепременно! И возрадуется узнанному, и станет от полученного ЗНАНИЯ телесным и духовным богатырём и небожителем одновременно, ВЛАСТИТЕЛЕМ Мидгард-Земли. Каким и был всегда, много-много сотен веков назад, пока на шею ему не повесили поганое и похабное иудо-христианство… Но для этого ПРОБУЖДЕНИЯ надо работать, руки не опускать, читать и писать честные русские книги. Пусть пока что и в стол. И что из того? Но писать их надо, писать и верить, и надеяться, что когда-нибудь дойдут они до умов и сердец читателей… В этом и только в этом я вижу свою земную миссию и роль - в пропаганде ЗНАНИЯ. Этим делом я и хочу, и собираюсь заниматься тут в Москве на досуге. Подставлять или же, не дай Бог, обирать Вас у меня нет никакого резона и смысла, и цели.
- Ну и слава Богу тогда, - радостно произнёс Арсен, полностью удовлетворённый честным ответом. - Значит, считай, что ты у меня уже с сегодняшнего дня работаешь. По рукам? - протянул он через стол для пожатия руку.
- По рукам, - улыбнулся Максим, с удовольствием пожимая пухлую ладонь директора.
- А теперь давай с тобой, Максим Александрович, выпьем за это - за наш прочный дружеский союз. Только - хочешь, не хочешь, - но надо выпить тебе до дна: чтобы союз у нас с тобой был крепким и долгим. Иначе я обижусь…

5

Делать было нечего: пришлось полностью осушать бокал, что Максим вслед за Арсеном и сделал... Потом они оба потянулись за сигаретами, закурили дружно и с удовольствием, задумались на мгновение, украдкой друг на друга поглядывая, присматриваясь и привыкая как бы один к другому, душами прикипая…

-…Ну что, Максим, - первым нарушил молчание Кавтарадзе. - Работу мы с тобой обсудили: у меня появился новый помощник в твоём лице. Теперь давай поговорим про жильё. Ты жить в Москве где собираешься? какие на этот счёт имеешь планы и мысли?
- Никаких, - честно ответил Кремнёв. - Сейчас, после разговора с Вами, пойду временное жильё себе здесь искать. В Банный переулок, наверное, ехать придётся. У Вас, кстати, нет знакомых, которые мне на время комнату или квартиру могли бы сдать. Порядок и чистоту гарантирую, как и своевременную оплату.
- Представляешь, есть; есть у меня такие знакомые, Максим, - лукаво засмеялся Арсен, обнажая здоровые, хотя и пожелтевшие от табака зубы. - Держись за меня, парень, - не пропадёшь. От меня много добра поиметь можно. Сейчас мы к этим знакомым с тобой и поедем - жильё твоё будущее смотреть. Ты посиди пока, покури, а я пойду пару важных звонков сделаю, ну и машину вызову к подъезду, и мы с тобой поедем. Хорошо?
Сказав это, Арсен поднялся из-за столика, где они коньяк пили, и направился скорым широким шагом к рабочему столу под портретом нового генсека. Подошёл, взял телефонную трубку в руки и стал кому-то названивать. К одному абоненту позвонил и что-то ему сказал, к другому и третьему. Потом шофёра вызвал по селектору. После чего вернулся назад к Кремнёву и позвал его за собой.
- Поднимайся, Максим Александрович, не ленись, - сказал куражно и весело. - Поедем жильё смотреть. Надеюсь, оно тебе понравится…

Вдвоём они вышли из кабинета, и в “предбаннике” Кавтарадзе сказал секретарше, что уезжает с Кремнёвым Максимом Александровичем, своим новым помощником, по делам, и до завтра его на рынке не будет.
- Станут люди звонить если, или в кабинет ломиться, - дал указание он миловидной блондинке перед уходом, которую звали Ольгой, как выяснилось, - назавтра им всем назначай. А если у кого вопросы срочные, - пусть звонят домой вечером. Я у себя часов в шесть буду…

После этого они спустились вниз и вышли на улицу, где их уже дожидалась у входа новенькая белая «Волга» - тогдашний советский «Мерседес» по качеству и по виду. Усевшись на заднем сидении поудобнее, они поехали в сторону центра по Цветному бульвару; доехали до бульвара Петровского за минуту, свернули направо, в сторону Петровки, доехали до неё и опять свернули направо, уже на саму улицу. Поехали по ней-красавице (плавно перешедшей в Каретный Ряд) до Садового кольца мимо шикарного здания МУРа, известного всей России по многочисленным фильмам, пересекли Садово-Каретную на светофоре и выехали на Оружейный переулок. Там повернули налево и направились в сторону Маяковки, которую Кремнёв хорошо помнил и знал ещё по работе в театре «Сатиры». Пока ехали молча, Максим