крыс пытались залезть на голову Готлиба, чтобы уже сейчас обгрызть его лицо. Он слабо отмахивался от них, но они не обращали на это никакого внимания, и одна из них даже укусила его за руку.
– Ах вы, проклятые твари! – закричал Иоганн.
Схватив веник, он смахнул крыс с кровати и принялся лупить их на полу. Две крысы остались лежать замертво, остальные с писком разбежались и попрятались в норы.
– Мерзкие создания. Если бы не они, куда меньше людей заболело бы, – сказал Иоганн. – Крысы бегают повсюду и разносят чуму быстрее ветра.
– Нет, брат Иоганн, я с тобой не соглашусь, – возразил Якоб. – Наши врачи утверждают, что главная причина чумы – зараженная вода. Ох уж эта вода, все беды от нее! Любая болезнь чувствует себя в воде вольготно и свободно, а пусть бы попыталась какая-нибудь зараза поселиться, например, в крепком вине, – сдохла бы в один момент! Вот у меня, кстати, фляга с бальзамом, настоянным на крепчайшей виноградной водке. Ручаюсь, что в нем нет ни единого демокритового атома заразы. Сейчас будем тебя лечить, брат Готлиб.
– Ты носил с собой водочный бальзам и не выпил его? – изумился Иоганн.
– А, ты понял, чего мне это стоило! – вскричал Якоб. – Я берег его на крайний случай. Как знал, что он пригодится.
– Спасибо, Якоб, – прошептал Готлиб, – но жизнь моя в руках Господа моего. Подчиняюсь воле его.
– Ну, раз мы тут, то Бог, стало быть, допустил нас к тебе и не возражает против того, чтобы я тебя лечил… Скинь с больного одеяло, брат Иоганн, и сними с него рубаху. Да не бойся дотрагиваться до его язв, ты не заразишься, ведь остаток-то водки из фляги мы с тобой разопьем!.. А теперь во славу Господа, в которого ты так веришь, брат Готлиб, сначала я натру твое тело бальзамом, а после ты примешь стаканчик вовнутрь. Что ты дергаешься, брат Готлиб? Больно? Терпи. Христос терпел, и нам велел. А это хорошо, что ты чувствуешь боль: кто сохранил ощущения, в том жизнь еще не угасла. Но погоди, натереть-то, я тебя натер, но теперь еще зальем твои бубоны горячим воском от свечки.
– Господь милосердный! – застонал Готлиб, кусая подушку.
– Да ты, брат Якоб, палач, что ли? – возмутился Иоганн. – Не забывай, тебе надо лечить Готлиба, а не пытать его.
– Э-э, брат Иоганн, ты не понимаешь, что между палачом и врачом не такая уж большая разница. Оба они мучают и убивают людей; палач, правда, честнее – он не скрывает этого. Оба причиняют боль для облегчения: один – души, другой – тела. Оба могут по небрежности прервать мучения жертвы до положенного срока. А в чем врачи и палачи, действительно, различаются, так это в том, что труд палачей ценится гораздо дешевле, чем труд врачей, да еще врачей уважают, хотя они убили куда больше народу, чем палачи… Так, а сейчас выпей бальзама, брат Готлиб.
– Дыхание перехватывает, – закашлялся Готлиб, а потом сразу обмяк, затих и закрыл глаза.
– Ты убил его! – с тревогой воскликнул Иоганн.
– Нет, я же не настоящий врач. Он просто заснул. Ну, выпьем за его здоровье!
– А что в этом бальзаме помимо водки? – подозрительно спросил Иоганн.
– Травы, порошки, минералы, – много всего. Есть льняное семя, бадяга, конский каштан, корень чертополоха; есть перетертые рога молодого оленя и экстракт бычьей желчи; есть серебро и ртуть; есть синяя глина и дымчатый топаз, – мне долго пришлось бы перечислять, что там есть! Пей без опасения. Бальзам готовил брат Иммануил, – ты его помнишь, тот, что занимался у нас в монастыре алхимией.
– Который внезапно скончался, – как говорили, от своих опытов? – Иоганн поперхнулся и отставил стакан.
