Песнь о Постороннем

пламя, вылетающее из ноздрей. Всё это  сильно впечатляет, и нам при-шлось хорошо потрудиться и даже немного погеройствовать, но для нас такое не впервой.
– О, как вы смелы! – сказали девушки. – И как прекрасна ваша победа!
– Вы совершенно правы, – согласился лучший из оруженосцев. – Чем ценнее победа, тем боль-ше опасность. Я хотел сказать: чем больше опасность, тем ценнее  победа.
– Ах, – сказали заботливые поварихи. – Неужели вам удалось выйти из этих опасных схваток совсем невредимыми?
– Увы – нет, – признался честный воин и, подтянув штанину, показал свежую рану. – Один из драконов, он был выше самого высокого дерева, всё-таки крепко тяпнул меня.
– Очень похоже на укус собаки, – задумчиво сказала одна из девушек. – И ожога не видно.
– Полно тебе придираться, – выступили в защиту героя другие девушки. – Просто рана почти зажила.
«Впредь буду осторожней», – подумал оруженосец и с готовностью подтвердил, что его тяжё-лая рана уже почти зажила.  
– А у нас все несчастья начались с того, – стали рассказывать подружки, – что забрела в наши края фея Эмеральда. А было то чудной весенней порой, когда по светлому небу катится весёлое солнце, и птицы звонко кричат друг другу, что им здесь очень нравится.
Но то был не самый лучший день для визита феи, потому что утром царю доложили, что без следа исчезла его любимая белая козочка Альбина.
Такое печальное известие совершенно подкосило настроение царя. Он был настолько огорчён и расстроен, что отказался во время обеда от второй порции паштета из голубей и выпил пива тоже на-много меньше обычного.
– Бедная моя Альбина, – плакал безутешный царь. – Наверное, она убежала в лес и её там съели серые волки. Или её похитили разбойники.
– Она могла также утонуть в реке, – вставил Труффальдино. – У нас, помню, тоже случился не-счастный случай, когда у местного пономаря, пропала овца. Всей деревней её искали. Думали внача-ле, что медведь её задрал, а она, бедняжка, как выяснилось, почти полностью не умела плавать и только с большим трудом выбралась на берег намного ниже по течению. Иначе ей бы каюк пришёл.
Девушки с редким самообладанием выслушали увлекательную историю овцы пономаря, а затем продолжили свою повесть.
Когда появилась фея, рассказали они, царь вместо того, чтобы проявить живейшую радость, да-же с трона не привстал, а просто уставился на гостью мутными очами и, не предложив ей присесть, поспешно спросил, не принесла ли благородная дама каких-нибудь обнадёживающих вестей.
Фея ещё не успела прознать о пропаже козочки, поэтому истолковала вопрос царя совершенно не совсем правильно.
– Мне кажется, что само моё появление уже можно приравнять к хорошей вести, – сказала вол-шебница немало удивлённая недопустимым для государей упущением и очевидным упадком благо-пристойных манер.
– Да, тут ваш царь сильно промахнулся, – сказал оруженосец и потянулся за следующим коржи-ком. – У нас тоже такое случилось, когда бочар Мартин купил у проезжих цыган по дешёвке клено-вые затычки, а они оказались слишком скользкими и потом всё время выскакивали.
– Наш царь промахнулся ещё сильнее, – сказали девушки, плохо знакомые с бочаром Марти-ном, – потому что мысли его были слишком далеко. Он только и сумел разобрать из слов Эмеральды, что речь идёт о хорошей вести.
– Так вы принесли хорошую весть! – взвизгнул царь и от блаженства чуть не упал в обморок.
Его волнение понравилось фее. Она решила, что до царя наконец-то дошёл истинный смысл происходящего, и благосклонно наклонила голову.
– Так где же свет моих очей? – спросил государь пересохшими от волнения губами. – Дайте мне обнять её и ласково погладить ей брюшко и спинку.
Фея оторопело уставилась на царя.
– О чём вы говорите? – воскликнула она и задрожала.
