серьезные отношения?
- Стоит, стоит, - улыбнулась девушка, - одну минуту – я сейчас, - сказала
она парням и отошла к стайке девушек, стоящих неподалеку. Отозвав одну из них, очень премиленькую шатенку с точеной
фигуркой, она о чем-то пошушукалась с ней, и, уже в ее компании подошла к Олегу и Алексею.
- Мальчики, знакомьтесь, это Люда, - сказала она воинам.
- Олег, - назвался товарищ Алексея и протянул ей руку.
- Алексей, - представился Черкасов и слегка поклонился, - можно просто Леша. Ну, а если уж совсем просто, то
- Лешенька.
Девушки захихикали, Олег одобрительно подмигнул: «Молодец, - мол, - так держать, парень».
Зазвучала мелодия вальса. Олег пригласил Людмилу, а Алексей, поклонившись Ларисе, испросил ее разрешения на тур
вальса.
Лариса присела в книксене: - Пожалуйста, - охотно согласилась она, и положила ему руку на плечо.
Алексей вальсировал очень неплохо и отметил, что Лариса, - движется в танце легко и свободно, чутко улавливая
малейшие движения его рук и тела. Она, подчиняясь им, кружилась и в правую, и в левую сторону; вальсировала вокруг
кавалера, опустившегося на колено, опять кружилась; в общем, гибкое стройное тело девушки, податливо и красиво
двигалось в такт звучащей музыке.
- Благодарю вас, - сказал Алексей, по окончании вальса, - вы очень хорошо танцуете...
- Вы тоже, - зарделась девушка, - никогда не думала, что солдаты могут так хорошо танцевать.
- Мы же не всю жизнь были солдатами, и не всю жизнь ими будем; и потом, помните, как у Лермонтова: - «…под этой
серой шинелью, бьется благородное сердце…», - пафосно произнес солдат слова юнкера Грушницкого, известного героя
из «Княжны Мери».
Зазвучала мелодия модной песни, появившейся перед самым призывом Алексея в армию. Танец - «буги-вуги», в мелодии «Ходим мы по Уругваю», - будучи на гражданке он плясал очень здорово; и сейчас решил оторваться, тряхнуть «стариной» и вспомнить «молодость» пригласив Ларису на него. Уже совсем собравшись произнести Ларисе слова приглашения, увидел вдруг, что половина танцплощадки устремилась к центру.
«О, господи, что, - и тут, драка?», - подумал Алексей и тоже пошел с девушкой вслед за толпой.
Но никакой драки не было. В середину круга вышел высокий, симпатичный курсант-морячок и начал очень ловко и
красиво двигаться в такт музыки. Движения парня были раскованы, и слегка небрежны, зато - отточены и безукоризненны,
чем он очень напомнил Алексею своего друга - Мишу. Но смотрелся морячок гораздо лучше его, так как был несколько выше и худощавее того; из-за этого и курсант, и танец, в его исполнении, выглядели очень стильно и изящно.
Черкасов тоже хорошо владел всеми движениями этого танца, но не решался выходить из-за своей военной формы.
Морячок, в форменке с гюйсом, в хорошо подогнанных брючках, в модных, - явно не по форме, туфлях… - и он…! - как «здрасьте», - в галифе и кирзовых сапогах! Никакого сравнения!
- Я много в жизни потерял, - что моряком, мой друг, не стал, - шепнул Леша на ухо Ларисе, - обратите внимание –
экспромт, - как бы, между прочим, сообщил он девушке.
- Да вы что? – удивилась девушка. - Пишите стихи?
- «Балаваюсь немнофко», - «скромно» ответил Алексей, и по-детски сунув палец в рот, пошоркал, как это делают
детсадовские малявочки, ногой по полу. Получилось забавно, и девушка весело рассмеялась.
«Может, все-таки, попробовать? – размышлял он про себя, глядя, как девушка восторженно смотрит на морячка, – ему
очень хотелось щегольнуть перед Ларисой своим умением танцевать. Но парень был очень хорош и Алексей, поняв, что
проиграет ему, решил воздержаться и не рисковать.
