Spoudogeloion. История Европы в романах

воскликнула Джованна. – Ты не можешь меня упрекнуть, что я тебе плохая жена.
– А разве я – плохой муж? Погляди, как мы живём. Редкий синьор живёт в таком достатке, – Пьетро повёл рукой, указывая на обстановку комнаты.
– Я всё отдала тебе, я…
– Да, – сказал Пьетро, открывая дверь. – Я выслушаю тебя, но не сейчас. У меня дела.
– Вечно дела, всегда дела, а на меня нет времени! – плакала и причитала Джованна.
– Мы ещё поговорим, – Пьетро вышел из комнаты и плотно затворил дверь. – Сорока, – пробурчал он себе под нос.
Пьетро не стал седлать коня и в сопровождении слуги пошёл к своей конторе. Пройдя две улицы, он остановился и прислушался к громким голосам, доносившимся из открытого окна на втором этаже увитого виноградом дома. Это был дом молодой богатой вдовы Лии, у которой собиралось весёлое общество, и которую за это постоянно осуждал священник приходской церкви. Он приводил в пример жизнерадостной вдове святую Лию Римскую, но в отличие от Лии Римской ассизская Лия не собиралась отказываться от земной жизни и, несмотря на то, что уже дважды несла епитимью, продолжала жить вольно и беспечно, наслаждаясь тем вниманием, которое уделяли ей юноши Ассизи.
…Среди прочих голосов Пьетро узнал голос Франческо:
– Мадонна, не нарушайте наш договор! Если до восхода солнца никто не заснёт и не отпросится домой, вы обещали сыграть с нами в «угадай, кто это?». Солнце взошло, и вот мы все здесь, до единого человека. Выполните же своё обещание, прекрасная мадонна.
– Но вы тоже кое-что обещали, – раздался в ответ кокетливый женский голос. – Вы обещали, что на рассвете споёте песню о солнце – песню, посвящённую мне. И где она, месссир Франческо? Где эта песня, я вас спрашиваю?
– Ах, да! Я позабыл. Но прошу не судить строго, если бессонная ночь и выпитое вино заставят меня хрипеть и подпускать петуха.
– Да ладно, Франческо, не ломайся! Мы знаем, каково твое пение, не набивай себе цену! Спой, мадонна Лия тебя просит, – послышались юношеские голоса.
– Что же, я предупредил. Пеняйте на себя, коли вам не понравится.
Зазвенели струны лютни и Франческо запел:

Тому, кто видит солнце в первый раз,
И невдомек, что жжётся это диво.
Ведь поглядеть – одна услада глаз:
Играет да резвится шаловливо.

Но только тронь – и всё поймешь тотчас:
Рука болит, ожог – аж до нарыва!
Вот так бы ты однажды обожглась!
Проникшись этой болью живо.

Ну, обожгись, любимая моя!
Тогда, глядишь, и ты бы подобрела,
Уберегла б меня от новых бед…
Увы, любовь – особая статья!
Ты в прятки с ней играть понаторела,
Я ей служу – и мне пощады нет!

