сознание… Так что же в таком случае может один человек? Чтобы понять, надо написать историю одного человека, хотя бы Александра из Македонии. Если просто читать о сражениях, пробегать глазами названия покоренных земель и городов, - понять не удастся. Нужно писать о нем так, будто не знаешь, что будет дальше, и всматриваться в разворачивающиеся события, и тогда в каком-нибудь месте выступит нечто, скрываемое завесой времени и загроможденное всевозможными событиями. И останется только понять это нечто…
Человек за письменным столом вздохнул и отложил стило. Пора ужинать…
Повествование 8. И с х о д
1
Слухи о новоявленном пророке, не побоявшемся прогнать торговцев из храма, обошли весь Город. В гостиных дворах, на базарах, в лавках, у ворот домов до позднего вечера можно было услышать пересуды, переходящие нередко в жаркие споры. Одни называли странствующего проповедника лжецом и мошенником, другие склонялись к тому, чтобы признать за ним силу правды. Нашлось несколько человек, называвших его пророком, пришедшим сбросить иго римлян и установить царство Вечной Справедливости. Любопытствующие с нетерпением ждали следующего дня, чтобы присмотреться и послушать странного незнакомца.
Ждали утра и слуги Храма. Ждали, и думали, как поступить?
«Бесчинство в молитвенном доме показывает, что это просто сумасшедший, - говорили одни. – Его нужно схватить и наказать!»
«Нет, - отвечали более хладнокровные, - рано. Нельзя показывать, будто мы боимся какого-то бродягу. Нужно сперва развенчать его. Лжепророк должен быть раздавлен на глазах толпы».
С сонной безоглядностью промелькнула ночь. Солнце устремилось к зениту. Учитель с учениками вновь с надеждой перешагнул городскую черту.
2
Несколько стариков с раннего утра сидели у городских ворот за неторопливой беседой. Они первыми приметили приближающихся странников. Когда странники вошли в город, вокруг них стала собираться толпа зевак.
Учитель шел молча, ни на кого не глядя. Все таким же отрешенным взошел он на ступени молитвенного дома и остановился перед запертыми дверьми. Так стоял он некоторое время, будто ожидая, что под его взглядом тяжелые створы со скрипом покорно распахнутся. Но ожидание было напрасным. Из боковой дверцы вышел служитель и недобро посмотрел на проповедника. Взгляды их скрестились словно клинки. Учитель понял, что двери перед ним не откроются. Он обернулся к толпе и сказал с горькой усмешкой:
- Врата храма не есть еще врата рая. Люди! – выкрикнул он. – Разве должно быть так? Дом молитвы не лавка менялы, чтоб открываться и закрываться по прихоти владельца!
Собравшиеся откликнулись одобрительным гулом. Фарисеи вышли вперед, полные возмущения и злости.
- От какой власти ты говоришь, и кто дал тебе власть такую, что вчера в храме ты поступил по-своему?
Иуда осознал: схватка началась, и будет она не такой как в деревнях. Он оглянулся, словно ища путь к отступлению. Кругом колыхались плотной изгородью тела. Разморенные, потные, жаждущие битвы люди, не ведающие чью сторону примут сегодня, а чью завтра. А спор разгорался и все больше пугал Иуду своей ожесточенностью. Он слушал, как Учитель самонадеянно обличал слуг Храма, как те вопили от неслыханных дерзостей. Слушал, как искушали Учителя хитрыми вопросами. И обрадовался смеху, что раздался вокруг, когда Учитель ловко ответил на загадку с динарием. И опять сердце его сжалось, когда фарисеи закричали:
- Это же мошенник! Все его ответы двусмысленны! Так кто же ты?
И ответ был столь же непонятен книжникам:
- Я сын человеческий.
Иуда потел в толпе, жил ее настроением, пропитывался ее силой. И сила та была какой-то мутной, неясной. И крикни сейчас фарисеи: «Взять его!» И толпа схватит проповедника. И крикни сейчас Учитель: «Взять этих гиен!» И толпа скрутит фарисеев и пойдет за Учителем до конца… куда он укажет.
