Песнь о Постороннем

отклонений.
– Вот ведь как интересно получается, – сказал оруженосец. – Какой-то бестолковый гном, поле-нившийся внимательно смотреть под ноги, попал в губительную трясину и, сам того не желая, стал родоначальником традиции, приносящей гномам 1) относительную безопасность, если посмотреть на это их глазами, и  2) неодолимое препятствие, если другая сторона догадается правильно воспользо-ваться лопатой.
– Я вижу, Труффальдино, – улыбнулся принц, – что ты хорошо владеешь незаменимым мастер-ством – облекать самые простые мысли в столь длинные и даже выспренние слова, что от этого мыс-ли становятся намного значительней самих себя.
– Для некоторых людей такое умение служит основным и щедрым источником благоденствия, – высказался и землекоп. – Вам понятно, о ком я говорю?
– Мы подумаем над твоим вопросом, – пообещал Тарталья с улыбкой, свидетельствующей, что тут и думать нечего, настолько всё очевидно. – А сейчас мы пожелаем тебе удачи. Сами же поедем дальше и попробуем померяться силами с гномами. Надеюсь, что они совсем небольшого роста и по-беда будет на нашей стороне.
– В таком случае, если вы и впрямь бесконечно храбры, езжайте, не сворачивая, по этой дороге, и она приведёт вас прямо к пещере гномов. Только там вам придётся спешиться, потому что ни осла, ни лошадь гномы в пещеру впустить не захотят.
– А нас, что – впустят?
– Конечно, – ответил землекоп и полный сочувствия распрощался.
– Мне почему-то показалось, – сказал Труффальдино, – что этот добрый человек не надеется снова увиться с нами.
– И мне так показалось, – согласился Тарталья, весь дрожа.
Наверное, это была естественная дрожь нетерпения героя, рвущегося в битву.
Вот так выходит на охоту в тропическом лесу юный ягуар, пышущий жаром нерастраченной энергии. Его перехлёстывающую через край силу подстёгивает голод, и от этого она ищет немедлен-ного применения. Прекрасный зверь вызывающе играет напряжёнными мускулами и выдаёт свои жестокие намерения блеском нацеленных зрачков и дерзко растопыренными усами.
А на лице верного оруженосца можно было прочитать одно только лёгкое сомнение.
И вот вошли они в пещеру – высокую, длинную, слабо освещённую несколькими факелами, ук-реплёнными на нижних выступах. А в вышине сводов, куда снизу свет не доставал, светились тысячи внимательных глаз.
– Что бы это значило? – спросил Тарталья, указывая на человеческие скелеты, развешанные на стенах в самых причудливых позах.
Голос его был тихим, вялым, невдохновенным.
– Это значит, что нам могут предложить пополнить эту несимпатичную коллекцию, – прошеп-тал Труффальдино. – Чувствую, что я был глуп и  неправ, когда присоветовал вам гномов. Сейчас самое время повернуть нам обратно.
Нет, не удалось им повернуть обратно. С отвратительным воем на них сверху посыпалась целая куча карликов. Справиться с этой кишащей толпой или хотя бы пересчитать её не было никакой воз-можности. Верный слуга попробовал размахнуться палкой, но пространства для взмаха уже не было. Принц тоже не успел пустить в ход свой острый меч, потому что на одной руке у него повисло во-семь противников, а на другой – не меньше одиннадцати. В это время другие карлы нахально щипали хозяина и слугу за уши и за нос, дёргали за волосы и щекотали подмышками. Всё это было очень больно и неприятно. Затем поток карлов смял бойцов и стремительно повлёк их вдоль пещеры, пока не загнал в какой-то тупичок. А потом быстро захлопнулась железная решётка. Карлики без помех проскользнули между прутьями и очень довольные своим успехом удалились, громко хихикая. А на-ши путешественники остались одни в полной темноте, немного растерянные.
Сплошной ноктюрн.
Потянулись долгие часы ожидания неизвестно чего.