– Да бог его знает, от чего он умер! Но точно не от этого бальзама, потому что бальзам-то он принимал по нескольку раз в день в течение длительного времени и чувствовал себя от него все здоровее и здоровее. За Готлиба, брат Иоганн!
– Ладно, выпьем твоего бальзама, брат Якоб. За Готлиба!.. А мы не заснем, как он?
– Бальзам действует по-разному: некоторые от него засыпают, другие, наоборот, становятся бодры и веселы. Помнишь, как однажды брат Иммануил в страстную пятницу залез на колокольню и принялся вызванивать благовест? Вот и проверим, как бальзам подействует на нас.
***
Собор был полон; вопреки обычаю верующие толпились в проходах между скамьями, под стенами и перед амвоном. Чума покинула город, поэтому прихожане толпами валили в храм, чтобы воздать Богу хвалу за спасение себя и своих близких и просить о милости к тем, кто отошел в мир иной.
При виде Готлиба в толпе раздались восторженные возгласы. Он легко поднялся на кафедру и начал проповедь в продолжение вчерашней, о которой только и говорили в городе.
– Грехопадение человека… – произнес Готлиб негромко и задумчиво. – Грехопадение человека… Велико ли оно? Да, велико, – и мы убедились в этом. Настолько велико, что все мы умираем под тяжестью своих беззаконий. Отчего же мы живы? Отчего не умерли мы все до единого хотя бы теперь, когда чума собрала такую страшную жатву у нас? Почему Господь не призвал нас к себе всех до единого человека, но оставил жизнь многим и многим? Кто наш заступник перед Отцом Небесным, отчего справедливо то, что мы живы?.. Оттого что Сын Божий искупил нас! Его страдания – это вечная жертва, принесенная ради искупления нашего и удовлетворяющая божественную справедливость, – голос Готлиба возвысился и окреп: – Крест Голгофы подобно неопалимой купине горит в вышине, озаряет нас и свидетельствует о Божьей благодати над нами! Но значит ли это, что благодать Божья дает нам право грешить? Нет! Даже если человек грешит бессознательно и не видит своей греховности, Бог-Судия грозно укажет ему перстом на грехи его! И не искупить греха в глазах Господа никакими благими делами, ибо не превзойти того благого дела, которое совершил сын его. Снова и снова скажу вам: единственное искупление, единственная совершенная жертва – страдания Христа!.. Так что же, спросите вы меня, не надо и добро творить, если не искупит оно грехи наши? А я вам отвечу, что те, кто спрашивают так, не пришли еще к вере нашей, но ходят где-то около. Ибо где есть вера, там есть Бог, а где Бог – там горячее желание творить добро. Кто пришел к Богу, пришел к добру, и будет творить добро не за награду и не в искупление, а во имя Божие! Если есть в вас жгучее желание совершать добрые дела только и исключительно во имя Божие, значит, вы – люди божие, если нет, значит, еще не пришли к нему, и тогда обратитесь к Христу, вспомните, как он вершил добро во имя Божье. Берите с Христа пример и подражайте ему во всем! И я, как пастырь ваш, к Христу хочу привести вас, к Христу – истинному источнику спасения!
Душевное напряжение и нервный порыв Готлиба передались прихожанам. Когда он закончил проповедь, верующие со всех сторон бросились к нему.
– Вы проповедник истины! – со слезами на глазах восклицали они. – Вы наш Моисей, вы выведете нас из мрака египетского плена!
– Постойте, постойте, а у меня есть вопрос! – вскричал толстый лысый булочник, пробиваясь вперед. – Вы, отец, сказали, что наше спасение лишь во Христе, но как же мощи, реликвии, святые иконы? Как же наша Умиленная Дева Мария, – ведь к ней приходят молиться со всей страны? А лестница храма? Всем известно, что если проползти по ней на коленях, получишь полное прощение грехов! Наш старый проповедник говорил, что сей храм особенно свят, и Господь незримо пребывает здесь.