Мореману, по окончании танца, бурно зааплодировали и он, польщенный вниманием толпы, непринужденно и весело
раскланялся. Оркестр заиграл танго, - это была его любимая мелодия из кинофильма «Буэнос-Айрес» и Алексей, глазами
испросив разрешения у Ларисы, повел ее в танце, мягко покачиваясь в такт музыке.
На неожиданном, для девушки повороте, она оказалась к нему совсем близко. Так близко, что он почувствовал своей
грудью ее грудь, такую высокую и такую налитую. Их тела и ноги тесно, соприкасаясь, как бы притягивались магнитами
друг к другу. Между ними пробегали волны чего-то восхитительно волнующего и непонятного, отчего душа его
безнадежно, хотя и сладко заныла, требуя известного продолжения.
«Но, но, – одергивал себя солдат, - эти дела сейчас для нас жестокое табу».
Отстраняться Лариса совсем не торопилась - напротив, теснее прильнула к нему, как бы стараясь слиться с Алексеем в
одно целое. От нее исходил букет чудесно пахнущих и пьянящих духов, а шелковистые мягкие волосы ее,
волнующе приятно щекотали ему щеку, ухо и шею.
Алексея бросило в жар. Все тело его начало, сотрясаться крупной, неуемной дрожью; он почувствовал в себе нечто
такое, что привело его в состояние крайне неудобного положения, и он попытался аккуратно отстраниться от девушки.
- Нет, - прошептала Лариса, посмотрев на Алексея, какими-то очумелыми и потемневшими глазами и еще теснее
прижалась к нему.
«Господи, что я делаю?! – ужаснулся, про себя, Алексей. - А как же Галка»? - но волна страстной чувственности
накатила, - захлестнула с головы до ног, заглушила здравый смысл, рассудок, разум; заставила забыть обо всем на свете, и
он, сильно прижав к себе гибкое, восхитительно сложенное тело девушки, все больше пьянея, вдыхал аромат его, ее духов.
- Господи, как хорошо! – прошептала она. - Где ты был раньше? Слушай, - неожиданно и решительно, сказала Лариса, -
уйдем отсюда, - почти умоляюще попросила девушка.
- А как же Олег и Люда? – понимая, что несет чушь, спросил Алексей.
- Люда меня поймет, а с Олегом…, ну что у меня с Олегом? Ну, станцевали танец, и что? Все, пошли, - почти приказала
она и решительно потянула его за руку.
Они покинули танцплощадку, и вошли в тенистую аллею парка, заросшую густыми кустами сирени и жасмина.
- Пройдем туда, - показала девушка на самый дальний, и самый темный край аллеи.
Алексей, молча, кивнул головой и, обняв ее за талию, повел вперед. В тени огромного сиреневого куста, они, не
сговариваясь, остановились, взялись за руки, тяжело и прерывисто дыша, с минуту молча, смотрели друг на друга, а
затем неожиданно и одновременно, будто брошенные неведомой могучей силой навстречу друг другу, слились в
объятиях…
- …ты, наверное, плохо думаешь обо мне? – спросила Лариса, поправляя прическу и с грустью глядя ему в глаза.
- Да нет, - отвечал солдат, - я ничего…, я тоже…, понимаешь, в общем, я…, я гораздо хуже тебя. У меня ведь девушка на
гражданке осталась, можно сказать – невеста. Прости меня, пожалуйста – я виноват, я не смог совладеть с собой.
Лариса изумленно посмотрела на него: - Простить? За что? Ты мне подарил такие замечательные минуты, и я должна за
это еще и прощать тебя?! Я благодарю тебя, Леша, понимаешь бла-го-да-рю. Ты не думай, я не распутная. Просто…, просто
у нас в городе не хватает мужчин. Мне уже двадцать пять лет, а у меня еще не было по-настоящему хорошей и чистой
любви, не было мужчины, который дал бы мне ее. А так хочется! Так хочется страстной; до безумия, страстной любви!
Чтобы очертя голову, как в омут…! - По ее щекам, блеснув двумя крупными жемчужинами, прокатились слезы. - Был у
меня один парень, но не наш, не херсонский, - промокнула она слезы платочком, - неделя встреч, за которую все
случилось и - все. Понимаешь, Лешенька, все! И впереди - ни-че-го! Ничего, кроме таких вот редких, случайно
украденных у судьбы минут…!