«Ну же! - молил его Иуда. – Сделай это первым».
Шум разросся до размеров бури. Вот-вот могла сверкнуть молния и грянуть оглушающий гром. В нескольких местах даже подрались. Оскорбленные книжники грозили проповеднику всеми карами, что могли придумать. Учитель не стал более говорить, а сошел со ступень храма к своим ученикам. Они любовались им. Только Иуда прошептал, беспокойно оглядываясь: «Имеющих силу не переспоришь». Но ученики были довольны. И в особенном восторге пребывали Иаков, успевший подраться, да Иоанн.
- Сейчас я воочию увидел, как Давид повергал Голиафа! – кричал Иоанн, переполненный чувствами.
- Пойдемте отсюда, - хмуро потребовал Учитель, отирая лоб.
Раззадоренные, распаленные ученики повалили следом. К ним присоединилась и толпа зевак.
- Вот как получилось! – громко сказал Учитель. – На Моисеевы скрижали сели фарисеи и книжники. Крепко сели! И собирают урожай, как селянин со своего поля. Не будьте такими! Связывают они людей бременем тяжелым и говорят, что это и есть путь к Богу. И если кто спотыкается, не в силах нести бремя, они, мол, готовы заступиться из человеколюбия. Но куда больше они любят приветствия, и чтобы люди звали их: Равви! Равви! И вы меня так называете, но никогда впредь не называйте ни меня, ни себя, ни кого-нибудь другого Учителем. Ибо вы – братья! И у каждого есть свой наставник – душа. Слышите меня?
- Слышим! – хором ответствовали ученики.
И Учитель пошел дальше в сумрачной задумчивости, пока его не окликнули.
- Смотрите, вон Храм Израиля! Мы так и не попали в него.
Учитель бросил быстрый взгляд на серую громаду, возвышающуюся над городом. Окна-бойницы пристально следили за жизнью горожан, и что за дух витал внутри тех стен – непонятно!
- Уверен: камня на камне не останется от силы его, - предрек Учитель, - как и от любого гнезда лжи и лицемерия.
Хмурый Храм промолчал, но запомнил и принял вызов.
3
Шимон со смущением выслушал речи Учителя, произнесенные на ступенях синагоги. Он, ученик, не был уверен в том, что говорил Учитель.
На обратном пути Шимон переговорил об этом с Иоанном. Тот объяснил:
- Кому мы нужны?
- Мы? Наверное, никому.
- Верно. А вот Бог нужен всем.
- И что?
- Не понял? - то ли спросил, то ли утвердительно произнес Иоанн. – Мы будем нужны всем, если понесем слово Божие. У Господа на земле должны быть уста. Господь выбрал нашего Учителя. На нем его печать. Так кто он?
- Сын… божий.
- Верно. Но так сказать можно посвященным, иначе книжники обвинят в богохульстве. А Учитель не хочет схватки. Пока... Он ищет избранных. Тех, кто будет строить Новое царство. Тому, кто замыслил строительство, нужны каменщики, камнетесы, плотники… И ему для Царства тоже нужны свои камнетесы. Особые, проверенные… А в число избранных попадут те, кто поверит в него и в его Слово без принуждения чудом. Это слова Учителя нашего. Он сказал: «Вера истинно крепка без принуждения чудом». И Иоанн вздохнул.
Шимон знал, как Иоанн хотел видеть чудо.
Неизбежность предстоящего нового Царства ученикам стала казаться столь очевидной, что Шимон попросил звать его впредь Кифой, как назвал его Учитель.
- Наверное, новое имя угодно Богу, - сказал он. И, поразмыслив, добавил:
- Раз я «камень», то тот, который будет заложен в основание Нового Царства. А значит быть мне первому у престола Отца небесного. Какое доверие!
Иоанна от этих слов передернуло.
- Рано загадываешь. Я первый провозгласил Учителя Мессией, первый в нем уверился, а ты молчал!
