купальник черными сосками. Кусаю их, остервенело в жарком страстном любовном состоянии и делаю ей там своей правой рукой массаж внутренних стенок женского влагалища. Видя, что этого мало и плохо помогает. Я бросаю это делать через костюм изорваного женского распахнутого акваланга. Запустив свою правую руку внутрь его и в сами полосатые женские купальника плавки, через волосатый Джейн Морган лобок, уже делаю пальцами тот массаж в прямом контакте. Забрасывая ее левую полненькую бедром и ляжкой ногу на себя, я не жалей сил делаю ей разоргрев все половой промежности, чуть ли не запустив туда всю свою целой кистью мужскую руку. Словно своим членом.
Не судите меня строго. Я боролся за ее жизнь, как и она за мою. И методы были тогда все идеальны и хороши.
Я сам в жаре разлившемя по моему телу и в бреду больного и умирающего сладостно целовал и страстно заледеневшие избитые полненькие полуоткрытые губки моей девочки Джейн. Переходя своими губами к ее избитому кулаками садистов и палачей отекшему смуглому моей любовницы личику. Целовал черненькую загорелую под перепутанными мокрыми волосами девичью тонкую засмоленную до черноты жарким тропическим солнцем шею. Соскальзывая вниз с девичьего подбородка с красивой ямочкой вниз опять к Джейн полненькой трепыхающейся перед моим лицом и губами в плотном ровном темном загаре груди. Целовал эту грудь каждую в отдельности. Целовал женские молодые красивые в загаре Джейн Морган открытые моим жарким поцелуям плечи. В ожогах и глубоких ссадинах и ранах. Вдыхая ее с наслаждением женский запах мокрого истерзанного мучителями и палачами тела. Запах такой приятный для меня. И сексуальный. Приводя меня, не смотря ни на что в любовный восторг.
- Девочка моя, очнись! Очнись! - я кричал на весь штормовой океан - Джейн, моя любимая! Услышь меня! Услышь! Джейн! - кричал я, глотая летящую мне прямо в лицо соленую холодную воду Тихого океана - Я ни за, что не брошу тебя! Я умру вместе с тобой! Но, не брошу!
Я уже не обращал, ни на что внимание. Даже не ощущал самой океанской штормовой качки. И дикого сокрушительного ветра. Брыз дождя. Воды, летящей через нас. Я упивался, снова неистовой любовью. Любовью, последней к моей любимой и прижавшейся в смертной уже агонии моей любимой. Не смотря ни на какую свою, тоже слабость и потерю крови. Я целовал ее и вдыхал все ароматы ее мокрого и соленого от океанской бушующей воды женского тела. Тела моей любимой красавицы брюнетки и мулатки из Панамы Джейн Морган.
Джейн дернулась, простонав, и зашевелилась. Ее карие практически черные девичьи открытые глаза ожили, и она глубоко все своей нежной полненькой заледенелой и загорелой грудью задышала.
Она улыбнулась мне еле щаметно и произнесла еле слышно - Ты, даже, сейчас остаешься таким, какой ты есть на самом деле, любимый – произнесла она вдруг мне. Приходя вдруг в себя и чувствуя мои проникающие замерзшие от холодной воды мужские пальцы, шевелящиеся под ее лобком в ее промежности чрез плавки и внизу гидрокостюма, промеж своих неподвижных полненьких раскинутых в стороны ног, ощущая мужскую массажирующую ее жаркое страждущее, всегда любви влагалище мою правую руку.
- Любимая! - прошептал я, радостно ей, прижавшись небритой правой мужской щекой к ее миленькой облепленной прилипшими черными локонами волос женской левой щечке.
Джейн пришла в себя. Я смог таким вот образом привести ее в чувство. Она вернулась ко мне оттуда, откуда вернуться сложно или вообще невозможно. И куда мы, буквально летели по штормовым волнам.
- Я не чувствую своих ног - помню, произнесла, мне еле слышно она - Что это, любимый? Я, ничего, там уже не чувствую. Что с моими ногами? Они какие-то не такие сейчас. Я была без сознания? Да? - я еле разобрал те ее, сквозь шум ветра и волн в предсмертном шепоте вопросы. И слабые слова.
Я тогда ничего не понимал. Я радовался Джейн пробужению. Такому внезапному и считал это своей заслугой.
- Я умерла, да? - она произнесла мне, прижавшись своим лицом к моему лицу.
- Не говори, так, любимая - произнес я ей, прижавшись колючей небритой щекой к ее девичьей щеке - Не говори так, слышишь меня. Не говори. Я буду до конца с тобой. Я умру сам ради тебя, любимая моя.
Тот воспалительный болезненный жар, что во мне был, вдруг исчез, но…
Вдруг я загорелся весь жарким ярким сексуальным огнем. Весь и все мое мужское еле живое, истерзанное о палубу яхты в шторме раненое в обе ноги тело. Я просто весь вспыхнул, и то жаркое пламя охватило все части моего прикованого к палубе яхты тела.
Джейн была со мной рядом, и я должен был привести ее в полностью живое состояние. Раз у меня уже это получалось. И только я мог это сделать. Я захотел внезапно самой любви. Наверное, все было в бессознательном сейчас диком полуобморочном бреду.
