Ус¬тал жить. Но многого ещё не сделал. И сыновья грызутся как собаки. Может быть, в них вся причина? А? Как вы думаете?
- Мне кажется, что причина в тебе, - сурово сказал Субудей.
Темуджин долго смотрел в покалеченное шрамом лицо туменного, и, вздох¬нув, произнес:
- Наверное, ты прав. Когда-то я мечтал стать всего лишь нойоном. Мечтал, чтобы меня приняли остальные князья как равного. А сейчас я сам могу наз¬вать любого монгола князем. И это запишут в книгах. Его все будут чество¬вать словно князя. Я поднялся выше, чем мечтал, но радости от этого нет, - Темуджин закашлял и, сплюнув на ладонь красную слюну, показал соратни¬кам:
- Видите? Кровь... И почему такое случилось со мной сейчас, когда я самый сильный в целом мире! Впереди ещё так много дел? - помолчав, спро¬сил: - Слышали, про Александра Македонского, который за тысячу лет до меня тоже завоевал полмира?
- Слышали, - за обоих ответил Субудей.
- Знаете, от чего он умер?
- Погиб, наверное, в бою, - опять подал голос Субудей.
Темуджин грустно усмехнулся и самодовольно сказал:
- Оказывается, вы этого не знаете. Он умер молодым из-за женщин, к ко¬торым не притрагивался раньше. А вот узнал их и умер. Слишком много на се¬бя взял, - Темуджин хмыкнул: - После того, как он завоевал Персию, достался Македонскому большой гарем персидского царя и он стал в нем жить...
Командующие молчали, не зная, что ответить.
- А вы этого не знали. И китайский мудрец не знал. Сказал, что после человека на земле остаются только его дела. Про детей он почему-то не упо¬мянул. Может быть он и прав - как вы думаете? - и, не ожидая ответа, Темуд¬жин махнул рукой и продолжил:
- А ещё я даже не узнал, где была родина моих предков, - хан хитро при¬щурил глаза: - Я знаю, вы сделали всё, что могли, когда гнали меркитов на запад. Но сейчас война с Хорезмом почти закончена, и я хочу, чтобы вы оба со своими туменами пошли на юг. Потом повернете на запад, обойдете Абес¬кунское море, и через горы попадете на Русь. Там узнаете, откуда пришел Бодончар. Может быть, тогда я обрету покой, и мне станет легче, - он помолчал и недовольным тоном сказал:
- Джучи совсем отбился от рук. Я ему приказал явиться ко мне, а он уе¬хал на север своего улуса. Занимается охотой, будто меня не существует. А кто для него завоевал этот улус?
Даже ничего не ответил. Всё-таки я его отец, чтобы не говорили об этом злые языки. Я хотел его послать с вами, но он не приехал. Значит, вы пой¬дете одни.
Если будет возможность, пришлю к вам ещё кого-нибудь. Но надейтесь только на себя. Если надо - воюйте. И постарайтесь узнать побольше о тех народах, через которые будете проходить. Я вас не тороплю, но и не медлите - боюсь умереть.
У Мухаммеда нашли карты Хорезма, Персии, Индии, Кавказа... Есть даже путь на запад, где живут германцы и франки. Возьмите эти карты у моего пи¬саря и отправляйтесь.
Но никому не говорите куда. Если очень будут интересоваться, то сошли¬тесь на мой приказ: поймать Хорезмшаха и его сына Джелаль эд-Дина. Было бы неплохо, если бы вы уничтожили по дороге и Мухаммеда, и Джелаль эд-Дина. По моим сведениям они как раз движутся к Абескунскому морю.
Помолчав и отдышавшись, Темуджин посмотрел на Субудея и поинтересовал¬ся:
- Ты всё ездишь в своей железной колеснице?
- Только ночую, Темуджин,- негромко ответил Субудей.
- Китаянка тебе никого не родила?
Субудей тяжело вздохнул и хмуро сказал:
- Родила двоих. Но они умерли. Один через шесть дней, другой через три...
Темуджин сочувственно покивал головой и повернулся к Чиркудаю:
- Твоя женщина с тобой?
- Да. Она решила не оставаться в этот раз в Монголии. И она, и сын.