– Труффальдино, ты всё ещё уверен, что лучше иметь дело с карликами, чем с великанами? – спросил Тарталья.
– В чём сейчас я точно уверен, – ответил слуга самым тоскливым голосом, – так это в том, что нам вовсе не следовало выезжать из дома.
– Но дома мы не нашли бы себе честь и славу!
– Если то, что мы сейчас имеем, вы считаете великой честью и большой славой, тогда укажите мне поскорее того, с кем бы я мог щедро поделиться ими, причём на самых выгодных для другой сто-роны условиях.
– Ты прав, мой дорогой. И всё же напрасно волнуешься. Ничего особенно плохого с нами слу-читься не может. Потому что ни в одной книге ты не прочитаешь о бесславном конце, который ожи-дал бы героя уже на двенадцатой странице. Пока я держу в руках увлекательную книгу и вижу, что в ней осталось ещё много непрочитанных страниц, я сразу успокаиваюсь, потому что понимаю: уж в этот-то раз наш герой с достоинством выпутается из самых безнадёжных неприятностей.
– Хочется верить, что книга нашей жизни достаточно толста, – сказал Труффальдино, – и что госпожа Судьба ещё не перелистала даже первую главу её.  
Не успел принц согласиться (или возразить), как во мраке появился огонёк. Когда он прибли-зился, несчастные пленники увидели совсем юную карлицу. Она осторожно несла светильник и два сухарика.
– Кто ты, прелестное дитя? – спросил оруженосец (его нередко тянуло на цитаты).
– Я пришла освободить вас, – сказала девица, остановившись перед решёткой.  Сейчас все мои родственники, а здесь мы все – родственники, заснули вповалку, потому что перепились на радостях от победы над вами.
– Конечно, с вашей стороны это была великая победа, и досталась она вам дорогой ценой и в честной борьбе, – согласился Тарталья.
– Ваша ирония здесь совсем ни к чему, – строго сказала карлица.
– А что, в нашем положении возможны другие развлечения? – спросил Труффальдино.
– Не будем играть словами, столь уместными в другой ситуации, – сказала дева, – а перейдём прямо к делу. Со мной здесь ключи, и вас, вполне возможно, ожидает жизнь и свобода.
– С чего это вы так добры? – спросил принц. – Это так нетипично для вашего малодружелюбно-го народа.
– Вы выйдете отсюда при одном условии: один из вас должен стать моим супругом. Иначе я вас отсюда не выпущу.
– Ох! – сказал Тарталья.
– Мой дорогой господин! – закричал Труффальдино, опережая неразумный отказ, готовый со-рваться с уст хозяина. – Разрешите мне жениться на этой маленькой очаровательной леди. Я догады-ваюсь, что вы и сами не прочь отдать своё нетронутое сердце этому милому существу. Но проявите неизмеримое великодушие и окажите эту любезность мне, и пусть ваша доброта станет достойным вознаграждением моей многолетней верной службы. Как говорит восточный поэт,
                                        Зажглась душа моя таким пыланьем,
                                        Что не могу я справиться с желаньем.
– Ах, Труффальдино, – сказал тронутый до слёз Тарталья, уразумевший, наконец, какую роль ему надлежит исполнять, – видит бог, как моё сердце разрывается от пламенных страстей, как сильно хочется мне самому повести эту соблазнительную малютку к венцу. Но я уступаю перед долгом дружбы и с рыданием в голосе говорю: «Она – твоя!».    
– Прекрасно, – сказала шустрая карлица. – Я вполне удовлетворена всем услышанным.
С этими словами она открыла замок.
Наблюдательные учёные давно уже подметили один необъяснимый феномен: уж какую бы не-сусветную чушь не несли молодые юноши, всегда найдутся юные девицы с полным доверием вни-мающие им.
Когда беглецы отъехали от пещеры достаточно далеко, добрая спасительница повернула к Труффальдино своё сияющее личико, – а сидела она на ослике прямо перед оруженосцем, – и подста-вила ему свои нежные губки.