- А я вторым был, - откликнулся Иаков.
Шимон только хмыкнул.
- Ну что ж, - тонким от волнения голосом произнес Иоанн, - давайте спросим у Него.
Трое учеников нагнали Учителя, и Иоанн обратился к нему:
- Спор у нас вышел, разреши его.
Учитель повернулся к ним и мечтательность в его глазах исчезла, как только он прислушался к словам Иоанна.
- Когда придет победа нашего дела, скажи, кто первый из нас будет в Царстве Твоем? Кому воздастся больше?
Лицо Учителя потемнело.
- Опять вы за свое!
Взгляд его упал на проходящих невдалеке селянина с мальчиком. Он указал на ребенка.
- Вот он будет первым в том царстве, - сказал Учитель, пронзая учеников взглядом своих сузившихся в гневе глаз. – Войти туда можно будет лишь с чистыми помыслами и ясной душой, как у этого ребенка. И если вы не будете как дети, то не войдете… Горе миру от соблазнов, но двойное горе тому человеку, через которого соблазн приходит.
Шимон и Иоанн опустили головы.
Мальчик заметил внимание взрослых. Он уходил, то и дело оборачиваясь и улыбаясь. Учитель в ответ тоже улыбнулся.
- Да будет так, - молвил он.
4
Странники спешили вернуться в приветливый дом Ламаха до захода. День прошел в разговорах и спорах на рынке и улицах. Они охрипли и оглохли от криков. Теперь им хотелось покоя. Ученики в предвкушении трапезы и отдыха шли легко и бодро, с охотой шутили и смеялись. Учитель же весь путь брел, уйдя в свои мысли, и не видели ученики, что он озабочен чем-то. Не веселилась идущая сзади Мариам. Ее обуял страх, мелкий, липкий, нервный. Она была в толпе вместе со всеми, и стихия раскрасневшихся лиц, тяжелого дыхания и сиплых выкриков произвела на нее совсем другое впечатление. Она не верила толпе, может оттого, что совсем недавно такие же люди под влиянием одних слов готовы были с ненавистью растерзать ее, а затем из-за нескольких других слов ее оставили.
Гостей уже ждали. Почти все было готово к ужину, и ученики, воздавая хвалу сей обители, направились в свою часть дома. Марифа же шепнула гостю, что его ждут во внутренних покоях.
Там сидел Никоиф. Поздоровавшись, он произнес:
- Может, тебя удивляет мое внимание к тебе?
- Нет. Значит, тебе это интересно.
- Ты прав. Не стоит удивляться моему интересу. Только на этот раз я пришел не только расспрашивать. Я хочу кое-что сообщить. Но тебе нет нужды разговаривать со мной стоя.
Гость прошел и сел на прежнее место. Никоиф заметил это.
- Как быстро человек привыкает ко всему… и к своему месту, и к другим людям. Неужели возможно так же приучить людей к добру, если освободить их от необходимости лгать и спасаться злом?… Но вот что я хотел сказать, - не дожидаясь ответа начал Никоиф. Умное, открытое лицо его выглядело спокойным. - Я рассказал кое-что из твоего учения друзьям. Отношение было разным. Одни целиком его отвергли, другие кое-что приняли. И мне подумалось: как трудно будет объединить всех под крылом одного учения… добровольно. Ведь всяк понимает добро и зло по-своему. Священники грозят карой за грехи, люди боятся этого. Но грешат! Или с помощью искусного построения слов убеждают себя и других, что дела их безгрешны. Я в своей жизни выслушал много книжников и убедился: сколько верующих, столько и толкователей Закона. А Законы уж куда как подробны… Послушай, а ты уверен в своих учениках? В том, что они все понимают, как должно?
Гость ответил не сразу. Помолчал. Потом сказал:
- Я верю, что идущий осилит дорогу. Нередко самое трудное – преодолеть себя, ибо все внутри прикипело, а душа свыклась. Но усилия вознаградятся сторицей, и они это знают, и
