длинной антенной, которая должна будет посылать в атоматическом режиме сигналы о бедствии SOS! Из своего компьютерного закрытого за винным шкафом отсека. А мы сейчас отползали туда, где нас уже не могли достать пули, летящие в нас с «Черного аиста».
Мы остановились у правого борта, и я вцепился левой рукой в бортовое леерное ограждение, держа обмякшее и бессознательное тело перед собой любимой.
Я не знал, жива ли Джейн или уже нет. Я был в паническом теперь ужасе.
Неожиданно ахнув, громко Джейн надсадно болезненно страдальчески тяжело и громко простонала. Это был ее, какой-то сдавленный изнутри вкрик. Джейн пришла в себя и очнулась. Судорожно от жуткой боли, выгнувшись в гибкой своей девичьей спине и взметнув вверх в полосатом забрызанном кровью купальника лифчике девичьей полненькой загорелой грудью. Встрепенувшись кругленьким голым с пупком в ровном плотном загаре животом. В разорванном спереди без замка, распахнутом до ее полосатых купальника узких плавок легком, безрукавом подводном женском костюме. Сползая к лерному ограждению и рядом со мной с моего лежащего на палубе мужского тела. Она забилась конвульсивно от судорог, и я думал это конец. Но я ошибался. Джейн была жива и сопротивлялась своей смерти. Она вцепилась в леерное бортовое ограждение правого борта обеими руками и прижалась к нему, а я к ней. А я удерживал ее, обхватив правой рукой за пояс и женскую гибкую тонкую как у русалки или восточной танцовщицы талию.
Громко стеная от боли, Джейн дернулась и взбрыкнула вытянутыми своим женскими полненькими ногами, вытягивая свои с черными загорелыми пальчиками ножек стопы. Это были болезенные мышечные судороги раненного моей красавицы измученного палачами и садистами истерзанного тела. Джейн сопротивляясь этой боли, пришла в себя. И, отпустившись от лееров ошраждения, со стоном, повернулась ко мне, прижимаясь к моей в акваланге гидрокосюме мужской русского моряка груди. Истекая своей кровью и в мучениях, Джейн прижалась ко мне всем своим женским молодым телом. Прижалась своей девиьей растрепанной с мокрыми вьющимися длинными и черными волосами головой к моей, уронив ее на левое мое мужское плечо. Она обхватила меня обеими своими голыми истерзанными в синяках в ровном плотном загаре женскими руками и левой своей полненькой ногой мою левую тоже ногу, произнесла мне тихо и еле слышно – Любимый.
Джейн посмотрев на меня, закрыла свои черные как этот штормовой бушующий холодной водой океан глаза и замерла со мной лежа у правого качающегося борта «Арабеллы».
Она была тяжело ранена, но жива.
Джейн снова открыла свои глаза и помотрела на меня и в мои глаза своим черными, как этот штормовой океан красивыми измученными страданиями глазами. Я обхватил ее правой рукой за спину, ощущая, как по руке и по моим пальцам течет ее из двух стреляных пулевых ран теплая живая кровь.
- Любимый – она произнесла еще раз мне и поцеловала меня в мои губы своими, избитыми мужскими кулаками полненькими замерзшими, как и все ее Джейн, тело девичьими любовницы моей губами. Я поцелвоал ее, нежно, как только еще мог сейчас это помню сделать. Насколько в такой критической патовой обстановке был способен поцеловать свою возлюбленную молодую, лет двадцатидевяти женщину.
- Ты не умрешь, любимый - она мне произнесла – Ты будешь жить.
А я ей, и перебивая ее в ответ – Ты ранена, Джейн.
- Молчи – она произнесла мне, помню – Ни говори ничего. Молчи.
Как тогда в последнюю ночь нашей любви. Она повторила это.
Джейн закрыла опять свои измученные болью и страдаинями черные как у цыганки Рады глаза. Она повернула свою избитую садистами и палачами облепленную черными вьющимися, словно морские змеи колечками длинными волосами девичью голову. Оторвав ее от моей груди в направлении двухмачтовой там впереди летящей по волнам огромной черной гангстерской яхты. За которой, ныряя всем своим белоснежным красивым в обводах корпусом в набегающую огромную океанскую штормовую волну. Неслась к своей конечной роковой смертельной точке наша яхта с бортовым названием «Arabella».
***
Джейн ранили. В спину. Я не знал еще как? Насколько серьезно?
Джейн, вдруг пришла в себя, громко простонав, и вцепилась в меня. Судорожно и болезненно. Своими девичьими обеих рук пальчиками. Она открыла свои красивые глаза на избитом своем, отекшем от зверских побоев смуглом, но все еще красивом брюнетки мулатки девичьем личике.
Джейн подняла свою черноволосую вверх растрепанную мокрую от воды девичью голову и посмотрела в направлении «Черного аиста», что по-прежнему еще несся в штормовых волнах океана. К своему гибельному со всем своим экипажем морских гангстеров и убийц концу.
Время подрыва уже давно все вышло. Я немог посмотерть на свои часы, так как держался крепок левой рукой за бортовое леерное ограждение и боялся его отпустить. Но уже должно было все сработать.
Джейн посмотерла на меня.