- Возьмешь их в поход? - с завистью спросил Темуджин.
- Возьму.
Темуджин опять помолчал и расстроенно пробормотал:
- А мне, некого...
- А Бату! - резко бросил Субудей. - Если тебе не повезло с сыновьями, то внук у тебя...
Темуджин согласно покивал головой, и глаза его радостно блеснули:
- Он - единственная моя надежда. И я рад, что кто-то сможет после меня держать все земли железной рукой, - и, впившись взглядом в соратников, тихо попросил:
- Обещайте мне, что если случится что-то плохое, вы поможете моему внуку.
- Мы и сами решили его защитить от врагов, - твердо сказал Чиркудай.- Даже если бы ты не просил.
Темуджин вновь согласно покивал головой:
- Вы единственные, кому я верю, - и неприятно усмехнувшись, добавил: - Чем больше родственников - тем меньше близких людей.
Взяв в руку чашку, протянул её Чиркудаю и попросил:
- Меченый, налей кумыса. Бурдюк за твоей спиной.
У Чиркудая дёрнулись губы, и он исполнил просьбу Темуджина. Напившись, тот устало сказал:
- Так и не научился смеяться?
- Нет.
Они помолчали. Темуджин не предложил им ни еды, ни кумыса. Очевидно, считал, что сейчас это будет для его друзей унизительным. Монголы предла¬гают еду лишь тем, кому оказывают уважение. У Темуджина с Субудеем и Чир¬кудаем взаимоотношения были ближе, чем с родственниками. И они это знали. Им не нужно было предлагать что-то в шатре Темуджина. Только эти двое ту¬менных могли сами себе налить кумыса, не спрашивая хозяина. Но командующие были сыты.
- Идите, - глухо бросил Темуджин и махнул рукой.
Чиркудай с Субудеем встали, отвесили хану поклон, и вышли на улицу.
К походу готовились три дня. Чиркудай приказал своим командирам соб¬рать в окрестностях Самарканда быстроногих одногорбых верблюдов, дромаде¬ров. Его удивляла их способность долго не пить воду и бегать не рысью, а иноходью.
На верблюдов загрузили корм для коней, провиант для нукеров, зимнюю одежду и десять разборных катапульт с горшками китайского пороха. На нес¬кольких дромадерах соорудили что-то вроде носилок с двух сторон горба, в которых будут ехать женщины, лекари и Сочигель с Анваром, когда устанут от верховой езды.
Субудей, стоявший со своим туменом недалеко от Зеравшана, за Чапан-а¬той, тоже приказал собирать дромадеров. Он регулярно навещал в эти три дня Чиркудая, советовался. Они решили не уменьшать количество воинов в своих туменах. У Чиркудая было более двенадцати тысяч нукеров, у Субудея - че¬тырнадцать.
На утро четвертого дня оба войска выступили. Они прошли вдоль неболь¬шой речушки Сиаб и устремились к китабскому перевалу. Вечером, прежде чем спуститься с высокого хребта, посмотрели с большой высоты назад, на зерав¬шанскую долину, и помчались вперед, к байсунскому плоскогорью.
Чиркудай с Субудеем ехали вместе, немного опередив колонну, с одной охранной тысячей, следом за разведкой. За командующими, на верблюдах, еха¬ли Сочигель и китаянка. Анвар старался подражать мужчинам и не пересажи¬вался на дромадера. На своем чёрном коне, он уверенно рысил рядом с отцом. Железная колесница громыхала в хвосте охранной тысячи.
Когда проезжали через небольшой городок Шахрисябз, не пострадавший от войны, Субудей, глядя на любопытных согдийцев, высовывающихся из-за глино¬битных заборов-дувалов, пробурчал:
- Темуджин оставил здесь наследника. Он тоже когда-нибудь предъявит свои права на земли.
- Может быть, у этой девчонки родится дочь? - предположил Чиркудай.
- У Темуджина рождаются больше сыновья, чем дочери, - возразил Субудей и, почти без перехода, посетовал: - Когда мы воевали в Китае, то смеялись: как это можно держаться за землю и не отступать? Кому она нужна, земля? Вон её сколько! А сейчас кочевые монголы дерутся из-за земли.
- Не из-за земли, - возразил Чиркудай:- А из-за работников, которые жи¬вут на этой земле.