Девушка замолчала, открыв сумочку, достала пачку сигарет. – Будешь? – спросила она солдата. Алексей, молча, вытянул
из пачки две сигареты, воткнул их себе в рот, прикурил, дал одну Ларисе, вторую оставил себе.
- Наши херсонские девчонки, - продолжала, затягиваясь, девушка, - чуть ли ни с ума потихонечку сходят. Бывают
случаи, что они, как это ни дико звучит и кажется, даже насилуют мужчин. Заманивают в общежитие и насилуют его всей
комнатой по очереди, случается, что и двумя. Вот так вот жес-токо, я бы сказала, даже очень жестоко, природа требует
своего. Так что, Леша, не огорчайся, и ни за что не извиняйся. А невеста твоя никуда от тебя не денется - мы ей ведь,
ничего не расскажем, правда? - горько засмеялась она. - И от тебя я ничего не требую, и ни о чем не прошу, кроме таких
вот, если это возможно, хотя бы редких, встреч, - чувственно прошептала она и снова прильнула к нему. Алексей, не в
силах сопротивляться страсти, вновь охватившей его, прильнул к ее губам….
Ночью, лежа в кровати, Черкасов проигрывал все случившееся у него с очаровательной работницейкораблестроительного
завода и, несмотря на вину, испытываемую им перед Галиной, с удовольствием вспоминал все происшедшее с ней в
мельчайших подробностях….
- …я бы могла, если ты, конечно, этого хочешь, приезжать к тебе в Новую Каховку на субботу, или воскресенье, -
говорила Лариса, узнав, что он служит недалеко от этого городка, и нежно поглаживая его по голове, не отрываясь,
смотрела ему в лицо.
- Ничего не получится. - Расстроено отвечал Алексей, - Я не смогу заранее дать знать тебе отпустят меня в этот день в
увольнение или нет, и ты только зря потратишь свое время; а езды до Новой Каховки, ни много, ни мало – целых четыре часа! А-а! - безнадежно махнул он рукой, - это пустой номер - все против нас…!
Договорились, встретиться на следующий день. Он подвел ее к зданию полкового лазарета и показал окно, выходившее на
улицу, у которого будет ждать ее с той, внутренней стороны.
- Я обязательно буду! – жарко прошептала Лариса, тесно прильнув к нему. – Как мне хорошо с тобой! Два года у меня
вообще ничего и ни с кем не было, я хочу тебя, милый…!
«А как же Галка? – в который раз спрашивал себя Алексей, лежа в постели; - Я сволочь! Я предатель! - корил он себя. -
Да ладно,
приятель, какой ты предатель?! – возражал он себе. - Любовь, - пришло ему вдруг в голову, - это одно, а то, что у нас было с Ларисой…, - это совсем, совсем другое, и к Галине никакого отношения не имеет. Ох, какой ты ловкий, однако! А
если и у Галки так же, любовь с тобой - одно а, что-то, с кем-то – совсем, совсем другое?! Ты не допускаешь такого? Нет,
такой поворот дела меня не устраивает и я не готов к этому! Ага! Значит тебе можно, а ей - нет? А что ей делать, если
природа ее организма тоже требует этого? Как с этим бороться? И, как видно из рассказа Ларисы, женский организм эта
самая природа, тоже - вовсе не щадит…! О-ох, как, черт возьми, все-таки, несправедливо устроена жизнь! – поспешил он
уйти от опасного, своими подводными течениями и камнями в них, вопроса его взаимоотношений с Галиной, - Здесь, в
Херсоне, девушки, женщины страдают от нехватки мужчин, а в казармах…! Сколько парней томится в казармах без
женского тепла и ласки! В том числе и вы, - виконт! - усмехнулся он. - Да, но мы же не животные и должны уметь
управлять, собой и своими чувствами… Ага, - за три года службы, так науправляешься, что только ой! - мысленно провел
он рукой по горлу». В метаниях, раздвоенности
