История государства которого никогда не было.

помощь немцев, по большому счёту отдавали народ на разграбление иностранным державам, что естественно вызывало недовольство в народе.  
В итоге, не имея за своей спиной ни поддержки городов, ни помощи Антанты, армия Петлюры, в отличие от махновцев не имела ещё и поддержки народа, а потому обречена была беспощадно его грабить. И если Махно благодаря своему таланту и умению вести партизанскую войну, хоть как-то снабжал свою армию за счёт «белых» и «красных», то Петлюра и его атаманы жили только за счёт всё тех же крестьян Украины. Так в рукописи от 1922 года офицера Михаил Северова  «Забытый поход», где он описывает, как пробиваясь на юг к Крыму, их отряду пришлось, временно, чтобы не быть разбитыми и уничтоженными «красными» или махновцами примкнуть к петлюровцам, - он так описывает эпизод, когда ему пришлось «ехать за фуражом и провиантом для батареи по хуторам»:
«Общего довольствия, котла, не было в петлюровских частях. Интендантства фактически не существовало. Выдавались суточные деньги на руки, помесячно. Таким образом, в местах расположения частей население быстро лишалось продуктов питания».
А когда они приехали в одну экономию, то встретившая их пожилая женщина спросила:
-  «Вы кто ж такие будете?
-  Я назвал часть.  (Пишет Северов)
-   Что же вы этих, красных башлыков, не носите? Да и речь ваша русская.
Я сказал, что наша часть состоит из русских офицеров.
Старушка обрадовалась:
— Я и вижу, что не разбойники вы эти... и обращение у вас вежливое. А то придут, грозят, ругаются».
Так жители Украины говорили белому офицеру о своих «освободителях» - солдатах украинской армии. Из слов «старушки» можно заметить, что украинцам в Украине были отнюдь не рады, не говоря уже об их союзниках галичанах. Это и есть ещё один минус «Зимнего похода» петлюровцев во главе с их командиром Ю. Тютюнником. Они, по сути, везде были незваными гостями, а, как известно незваный гость хуже татарина. Голодные и обозлённые участники «Зимнего похода», по большому счёту вели грабительский образ жизни, и ещё больше настраивали народ против украинизации. К тому же, этот поход сопровождался жестокими расправами над недовольными, и лишними, не нужными и бесполезными для петлюровского движения человеческими жертвами, и это тоже минус этого похода. Так что тут Ленин прав, когда говорит, что когда население побывало под множеством существовавших, а особенно в Малороссии, режимов и властей, оно выбрало из всех зол то, которое ему показалось меньшим, и предпочло большевиков. Но большевики воспринимали это как свою заслугу, и тут они сильно ошибались.
Человек так устроен, что его трудно поднять на какое-то великое дело, особенно это относится к народным массам. Они рутинно-консервативны по своей сути. Но уж если их удастся пробудить и расшевелить, если они поднимутся, то они обязательно пойдут, и пойдут только вперёд, а не кругами, и уж тем более не назад. К той жизни, в которой они жили, им возвращаться уже не хочется, как бы хороша или плоха она не была. Ведь согласитесь, очень многие с сожалением вспоминают сегодня о жизни в Советском Союзе, а вот возвращаться в ту жизнь не хотят.
Помнится ещё школьником, в средине 60-х годов, я поинтересовался у своей бабушки, когда ей лучше жилось при царе или при советской власти. К моему величайшему удивлению я услышал ответ, что жизнь была лучшей при царе. Удивился я не только и не столько потому, что ожидал услышать иной ответ, хотя и не без этого. Удивился я ещё и потому, что бабушка вместе с моим дедом воевала за «красных», и, находясь в рядах Красной Армии, им даже доводилось видеть и слушать выступления вождей революции Ленина и Троцкого. (Кстати Троцкий им понравился больше.) Когда я спросил, а почему же они воевали за советскую власть, бабушка ответила, что хотелось жить ещё лучше. На мой взгляд, это и есть одна из первопричин, почему народ пошёл за большевиками. Людям всегда свойственно стремление жить лучше, а те убедительнее других обещали людям, (хотя и заведомо обманывали) после их победы и установлении Советской власти лучшую жизнь. Примерно так нас обманули и в 1991 году, когда нам русским людям наобещали райскую жизнь в «незалежнній Укра;ні». Не мудрено, ведь обманули те же самые коммунисты, только быстро, как хамелеон, перекрасившиеся, и, сменившие вывеску на парадном входе в свои «высокие» кабинеты. Поэтому стоило большевикам почувствовать, что «наша берёт», как «счастье» стало перехлёстывать через край, - через край народного терпения.
 Уже в июне 1920 года в Украине была объявлена милитаризация ряда отраслей народного хозяйства, таких как деревообрабатывающая, сахарная и др. Хозяйственное строительство в городе сопровождалось национализацией торговли, жёсткой централизацией во всех сферах производства и распределения. Соответственным приказом губревком и опродкомгуб Киева и других городов запретили частную торговлю такими товарами, как сахар, кондитерские изделия, соль, чай, кофе, табачные изделия, спички, мыло, ткани, галантерейные изделия, обувь кожа, металлические изделия, смазочные масла, бумага посуда и пр. Всё это делалось для того чтобы человек был в полной зависимости от власти. Была объявлена трудовая и гужевая повинность. Вступала в действие и начинала жить ленинская программа закрепощения народа государством, а точнее партией большевиков, а если ещё точнее, то её руководящей верхушкой – диктатура этой верхушки.