– Великолепно! – закричали в комнате. – Такого пения не услышишь даже в раю у Господа Бога!
– Тише, синьоры. Не поминайте имя Господа всуе, у меня и без того хватает неприятностей. Или вы хотите, чтобы меня отправили в какой-нибудь дальний монастырь на вечное покаяние, на хлеб и воду? – жеманясь, сказала мадонна Лия.
– О, нет, это было бы слишком жестоко! Такую красотку – в монастырь?! Заживо похоронить в каменной могиле? Никогда! Только шепните, мы грудью встанем на вашу защиту! – закричали молодые люди.
– Тише, тише! – уже с непритворным испугом сказала мадонна. – Вы выпили лишнего, синьоры, и несёте невесть что. Разве можно так отзываться о монастыре? Это не каменная могила, а святая обитель, где живут божьи люди…
– Иди один, – шепнул Пьетро слуге. – Я приду позже.
Слуга кивнул и зашагал по улице; Пьетро продолжал слушать.
– Однако пока вы не в монастыре, исполните своё обещание, – со смехом проговорил Франческо. – За вами игра «угадай, кто это?».
– Ах, синьоры, вы заставляете меня грешить! – в голосе мадонны Лии снова прозвучало кокетство.
– Нельзя отступать. Вы обещали, – настаивал Франческо.
– Хорошо, если вы настаиваете, – как бы нехотя согласилась мадонна. – Кто завяжет мне глаза?
– Франческо. Он заслужил эту честь.
– Прошу вас, мессир, – сказала мадонна Лия.
Пьетро усмехнулся: он знал, что у молодой вдовы было свежее личико и пленительная шея. Напрасно церковники требовали, чтобы женщины носили глухие платья и высокие воротники: это было против женского естества – прятать свою красоту. В результате, бесформенные широкие платья как по волшебству становились изящными, облегающими фигуру, а воротники, напротив, сделались широкими, а шили их из легкой прозрачной ткани, – так что они не только не прятали, но подчёркивали красоту шеи. Бороться с этим было бессмысленно: если мужчина мог нарушить принятую манеру одеваться, то женщина – никогда. Даже Джованна с её слепым поклонением перед любыми церковными правилами не могла устоять перед соблазном одеться так, как одевались другие женщины, и её платья нельзя было назвать чересчур скромными. А уж если вспомнить красавиц, которые не отвергают радостей жизни и не считают за большой грех удовольствия, которые дарит нам плоть, – о, на них можно было увидеть очень смелые наряды! А в Венеции женщины вообще одеваются свободнее, чем у нас, да и ведут себя раскованно. Там живёт прелестная синьора Лоренция, – как она хороша! Какие плечи, какая грудь!..
«Грехи мои тяжкие! – Пьетро вздрогнул и оглянулся. – Лишь бы жена не узнала…».
– Готово, – послышался голос Франческо. – Что же, бросим жребий?
– Жребий! – закричали его товарищи. – Но не говорите вслух, кому какая очередь выпадет. Мадонна не должна этого слышать, а то играть неинтересно.
– Я не собираюсь подслушивать, – сказала мадонна Лия.
В комнате всё стихло.
– Что же вы? – спросила мадонна Лия. – Я не могу целый день стоять с завязанными глазами.
– Начинаем! Итак, первый поцелуй…
Как догадался Пьетро, один из молодых людей подошёл и поцеловал мадонну Лию.
– Браво! – закричали остальные. – Вот это так! Это почти искусство!
– Второй поцелуй, – объявил ведущий и затем комната опять огласилась криками: – Браво!  Недурно!
– Третий поцелуй, – сказал ведущий и в третий раз раздались крики одобрения: – Отлично! Да уж, со знанием дела…
– Хватит, синьоры, – решительно произнесла мадонна Лия. – Я снимаю повязку.
– Нет, как же это? У нас очередь, – возмутились молодые люди.
– Трёх раз достаточно, я и так уже перешла границы приличия. Не спорьте со мною; всё, я сняла повязку!
– Ну, хорошо. Теперь отгадайте, кто был первым, кто вторым, а кто – третьим? За каждый правильный ответ будет исполнено ваше желание – тем, чей поцелуй вы угадали. В случае неправильного ответа вас вновь поцелует тот, чей поцелуй вы угадать не смогли.
– Я знаю правила… Начну с третьего поцелуя. Его подарил мне Клементино.
– Браво, в самую точку! Ну же, Клементино, выходи! Тебе не удалось обмануть мадонну. Требуйте теперь от него всё что хотите, мадонна Лия.
– Сейчас я подумаю… Пусть Клементино сбегает на базар и купит мне корзину персиков. Я очень люблю персики.
– О, я принесу их вам с превеликим удовольствием, мадонна! Вы не успеете глазом моргнуть, как я вернусь.
– Давай, Клементино, беги, не мешай играть дальше, – сказали в комнате.