Я, расстегнул свой изорванный о палубу гидрокостюм до самого низа. Когда ощутил, как у меня в моих там плавках поднялось все, что только могло, подняться, и пошел разогрев меня самого. Я достал свой детородный орган и проник им в промежность моей Джейн, и мы слились снова воедино здесь на тонущей «Арабелле». Я прижал свою любимую к себе и насадил ее на мой детородный торчащий, как металлический стержень половой детородный возбужденный орган. А она, обхватив меня своими ногами первернулась нам не и села верхом. И это была моя ожившая внезапно и каким-то странным образом Джейн Морган. Она сбросила с себя свой легкий прорезиненный изорванный водонепроницаемый легкий костюм, оголившись до пояса, и полуобнажилась, раскинув свои в стороны полненькие женские изящные ноги.
Я даже уже не знаю, кто это был. Джейн или не Джейн тогда. Все это происходило в самой летящей через нас обоих океанской ледяной штормовой воде. Ее тело выгибалось на мне в разные стороны, извивалось кругами, сидя на моем члене и елозило то вверх, то вниз. Джейн Морган делала это сама. Но это была не Джейн Морган. Но, кто?!
И признаюсь, я увидел нечто. Не саму как бы любимую мою Джейн. А что-то совсем иное. И это иное занималось со мной страстной дикой звериной любовью. Оно само овладело мной и слилось в диком неуправляемом любовном сексе. И я не знаю, видение ли это было смертное в смертном бреду, мое или нечто большее, чем сама даже смерть. Это нечто извивалось дикой зеленой морской невероятно гибкой змеей. Как вилась в танце живота моя любовница Джейн. Вились его длинные щупальца как Джейн те с звонкими музыкальными сагатами девичьи загорелые руки по сторонам превращенные в рыбьи большие плавники. Я прижимал к себе нечто вышедшее из самого штормового океана и занимался с этим дикой страстной любовью.
Не знаю, сколько времени это все длилось. Но…
Вдруг исчезло все. Сам шторм и сам бушующий смертоносный океан. И я увидел свой далекий Владивосток и себя еще совсем молодым. Я курсант военной морской академии. Я подводник офицер, и я на подводном ракетном cкоростном охотнике К- 335 «ГЕПАРД», проекта 971У «Щука-Б». Я увидел свою родную мать и отца. Все службу в Советском Флоте. Это все пронеслось сплошным реактивным потоком. Вся моя разом жизнь. И вот я уже русский моряк умершего СССР и в период перестройки, и демонтожа страны в 90х. Где я продолжаю свою работу в гражданском интернациональном флоте. Живу, как могу…точнее выживаю. Иностранные порты, приблудные развратные путаны, где я приобретаю хороший полезный опыт страстного сексуального любовника. Пьянки и драки в тех иностранных портах, снова любовницы женщины разных мастей и рас. Портовые матросские рестораны. И я не такой уже как был раньше. Я изменился и стал другим. Таким же приблудным, как бродяжий уличный пес. Никому не нужным, и навсегда брошенным. Нет давно моих родителей. Нет жены, нет детей. Кто я! Живущий сам себе. Без счастья и любви. Потом судно с хлопком «КАTHARINE DUPONT», и курс в Китай. Пожар в океане и… Не то женщина, не то некое морское в рыбьей скользкой сверкающей чешуе змееподобное существо верхом на мне и сношается со мной с неистовым остервенением, раскинув свои в стороны ноги плавники. У нее женское человеческое миловидное лицо и черные гипнотические не моргающие совершенно глаза под изогнутыми дугой тонкими бровями. Ее покрытые некой морской зеленой тиной длинные извиваяющиеся змеями и колечками как у Джейн волосы, невероятно длинные и мокрые свисающие из-под золотой, на той голове сверкающей красивым посередине рубином венца и короны, облепляют все ее тело. Плечи, спину. Ее большая красивая идеальная такая же, как у Джейн грудь качается перед моим лицом, голая, и с торчащими возбужденными перед моими губами сосками. Ее такие же совершенно голые в зеленой слизи руки с перепончатыми длинными пальцами сейчас лежат у меня на моей мужской голой груди. Они на запастьях в золотых красивых сверкающих браслетах. А длинные острые на утонченных пальцах этой нимфы и демона Тихого океана ногти или скорее даже черные когти, вонзаются в мое тело, кожу и плоть. Царапают ее и рвут до жуткой боли. Но мне нравится все это, и я пихаю все глубже свой детородный член в ее женскую глубокую, как бездонный океан вагину. Я хочу ее! Хочу от нее детей!
Гремит бушующий дикий в океане шторм, и сверкают молнии, и грохочет яростно гром.
- На - ги- са!!! – слышится чей-то громогласный и сотрясающий все пространство мужской голос и раздается он в моей голове –Где ты, Нагиса?! Моя блудливая и беспокойная дочь океана!
- Посейдон! - слышится в ответ женский голос - Отец мой! Я возвращаюсь к тебе!
Этот громкий как раскаты штормового грома и молний женский голос раздается в моей голове и уносится, куда –то далеко в безбрежный Тихий океан.
Я вижу снова воду, громадную океансую штормовую волну. И эта волна летит через меня. И она вдруг срывает ее и уносит эту странную толи женщину, толи некое морское чудовище куда-то вместе с
