нашей конторы, то это вызовет целый скандал, потому что начальница у нас хорошая, но с приветом, и подумает, что ключ у меня украли, чтобы заглянуть в наши бумаги.
- Разве вы работаете с секретными документами? - удивилась я. - Вроде, ты никогда этого не говорила.
- Никаких секретов у нас нет. Я вообще сомневаюсь, что у нас в стране остались секретные материалы. Но начальница у нас прежде работала в отделе кадров какого-то засекреченного почтового ящика, вот у неё и остались заскоки. Ей всё время кажется, что кто-то непременно будет рыться в наших бумагах, если мы отойдём на пять минут и не запрём все замки.
- Значит, твои ключи отпадают, - согласилась я. - Проверим мои.
И тут, в виде остаточного явления от ночных раздумий, у меня появился ещё один довод.
- Аня, ты помнишь, что «партнёр» предлагал Марине продать дачу, чтобы она смогла вернуть деньги, которые якобы украл Сергей?
- Да. А что?
- А то, что она предпочла продать свою замечательную квартиру. Если бы деньги не нашлись или нашлись позже, то она бы её и продала. Как ты думаешь, что ценнее: дача или квартира?
- Конечно, квартира.
- Вот именно. Почему она не захотела расстаться с дачей?
- Почему- спросила Аня.
- Потому что именно с этой дачей связана тайна исчезновения Сергея. Если он мёртв, то его тело надо искать на даче, а если жив - то… опять-таки его тело, только не труп, а живое тело, обитает где-то здесь.
Я не стала говорить, что подозреваю, не в фундаменте ли или под фундаментом кроется разгадка.
- А может, здесь спрятано что-то ещё, - придумала Аня. - Деньги, ценности или секретные документы. Всё-таки должны в России остаться какие-то секреты.
- Каков начальник, таков и подчинённый, - сказала я.
- Ничего подобного, - горячо запротестовала она. - Про секретные материалы я упомянула только потому, что вспомнила про странности своей начальницы, а до этого думала только о деньгах и ценностях. Это Николай натолкнул меня на эту мысль. Он сказал, что Сергей обладал кое-какими воровскими навыками. Он умел бесшумно ходить и даже вытаскивать из чужих карманов бумажники.
- Это ему не всегда удавалось, - напомнила я.
- Но ведь чаще удавалось, раз об этом сказали. Вдруг муж Марины - вор, а она об этом даже не подозревает?
- А вдруг она об этом подозревает? - в тон моей подруги спросила я. - Вдруг она укокошила его, когда узнала правду? Вряд ли для того, чтобы завладеть тайником, а скорее, от негодования.
- А если он не только вор, а ещё и убийца? - фантазировала Аня. - Марина про это узнала, ошеломилась и, чтобы не обращаться в милицию, решила кончить дело самосудом, то есть судом Линча. А если учитывать все возможности, то и Николай умеет лазить по деревьям и стенам. Ловко перелез через забор, укокошил противного партнёра своего друга, чтобы он не вздумал выйти из бизнеса… Господи, что за чепуху мы здесь нагородили!
- В этой чепухе может отыскаться зерно правды… а может и не отыскаться, - решила я. - Когда поднимемся на чердак, что-то прояснится… или не прояснится. Нет, мы обязательно что-то выясним.
- Под ковром может ничего не оказаться, - сказала Аня. - Кстати, первоначально он мог лежать ровно, а Михал Михалыч, когда входил на чердак, чтобы убрать свои… погремушки, задел его и сдвинул с места.
- Сдвинул с места такой большой и тяжёлый ковёр? Это же настоящий ковёр, толстый, из чистой шерсти. Даже маленький не так-то легко сдвинуть при ходьбе, а ты говоришь о трёхметровом. Впрочем, если под ним ничего не окажется, то мне будет уже безразлично, кто и почему его сдвинул. Поднимемся на чердак и посмотрим. Попытка - не пытка.