– Ах, дитя, – сказал благоразумный оруженосец, – в нашей стране принято целовать невесту только в макушку.
И он наградил добрую девушку горячим и совершенно невинным поцелуем.
– Очень странная страна, – сказала молоденькая леди. – Но, надеюсь, остальные обычаи у вас и у нас не слишком сильно различаются.
– Конечно, вы можете быть уверенной в этом. У нас всё до смешного просто: всего-то на всего достаточно получить согласие родителей с обеих сторон, и можно считать, что дело в шляпе.
– Но мои родители, – пролепетала девица, – пока ещё ни о чём не подозревают.
– Не может такого быть! – встрепенулся жених. – Не дай бог, вы ещё и несовершеннолетняя.
– Конечно, лет мне чуточку недостаёт, – призналась юная освободительница. – Но мне так хо-чется выйти замуж за статного молодца, вроде тебя или твоего господина. Я не хочу больше ждать.
– О, горе мне! – сказал оруженосец, и на лице его отразилось неимоверное отчаяние.
И враз погрустневший Тарталья срывающимся от муки голосом подтвердил, что это действи-тельно большое и непреодолимое горе.
– Откуда такое огорчение? – поинтересовалась карлица. – Я много чего слышала о похищениях девиц, и всегда всё кончалось весёлым свадебным пиром.
– Увы, на этот раз пира не получится, – с глубоким сожалением сказал Труффальдино. – В на-шей стране закон намного более суров, чем у вас.
– Нас что – накажут? – заволновалась девушка.
– Накажут, и ещё как! – затосковал глубоко опечаленный оруженосец. – За нарушение обще-принятых правил нам обоим обязательно отрубят голову или, по желанию, утопят в бочке с вином. Хоть бы то вино не оказалось прокисшим, на большее я не смею надеяться.
Вот почему тоска в меня впилась,
                                                          Вот почему я слёзы лью из глаз.
– Неужели это правда? – с затаённой надеждой на лучший исход обратилась карлица к Тарта-лье.
– Ещё бы, – ответил тот. –
                                   Кто разума не следует путём,
                                            Наказан будет за грехи потом.
Но я не вижу смысла надолго откладывать эту неприятную для всех процедуру. Чем скорее покончим со всем этим, тем будет лучше.
И принц потянулся за мечом.
– Нет, нет!  – вскричала привлекательная девушка. – Мне больше не хочется выходить замуж. Я слишком молода для такого испытания.
– Сударыня, – взмолился Труффальдино, – неужели в эту трудную минуту вы готовы отказаться от меня? О, не говорите, пожалуйста, жестоких слов, которые могут вдребезги разбить моё пылаю-щее страстью сердце. Ведь я почту за большое счастье взойти на плаху вместе с вами, и последние слова, которые слетят с моих уст, это будет ваше благословенное имя. Кстати, я до сих пор его не знаю.
– Оно, быть может, и к лучшему, – молвила рассудительная девица. – Ведь в обвинительный приговор полагается вписать имя осуждённого, а если нет имени, то нет и предмета для экзекуции. Не так ли?
– Мы снимаем шляпы перед вашим здравомыслием, – воскликнул Тарталья. – Какая жалость, что ни один из нас не имеет в данную минуту возможности назвать себя законным супругом столь мудрой женщины, выполнившим все предписания нашей страны. Мне кажется, что и я, и мой слуга до конца своих дней будем оплакивать нашу потерю. Ведь один из нас мог стать счастливейшим из людей, а теперь нам остаются одни только горькие сожаления и навеки разбитые сердца. Уж, верно, никогда во всём подлунном мире вам равной не сыскать. И это огорчает!
Такая доза комплиментов приведёт в наилучшее настроение даже самую требовательную из женщин. Так что расстались наши герои и карлица вполне довольные друг другом.

– С женщинами – только так! – сказал один из слушателей, из тех, кто поумнее.

СЕДЬМАЯ СКАЗКА ПОСТОРОННЕГО

К сожалению, мир населён