– Разумеется, об Альбине!
– Понятия не имею, кто такая ваша Альбина, и вовсе не собираюсь помогать вам гладить ей спинку, а тем более – брюшко, – гордо сказала фея, обуреваемая ревностью, совершенно неуместной в её возрасте. – Я пришла сюда совсем с другой целью: я принесла вам в подарок много чудесных сказок.
– Сказок? – переспросил недоумевающий царь. – Простите, но я никак в толк не возьму: зачем нужны ваши сказки в тот момент, когда я занят поисками моей любимой козочки?
– При чём здесь козочки и прочий крупный рогатый скот? – рассердилась фея. – Не знаю, где бродят ваши мысли. Что же касается моих, то последнее время они связаны исключительно с литера-турой. Не сочтите за нескромность, но мне кажется, что в этой области я достигла определённых ус-пехов. Поэтому я имела все основания надеяться, что и вы посчитаете мои творения интересными. Согласитесь: проза жизни скучна, как речь в похвалу юбиляру, и пресна, как вода в осенней луже. И только сказка позволяет унестись нашему воображению в те благословенные края, где добро при лю-бых обстоятельствах побеждает зло, а влюблённые сердца соединяются навек наперекор враждебным силам и стихиям. И если вы позволите мне осчастливить народ вашей страны моими прекрасными сказками, от этого будет всем хорошо.
– Всё это, наверное, очень ценно, но могла бы ты помочь мне найти пропавшую козочку? – спросил государь тусклым голосом.
– Далась тебе, царь, эта козочка, – с превеликой досадой сказала фея. – Как ты не понимаешь, что на небе и земле есть много вещей, поважнее всех козочек, даже самых миленьких?
– Для меня нет более важных вещей, – с болью в сердце простонал государь. – Альбина была светом моих очей и усладой моих старых трясущихся рук. Так можешь ли ты помочь мне отыскать её?
– Странный ты какой-то, царь, – попыталась урезонить его фея. – Ты не стал бы сейчас задавать мне всякие глупые вопросы, если бы внимательно послушал мои сказки про маленьких солнечных человечков, которые на тонких золотых ниточках спускаются с неба, чтобы посадить на земле самые красивые цветы и сделать всех счастливыми.
– Ага, – начал соображать несчастный царь. – Вместо того, чтобы заниматься поиском козочки, ты теперь придумываешь сказки для малообразованных.
– Что тут поделаешь, – закивала фея Эмеральда седой головой на тоненькой сморщенной шее. – Искать по всему свету козочек, даже самых ласковых, я не имею ни сил, ни желания по причине моих не самых юных лет. Порхать среди цветочков с прежней лёгкостью у меня уже не получается, да и другие мои таланты тоже сильно выцвели с годами. Так что остаются одни только сказки.
– Но если, допустим, у тебя потерялась козочка, и ты бы очень по ней скучала, тогда ты сумела бы её найти? – с угасающей надеждой спросил царь.
– Для такого дела существуют пастухи, – отрезала фея и громко фыркнула, исчерпав небогатый запас своей толерантности.
Это было ошибкой. С царями следует говорить вежливо.
– Вижу, бабуленька, – решительно сказал царь, – что толку от тебя никакого. Поэтому уходи ты со своими солнечными сказками куда подальше. У нас в государстве стряслось такое несчастье, а ты явилась голову нам морочить.
Но и с феями тоже следует быть деликатным.
– Ах так? – рассвирепела кроткая старушка, не сумевшая вызвать хоть какой-нибудь интерес к своим выдающимся литературным трудам. – Я, конечно, сейчас уйду, но взамен оставлю тебе на дол-гую память подарок от моей расстроенной души. И будет у тебя тут вместо солнца вечный дождь, а имя тебе будет – Дож.
– Вот с тех пор то льёт, то капает над нами,  и оттого угасла радость нашего существования, – сказали огорчённые девушки, и обильные хрустальные слезинки покатились по их бледным щёчкам.