Субудей сокрушенно помотал головой:
- Всё равно, мне это не нравится. Совсем недавно мы были свободными, а вот завоевали несколько стран - и сразу попали в рабство.
Чиркудай задумался и согласно кивнул головой.
Удалившись на десять верст от Шахрисабза, тумены остановились на ко¬роткий ночной привал. Выступили до рассвета. Во-второй половине дня, не доехав до поселка Байсун, свернули направо, решив не лезть в горы байсунс¬кого перевала. Пересекли каршинские степи, и вышли к реке Джейхун, где за¬паслись водой. После переправы на плотах через многоводную реку, медленно поползли по пустынному такыру, выжженной солнцем коричневой земле, к горо¬ду Нишапур, где по последним сведениям прятался Мухаммед-шах.
Их войско вели трое согдийских купцов, не раз ходивших по этому марш¬руту на запад. Торгаши, находясь под надежной охраной, решили заодно про¬вести свои товары. На третий день, сгорая от жары под белым солнцем, Чир¬кудай заметил беспокойство купцов и подозвал их к себе, для того, чтобы они объяснили своё поведение.
- Видите у горизонта темную тучу? - спросил один из проводников, пока¬зывая рукой на юг.
- Ну и что? - равнодушно спросил Субудей.
- Это идет афганец. Песчаная буря. Нам нужно успеть дойти до старых развалившихся мазаров Ходжамбаса и там спрятаться.
- Зачем прятаться от ветра? - удивился Субудей.
- Это не простой ветер. Это ураган, который несёт песок и камни. Сильно может побить, - уверенно сказал купец.
Субудей молча посмотрел на Чиркудая и, заметив его согласный кивок, приказал гонцам лететь к туменам и быстро гнать их к старым мазарам.
Только-только нукеры успели добраться до развалин, как небо потемнело, и вместо жары на монголов обрушился холодный ветер, принёсший песок и ка¬мешки, больно секущие лицо. Вокруг людей и коней, словно сбесившийся джин, завыл и заулюлюкал дикий ураган. Становилось всё холоднее и темнее, хотя до вечера было ещё далеко.
Чиркудай приказал всем нукерам связаться арканами и не отходить друг от друга без веревок. Многие воины сами догадались, что в этой жуткой ре¬вущей темноте, хлещущей камнями, без связки не обойтись и зацепились кош¬ками. Кони испугались, и стали беситься, пытаясь убежать. Но нукеры насиль¬но валили их на землю, прикрывая нежные ноздри матерчатыми торбами. Каза¬лось, что наступил конец света. Однако монголы видели многое и поэтому терпе¬ли, прижимаясь к бокам дрожащих коней и более спокойным местным верблюдам. Людям тоже было страшно.
Афганец прекратился резко, так же, как начался. Воздух был по-осеннему холодный. С неба падал редкий снежок. Продрожав до утра, укрывая своим ха¬латом Сочигель и Анвара, Чиркудай удивился, что с первыми лучами солнца стало тепло, и весь снег растаял. А ещё через час, солнце прокалило воздух, и наступила жара, буд¬то и не было ледяного ветра. Только жёлтые барханы, прилетевшего из да¬леких краев песка, упавшего около развалин, напоминали о пронесшемся стихийном бедствии.
Купцы сказали, что им повезло - афганец прошел стороной. Обычно он длится три дня. Бывает, что от него погибают люди.
Построив тумены, командующие двинулись дальше в том же порядке. А че¬рез три дня, в полдень, вышли на берег второй большой реки в каршинских степях, Сейхун. Нукеры срубили все редкие деревья неподалеку от берега, связали плоты, и началась новая переправа, длившаяся два дня.
На другом берегу, окаменевшая земля с редким кустарником, стала чередо¬ваться с проплешинами песка. Вскоре земля и вовсе исчезла. Тумены вошли в пустыню. Купцы уверенно вели войско между барханами. Две холодные ночи пришлось провести на песке. И хотя наступила осень, в это время в Монголии уже дули злые ветры, но здесь днем было жарко.
Как-то к вечеру примчалась разведка и сообщила, что в нескольких часах хода находится большой город - Нишапур. Городские власти их приня¬ли