Было очевидно, что Ане очень не нравилась моя затея, и лишь чувство дружбы мешало ей отказаться. А во мне только крепло желание если не докопаться до истины, то хотя бы понять, причастна ли Марина к смерти своего мужа или мы зря её подозреваем. Я вспомнила, что ни я, ни Аня, ни Катя не узнали её, до того она переменилась. Мы с Аней даже высказали предположение, что это вообще не Марина. Потом мы настолько привыкли к её внешности, что уже не задавались таким вопросом. А не напрасно ли мы перестали об этом думать?
- Аня, может, не стоит отдавать ей Чупу? - спросила я.
- Что на тебя нашло? - опешила та.
- Просто вспомнила наше общее впечатление. Мы уже так привыкли к её внешности, что забыли о первом впечатлении.
- Каком? Разве у нас было какое-то впечатление?
- Вспомни, мы прежде всего обратили внимание, что у неё стало совсем другое лицо. Вдруг это не Марина, а кто-то ещё? Может, Марина давно мертва и лежит рядом со своим мужем в неизвестной могиле. Как такой аферистке доверить собаку?
- Тогда вопрос будет не о собаке, а о нас, - возразила Аня. - Как мы могли ей довериться? Только мне кажется, что это фантазии. Зачем неизвестной женщине везти нас к себе на дачу?
- Для отвода глаз.
- Михал Михалыч знает Марину и её мужа давно. Он бы сразу обнаружил подмену и поднял тревогу.
Я была с ней согласна, хотя фантазия разыгралась и подсказывала сразу несколько сюжетов. Однако сюжеты хороши в книгах, а не в жизни, поэтому я решила выбросить новую версию из головы.
Когда мы вернулись домой, выяснилось, что Катя места себе не находит от беспокойства, потому что мы никогда не задерживались так надолго.
- Что случилось? - набросилась она на нас. - Где вы были?
Мы рассказали о прогулке под парусом и пикнике. О том, что после этого мы ходили на рынок за напильниками, мы, конечно, докладывать не стали.
- Наверное, ваш Николай, хочет, чтобы у вас надолго сохранилась о нём добрая память, - предположила Катя.
- Это уж точно, - согласилась Аня. - Мне так понравилось, что я и через пять лет не устану вспоминать… наше плавание.
Мне всегда было приятно болтать с подругами, но сегодня я просто места себе не находила от ожидания, когда же Катя уйдёт гулять с Михаилом и даст нам возможность попасть на чердак. А она, как назло, щебетала, словно ей некуда было торопиться.
- До чего же необыкновенная книга! - восторгалась она.
Я пропустила мимо ушей то, о чём она только что рассказывала с таким воодушевлением, а потому совершенно некстати ляпнула:
- Какая книга?
У Кати рот раскрылся, а Аня бросила на меня убийственный взгляд. Я сообразила, что сказала глупость, выдавшую, что я ни слова не слышала из того, о чём повествовала беззаботная женщина.
- Извини, Катя, - неуклюже попыталась я исправить свою ошибку. - Тебе идёт оживление, с которым ты рассказываешь об интересных вещах.
- Которые тебе неинтересны, - возразила Катя.
- Интересны, но натолкнула меня на хорошую мысль. А что если я выведу в своём новом романе героиню с кое-какими твоими чертами характера и внешности?
Я это сказала просто так, но сейчас же подумала, что это сделать можно. Сюжет лишь обогатится от такого персонажа.
- И ты опишешь вот такую толстую бабу? - испугалась Катя. - А потом меня узнают по твоему описанию и станут надо мной издеваться.
- Завидовать, а не издеваться, - поправила я. - Героиня будет очень приятной и интересной по внутреннему содержанию женщиной.
- По внутреннему содержанию? - переспросила Аня. - Сердце у неё не с той стороны или состав крови отличается от нормы?
Я проигнорировала это замечание, но пояснила Кате его причину:
- Вот что значит зависть.
- Да ну вас! - отмахнулась Катя. - Говорите про какую-то чепуху, а я вам не рассказала про соль главное. Оказывается, у знаменитых поваров, которых приглашают в чужую страну, первые обеды не удаются. И знаете, почему?
- Почему? - заинтересовалась я.