Превозмогая боль, произнесла мне – Я ранена, любимый.
- Я это вижу, любимая - помню, произнес ей я, прижимая ее к себе.
- Смертельно ранена - произнесла она мне - Пуля под моим сейчас сердцем.
- Я умру, любимый – она произнесла мне – Возможно не скоро, но умру.
- Нет! Не пугай меня, девочка моя! Не надо о смерти, Джейн! – я прокричал ей, прекрасно все, понимая, все, что могло случиться, ощущая ее текущую по моей правой руке и пальцам на девичтей спине теплую моей любимой кровь.
Раздался оглушительный в это время взрыв впереди нас. И штормовое затянутое холодным дождем и брызгами черное непроглядное небо озарилось ярким пламенем.
Мы оба подняли с палубы свои мокрые от соленой летящей штормовой воды головы. Мы оба повернули их в направления иощного и сильного взрыва.
«BLAK STORK» взорвался. Сработал детонатор на СI-4. И пластиковая взрывчатка сделала свое губительное и разрушительное смертельное дело.
Столб огня и дыма вырвался сквозь развороченную ее, вывернутую вверх лакированными досками из красного дерева палубу, где-то посередине судна, вынося прямо в небо, всю длинную иллюминаторную надстройку. И все каюты с второй самой длинной с еще так и не убранными парусами мачтой.
Полетели круглые во все стороны разбитые мощным взрывом оконные иллюминаторы и куски второй внутренней палубы. В черное грозовое небо вместе с огнем и взрывом полетели из пластика большие с чем-то, толи с водолазным оборудованием, толи еще с чем-то из снаряжения яхты ящики. Прямо вверх. И разлетаясь там тоже в куски и щепки. К ним присоединились летящие с горючим канисты и бочки. Что стали взрываться в самом черном штормовом воздухе яркими всполохами пламени и искр. Разлетающиеся по сторонам горящее топливо над взовавшейся черной яхтой накрыло падающим ярким все пожирающим пламенем.
Отвлекшись на смертельно раненную свою любимую красавицу Джейн Морган, я даже забыл про взрывчатку, заложенную мной на этой гангстерской яхте. Неожиданный, причем запоздалый взрыв, напугал меня, как и саму лежащую со мной и прижавшуюся ко мне мою раненую Джейн.
Это мощный взрыв оглоушил меня и Джейн. За ним раздался второй, такой же мощный, который разорвал впереди, идущую перед нашей «Арабеллой» большую черную яхту пополам. Выворачивая ударной взрывной волной ее в стороны черные, обтекаемые из дерева и легкого черного прочного металлопластика борта. Выбросив вверх первую с парусами, канатами и всей оснасткой носовую мачту. С клочками разорванных и горящих парусиновых белых и уже сложенных, и упакованных в брезент вахтенной командой парусов в воздух. И встречный ураганный нарастающий ветер их сбросил сверху прямо на нас. Накрыв «Арабеллу» горящими лохмотьями жженого брезента, парусины и обломками уже быстро тонущей в черных высоких штормовых волнах впереди идущей гангстерской яхты.
Обломки долетели до нас и стали падать вокруг нашей ныряющей в штормовую ледяную волну яхты.
«Арабелла», чуть не вспыхнула от падения горящих парусов и обломков с «Черного аиста», что накрыл ее всю сверху. Благо, моросящий океанской водой сильный ветер быстро потушил горящие лохмотья падающих на нас сверху больших сорванных взрывом с мачт парусов погибшей черной гангстерской яхты.
Это взорвались в довесок, видимо в трюме основное горючее в самих баках и в двигательном отсеке и целый склад самих боеприпасов на борту гангстерской большой черной яхты. Следом за взрывами пришла большая волна, и яхту взметнуло носом вверх. Нас обоих подбросило и швырнуло водой вдоль самой палубы, забрасывая ногами и разворачивая в воздухе. Отбрасывая к самой палубной жилой надстройке под самую высокую мачту нашего судна. Я чуть не вывихнул себе левую руку. Меня просто швырнуло, как какого-нибудь маленького легкого котенка вверх вместе с Джейн и чуть не перекинуло через ботовые леера ограждения.
Если бы и Джейн вцепившись обеими руками снова в леерное ограждение, как и я не сгладила этот сильный рывок, приняв все это еще и на себя. Но все же отпустились оба. И полетели по скользкой палубе вверх к самой корме, ударяясь обо все, что было ейчас на палубе и каталось вдоль и поперек по ней.
Яхту стало вместе с нами мотать из стороны в сторону. А мы хватились за все, что только было возможно, рискуя оказаться за бортом «Арабеллы». Но я не выпускал из воих рук мою любимую Джейн Морган.
Наша «Арабелла», летя на буксире и на огромной штормовой волне, просто залетела в кучу обломков, чуть не врезавшись в тонущую и торчащую вертикально, уходящую под воду корму «BLAK STORK».
Кормовой длинный буксировочный трос оборвался, но успел подтянуть к себе наше куда более мелкое суденышко. Яхта, уткнувшись своим килем и носом, в плавающие и горящие в волнах обломки, просто остановилась на одном месте. Теряя свои намокшие в воде кливера, которые намотанные