– Лечу, лечу!
Пьетро отступил за угол дома, в тот же миг из дверей выскочил молодой человек и, как оглашенный, понёсся по улице.
– А второй поцелуй, мадонна? – спросили наверху.
– Второй поцелуй? – переспросила она. – Мне кажется, что второй поцелуй  принадлежит Джеронимо.
– Ай да мадонна! Опять угадала! Выйди вперёд, Джеронимо, и приготовься исполнить желание мадонны.
– Что же мне потребовать?.. Ага, придумала! Пусть Джеронимо изобразит нам ослика.
– Но, мадонна… – хотел возразить Джеронимо, однако его перебили: – Давай, Джеронимо, изобрази осла! Если мадонна захочет, ты должен будешь изобразить даже свинью, – таковы правила игры.
– Не издевайтесь над ним, синьоры, – укоризненно проговорила мадонна Лия. – Я не хочу обидеть Джеронимо. Просто мне нравятся ослики: они такие милые, добродушные и почему-то всегда грустные. Джеронимо тоже очень милый и добрый, поэтому он мне напомнил ослика. Но если синьору Джеронимо неприятна моя просьба, я отказываюсь от неё.
– Нет, мадонна, я исполню ваше желание! – пылко воскликнул Джеронимо. – Простите меня за то, что я сопротивлялся… Вот, пожалуйста, – перед вами ослик.
Джеронимо встал, по-видимому, на четвереньки и сделал что-то очень смешное, потому что в комнате раздался громовой хохот.
– Я угодил вам, мадонна? – спросил Джеронимо.
– Милый, милый Джеронимо! Дайте-ка я поцелую вас в лобик, – какой вы хороший…
– О, за такие знаки внимания я готов навечно превратиться в ослика! Лишь бы вы…
– А первый поцелуй, мадонна? – прервал ведущий излияния Джеронимо. – Кому принадлежит он?
– Первый поцелуй? Я, право, затрудняюсь… Впрочем, это был Августино.
– О-о-о! Не угадали! Штраф с вас, мадонна! Первым вас поцеловал Франческо; выходи, Франческо, мадонна должна тебе поцелуй!
– Ах, так это был Франческо? Как я могла ошибиться? Что же, если таковы правила игры, я сама поцелую вас теперь, синьор Франческо.
– Браво, мадонна, это справедливо! Франческо, счастливец, – дважды за одно утро поцеловать мадонну!
– Если вы не хотите целовать меня, мадонна, я прощаю вам штраф, – услышал Пьетро голос Франческо. – Упаси меня Бог насильно добиваться поцелуя от женщины.
– Нет, отчего же? Я по доброй воле согласилась играть. Я поцелую вас, синьор Франческо, но только прошу отойти к окну. Я смущаюсь, господа, – загородите нас, пожалуйста, ширмой.
– Ну, это неинтересно! За ширмой мы ничего не увидим. Целуйте его при всех, мадонна! – закричали в комнате.
– Синьор ведущий, разве есть такое правило, что я должна отдать свой штраф публично? – спросила мадонна Лия.
– Нет такого правила. Мадонна может поцеловать Франческо за ширмой, если она того желает, – ответил ведущий.
– В таком случае, прошу вас к окну, синьор Франческо. А вы, господа, несите ширму.
Пьетро, который стоял как раз под этим окном, закрылся ветвями винограда и вжался в стену, чтобы не быть замеченным.
– Вот ваш поцелуй, Франческо, – услышал он, а затем мадонна сказала: – Ах, Франческо, неужели ты мог поверить, что я не узнала тебя? Твой поцелуй сладок, как мёд, он пьянит, как вино, от него замирает дух, как на горной вершине. О, мой Франческо, когда же ты придёшь ко мне?
– Вечером, если у тебя никого не будет, – ответил Франческо.
– Никого не будет, я всех прогоню прочь, – прерывисто дыша, проговорила мадонна Лия. – А сейчас отпусти меня, – твои друзья уже насторожились… О, синьор Франческо, вы большой озорник, – голос мадонны стал удаляться от окна. – Я отдала вам свой долг, и довольно с вас!
– Счастливец! Два поцелуя мадонны за одно утро! – повторили в комнате.
– Мадонна слишком добра ко мне… Однако утро сменил день, он несёт нам новые заботы. Я должен проститься со всеми вами. Мне надо идти в контору, чтобы помочь отцу. Он, верно, заждался меня.
– Да брось ты, Франческо! Каждый день ты в делах! Отдохни сегодня, никуда не ходи, – принялись отговаривать его.
– Нет, веселью час, а делу – время. Прощайте, несравненная мадонна.
– Прощайте, синьор Франческо. Благодарю, что вы посетили мой дом.
Пьетро быстро пошёл по улице, чтобы сын не догнал его. На повороте он едва не столкнулся с Клементино, во весь опор бежавшим с корзиной персиков к дому мадонны Лии.
– Простите, синьор, – на бегу пробормотал Клементино, не узнав Пьетро. – Мадонна мадонна! Вот я и вернулся, – я купил