- Именно из-за соли. Они привыкают к тому, как принято солить у них, и не сразу могут приспособиться к новым требованиям. Кто-то не досолит, кто-то пересолит. А Похлёбкин пишет, что соль в большинстве блюд ни в коем случае не должна ощущаться. Надо соблюсти строгую меру, чтобы и солоноватого вкуса не было, и недостаток соли не замечался.
- Трудное дело, - сказала Аня.
- По-моему, это невозможное дело, - высказала я своё мнение. - Кто-то вообще не ест соль, другой привык каждое блюдо посыпать густым слоем соли, а кто-то ест умеренно.
- Это уж явные отклонения от нормы, - ответила Аня. - А речь идёт о том, чтобы угодить вкусам большинства.
На этом умная беседа закончилась, и Катя принялась накрывать на стол, чтобы подать обед и потом пойти на встречу с Михаилом.
- Девочки! – воскликнула я, встревоженная неожиданной мыслью. – У нас проблема.
- Какая? – заволновались мои подруги.
- В субботу исполнится сорок дней, а такие даны надо отмечать. Что будем делать?
Я не стала в присутствии Кати распространяться о том, что чувствовала, так как я чувствовала, что Марине не очень-то захочется устраивать пышный приём и обильное застолье по этому поводу. Однако мы всё-таки должны отдать дань уважения к её потере, неважно как она произошла.
- И что нам делать? – спросила Аня.
- Мне кажется, что, если Марина сама об этом не заговорит, то мы просто приготовим скромный стол. Тем самым мы пристойно и ненавязчиво покажем, что помним об этой дате.
Эта мысль, конечно, пришла в голову Кате.
- Ты просто гений, - выразила Аня наши общие чувства.
- Я беру организацию стола на себя, - заключила Катя. – Более того, я сама схожу на рынок за продуктами, потому что это наведёт меня… Я хотела сказать… Ладно, не буду говорить высоких слов. Короче, я и еду куплю сама, а Михаил поможет мне донести сумки. Ну, как получился обед?
Я критически отнеслась к каждому блюду, которое она приготовила, чтобы определить, соответствует ли количество соли в нём если не вкусу большинства, то хотя бы моему вкусу. Не то я успела привыкнуть к её стряпне, не то соли она клала столько, сколько и было необходимо, не то я не была гурманом, но мне показалось всё превосходным.
- По-моему, Похлёбкину не в чем было бы тебя упрекнуть, - сделала я комплимент поварихе.
- Это, конечно, преувеличение, - застеснялась она. - У меня много недостатков, не подумайте, что это лучшее, на что я способна, обычно у меня получается вкуснее…
Она поглядела на наши лица и рассмеялась.
- Надо же себя похвалить, раз представился такой случай - объяснила она.
- Катя, ты у нас прелесть. Неудивительно, что по тебе сохнут на корню сразу двое мужчин. И двое - не предел. Я убеждена, что Петрович сразу бы в тебя влюбился, если бы мы успели вас познакомить.
- Не надо, - испугалась Катя. - Он профессиональный повар, поэтому только высмеет меня. И третий поклонник мне ни к чему. Что я с ним буду делать? Я ведь не могу разорваться. У меня есть Михаил, и никто другой мне не нужен.
Я обратила внимание на то, что Аня всё спокойнее воспринимает упоминания о художнике. Наверное, она всё с большим ускорением выбрасывает из своего сердца любовь и нежность к нему. Хорошо, если так.
Когда Катя наконец-то ушла, как всегда взяв с собой Чупу, я поторопила Аню:
- Не будем терять время. Пошли. Напильники я беру, а ключи захватим на втором этаже.
- Пошли, - вяло согласилась она.
Не знаю, что ощущала моя подруга, а у подошла к заветной двери с замиранием сердца. Так и казалось, что за ней по-прежнему кто-то прячется, только теперь не воет и не скребётся, а затаился.
- Неприятно, - сказала Аня. - Неуютно и тревожно.
На всякий случай я подёргала ручку и убедилась, что дверь крепко заперта.
- Начали, - провозгласила я, выбрав первый ключ.
Как я и подозревала, ни один ключ из моей связки не отпер дверь. Хуже было другое: я не знала, что теперь делать и
С уважением, Андрей.