 Так уже вскоре после изгнания поляков, как сообщает советский историк: «Киевский опродкомгуб обратился к рабочим города с воззванием «Ко всем фабрично-заводским комитетам, профсоюзам и рабочим организациям». В нём говорилось об общности интересов рабочих и крестьян, необходимости совместных усилий для укрепления Советской власти. «Организуйте не теряя времени продовольственные отряды, - говорилось в воззвании, - идите в село, укажите вашим братьям-крестьянам на необходимость дать хлеб городам, чтобы город, в свою очередь, при помощи вашего рабочего труда мог дать деревне всё то в чём она так сильно нуждается.
Киевский пролетариат активно включился в организованный партией поход рабочего класса в деревню, для заготовки продовольствия. Опродкомгуб совместно с совпрофом мобилизовали свыше 700 рабочих для участия в продовольственной работе. Из них создали пять продовольственных отрядов. 1-й отряд отправили в Канев, 2-й – в Каневский уезд, 3-й – в Уманский, 4-й – в Звенигородский, 5-й – в Белоцерковский уезды».
 И всё это на фоне катастрофической нехватки рабочих рук в городе. Так только в Киеве в 1920 году численность населения по сравнению с 1913 годом уменьшилась более чем на 100000 человек. Если учесть что в довоенном Киеве проживало порядка 490000 жителей, то можно говорить, что революция и войны лишили город более одной пятой его населения. Ради чего, в жертву каких богов отдали большинство из них свои жизни? Ради безысходности и пустоты? Ведь получался какой-то замкнутый круг. Рабочий ничего не мог купить и довольствовался только тем, что мог приобрести по карточке, которую в Киеве ввели с 9 июля. Не имея излишков товаров городского производства, таких как мыло, спички, смазочные материалы и пр. он не мог выменять на них в селе хлеб, жил  впроголодь. Крестьянин, имея излишки зерна не мог повезти их в город и продать или выменять на те же спички или сахар. В это же время в село посылаются продотряды, которые, грубо говоря, за кусочек мыла или коробку спичек берут у крестьянина мешок зерна. Естественно крестьяне начали возмущаться. На помощь продотрядам в сёла направляются рабочие для организации разогнанных «белыми» комитетов бедноты,  и тот же советский историк напишет:
«Сразу же после освобождения Киева губернская комиссия по организации комитетов незаможных крестьян (комнезамов) послала в уезды специальных инструкторов для их создания и руководства ими. Губком КП(б)У поручил этим инструкторам также постановку партийной работы на селе.
Киевская общегородская рабочая конференция 9 июля 1920 г. постановила отправить на работу в деревню 600 рабочих для оказания помощи крестьянской  бедноте в организации комнезамов, в заготовке хлеба по развёрстке. К началу августа 1920 г. в  губернии насчитывалось 524 комнезама».
Добывать хлеб «для народа»  помогают  так же и части регулярной Красной Армии. Так в середине декабря 1920 года котовцы на севере Херсонщины карают взбунтовавшихся крестьян. Они расстреливают заложников и ответчиков, сжигают сёла, производят конфискацию всего съестного. Вновь поднимается волна крестьянских восстаний, вновь вспыхивает война деревни против города. Но на этот раз она достигла таких масштабов, что правительство Ленина встревожилось не на шутку.  
Уже в феврале 1920 года в Поволжье вспыхнуло крестьянское восстание «чёрного орла» известное так же из-за вил,  которыми, как оружием, чаще всего пользовались крестьяне, как «вилочное восстание». Восстание получило наибольшее распространение в Мензелинском, Белебеевском, Бирском, Уфимском уездах Уфимской губернии, Чистопольском – Казанской и Бугульминском – Самарской губернии. Причиной послужило то обстоятельство, что на Мезенском заседании продовольственной комиссии, состоявшемся 15 января 1920 года было выяснено, что продразвёрстка по уезду выполнена менее чем на 30%, а надо на 60%. Тогда продовольственное совещание указало на необходимость выполнить наряд в десятидневный срок, «не останавливаясь перед арестами и применением вооружённой силы». Крестьяне не выдержали насилия и поднялись на борьбу. В «вилочном восстании» приняло участие до 40 тысяч человек. Восстание полыхало более месяца, и для его подавления были брошены большие силы, в том числе регулярные воинские части с Туркестанского фронта. Тысячи крестьян было убито, тысячи подверглись арестам. Многие руководители восстания бежали за Волгу, где вскоре примкнули к Антоновскому восстанию, которое к этому времени только набирало обороты. А разгорелось оно в полную силу только к весне 1921 года, когда пожаром восстания будет охвачена огромная территория Тамбовской и соседствующих  с нею Воронежской, Пензенской и других губерний, а восставших насчитывалось более  50000 человек. На подавление восстания были брошены лучшие силы Красной Армии порядка 100000 человек во главе с такими командирами как Антонов-Овсеенко, Тухачевский, Уборевич и Котовский.
Новой властью были не довольны и рабочие.  Даже в колыбели революции – Петрограде,  в феврале 1921 года начались забастовки и митинги протеста рабочих с политическими и экономическими требованиями. Петроградский комитет РКП(б) квалифицировал волнения на заводах и фабриках города как мятеж и ввёл в городе военное положение, арестовав рабочих активистов. Узнав об этом, в начале марта против антинародной политики большевиков под лозунгом «За Советы без коммунистов!» восстал «красный» Кронштадт. Революционный комитет моряков Кронштадта выступил с воззванием:
«Товарищи и граждане! Наша страна переживает тяжёлый момент. Голод, холод, хозяйственная разруха держат нас в железных тисках вот уже три года. Коммунистическая партия, правящая страной, оторвалась от масс и