Готлиб покачал головой:
– Не думайте, что Бог пребывает больше в этом храме, чем в каком-либо другом месте. Где бы вы не находились, Господь рядом с вами и слышит вас. Могут ли долгие паломничества, жертвоприношения, иконы, взывание к Деве Марии или святым снискать для вас милость Божью? Нет! Какая польза от языческого идолопоклонничества, принявшего форму христианскую? Форма христианская, а суть по-прежнему языческая! Не в поклонении золоченым идолам, расписным доскам или костям умерших заключается сущность христианства, – напротив, все это отвращает нас от Христа. Господь смотрит на сердце человеческое, а сердца наши пока далеки от него!
Лицо булочника вытянулось и сделалось недовольным. Не решившись возразить открыто, он угрюмо пробурчал что-то себе под нос.
– Конечно, легче соблюдать обрядность и совершать паломничества, чем со строгостью заглянуть в сердце свое, дабы проверить, а есть ли в нем место для Христа? – сказал Готлиб. – Легче доверить заботу о своем спасении священникам, нежели самим стремиться к чистоте сердца.
– Так, по-вашему, священники вообще не нужны? И храмы, и реликвии, и святыни – тоже не нужны? А святейший папа? С ним как быть? – осмелился все же спросить булочник. – Уж не уподобляемся ли мы тому немецкому монаху, который начал с отрицания индульгенций, а теперь не признает самого папу? Но мы не немцы, отец, и они нам – не указ!
Прихожане возмущенно зашумели на булочника:
– Ну и что немцы? А ты не француз. Твоя бабка согрешила с цыганом, всем это известно… Этот булочник сам рогоносец; проследил бы лучше за своей женой, чем делать замечания отцу Готлибу!.. Эй, булочник, где твоя жена сейчас? Ты здесь, в церкви, а она где?.. Кувыркается с каким-нибудь молодцом на кровати своего мужа, что ей еще делать!.. Смотри, булочник, выпекут они тебе кренделек или ватрушку, в которых не будет ни горсти твоей муки!
– Друзья мои, друзья мои! – укоризненно увещевал разошедшихся прихожан Готлиб. – Злословие – большой грех. Вопросы, которые задал мне наш собрат, вполне обоснованные. Но не все сразу, – придет время, я отвечу на них. Идите по домам, и да не покинет души ваши Божья благодать!
Гийом
На Пасху актеры показывали в наспех сколоченном балагане две пьесы: «Усечение главы Иоанна Крестителя» и «Страсти и Распятие Христово». В первой из них особенно хорош был Ирод, а Иоанн напротив, был тусклым и невыразительным. Ирод же определенно понравился зрителям своей энергичностью и своей громогласностью. Сразу объявив публике, дабы у нее не возникало сомнений, что именно он является царем Израиля и Иудеи, Ирод произнес напыщенный монолог, который заканчивался словами:
Выражение моего лица так ужасно, что облака застывают
на небе,
И в благоговейном ужасе содрогается земля!
При этом Ирод скривил такую рожу, что зрителям действительно стало страшно, и так громко прорычал «содрогается земля», что она, кажется, в самом деле содрогнулась. Весь дальнейший ход пьесы также оживлялся темпераментным поведением Ирода, так что симпатии публики определенно были на его стороне, он был награжден бурей аплодисментов.
Помимо монологов иудейского царя интерес зрителей вызвали еще два момента в первой пьесе: танец Саломеи и отрубленная голова Иоанна. Танец понравился оттого что исполнявший его смазливый юнец выделывал такие пируэты, которым мог бы позавидовать любой акробат на ярмарке. А принесенная на блюде голова Иоанна выглядела настолько натурально, что зрители заспорили – настоящая ли это отрубленная голова или только муляж?
Вторая пьеса была скучноватой, страсти Христовы изображались на сцене фальшиво. Бичевали Спасителя тряпичным кнутом, терновый венец был сделан из картона, гвозди в крест вбивались между пальцами Христа, – в общем, пьесе явно не хватало реализма.
После окончания серьезного представления
Единственное огорчение, которое я испытала при чтении вашей работы, это то, что 158 страниц за один раз не прочитаешь, закладки не предусмотрены. Придется скачать на планшет. Лучше было бы разделить текст на главы по 4-6 страниц и выложить отдельными частями.
То, что успела прочитать, ОЧЕНЬ ПОНРАВИЛОСЬ!!! Огромное спасибо!