– А козочка хоть нашлась? – поинтересовался Труффальдино, успевший проникнуться сочувст-вием к страданиям государя.
– Конечно, позже нашлась. Но изменить уже ничего было нельзя.
– Если мы с хозяином встретим вашу фею Эмеральду, мы обязательно попросим её отменить наказание, – сказал великодушный юноша.
Поварихи так обрадовались, что громко захлопали в ладоши.
– Погодите минутку, – крикнул Дож принцу Тарталье. – Я слышу на кухне какой-то шум.
Этот правитель был очень любопытен и его бесконечно интересовал самый малый пустяк, по-этому он сразу же помчался разведать, что там такое стряслось. Принц тоже двинулся за ним.
– Что здесь происходит, объясните мне поскорее, – стал упрашивать царь.
– Тарталья и Труффальдино нам помогут! – радостно затараторили девушки.
– Эка размечтались, – разочарованно сказал Дож. – Ничего у них не получится.
– Да-да, наверное, не получится, – согласился честный принц. Одежда его уже просохла, и у не-го оставалось только одно желание – поскорее убраться отсюда.
– А вот я не буду торопиться с вами соглашаться, потому что всякое на свете бывает, – дерзко сказал Дожу умный оруженосец.
– Я не ослышался? Ты действительно со мной не согласен? – спросил бесконечно удивлённый царь.
– Нет, конечно.
– Мне твоя строптивость совсем не нравится, – сказал Дож. – Нет в ней настоящего уважения ко мне. Пожалуй, я прикажу отрубить тебе голову.
Этот царь высоко ценил только те мысли, которые полностью совпадали с его собственными. Те же, которые не совпадали, сразу же относил к ошибочным и даже вредным.
Вредные мысли следует решительно пресекать.
– Не надо рубить ему голову, – взмолился Тарталья.
– Я тоже считаю, что этого делать не стоит, – внушительно сказал Труффальдино, – потому что в данную минуту у меня появилась одна ценная идея. И сидит она у меня как раз в голове, которую вам захотелось отрубить. Если бы вы только знали, сколько у меня идей, то не поверили бы. Я сам не в состоянии с ними управиться, а они всё лезут и лезут из меня, как тараканы из щелей на вашей кух-не. Вон сколько их у вас бегает.
– Так в чём же идея? – стал спрашивать заинтересовавшийся царь.
– А вы посмотрите на календарь и тогда сразу увидите, что приближается первое апреля. По та-кому случаю, я думаю, все озабоченные и прибитые несчастьями люди смогут на время забыть тоску и хорошо поразвлекаться, если под вашим патронатом устроят развесёлый всенародный Праздник Дураков.
Вот так и состоялся первый на планете праздник в честь глупых дураков. Веселье было необык-новенное, потому что плоских шуток, понятных даже последним тупицам, было неисчислимое мно-жество. В тот день у Тартальи по неизвестной причине разболелось колено и ему пришлось удовле-твориться ролью малоподвижного зрителя. Зато не утерпела престарелая фея Эмеральда и притащи-лась немного поплясать.
Как раз на это Труфальдино и рассчитывал.
На фее было её лучшее зелёное платье изумительной красоты, а пальцы украшало такое количе-ство перстней, что местные модницы от зависти чуть не лопнули. Что же касается туфелек, то они были настолько прелестны, что даже у жены быстро богатеющего градоначальника не было подоб-ных.
В этот день повеселевшая фея пребывала в наилучшем расположении духа. Ей хотелось смеять-ся, резвиться и танцевать.
– А вы точно – дураки? – с доброй улыбкой спрашивала она у ликующего народа.
– Конечно, матушка, – отвечали все, приветливо помахивая мокрыми шапками. – Таких, как мы, ещё поискать надо, да всё равно не найдёшь.
– Но как узнать, что вы доподлинно дураки?
– А ты спроси у нас чего-нибудь, и сразу станет всё ясно.
– Ладно, – сказала фея, всё ещё склонная к литературе, – спрошу.