команду к действию, и тут же пребольно впился зубами в Симину ногу.
Сима взвизгнул и отскочил.
-И так будет со всяким, - назидательно сказал Пегасов, - кто назовет его свиньей.
Цены в «Ореаде» были такие, что для проживания в ней хотя бы месяц не хватило бы и стада Бонифациев. Сима уже начал дергать Пегасова за рукав и молить: «Пошли отсюда», но поэт вошел в миллионерский раж. Оплатив за три дня проживания и, не дрогнув ни единым мускулом на лице, Пегасов размашисто бросил администраторше с блудливыми голубыми глазами доллар на чай и заказал принести им в номер «Шампанского».
Администратор посмотрела им троим вслед. Когда они вошли в лифт, - первый Цезик, за ним, как обычно Сима, и третий, цокая копытцами, Веснушчатый, - админи-стратор сказала сидящей напротив консьержке:
-Удивительно, до чего же эти бультерьеры похожи на свиней.
Номер, в который вошли друзья, сразу натолкнул их на мысль о том, сколь все относительно в этом «лучшем из миров». На деньги, которыми были оплачены только три дня проживания в этом номере, и с потолка которого при их появлении тут же сва-лился жирный таракан, Сима мог жить в своей коммуналке месяц. Причем, с оплатой питания, канализации и всех коммунальных услуг. Вдобавок ко всему, хоть Сима и обладал счастьем иметь соседей по квартире, но все же проживал на своей, отдельной от других, жилплощади. А в номере, даже за такую плату, их ожидал, (а может, и не ожидал, а просто там находился) гость из Кокчетава по фамилии Мантуллин, приехавший в Ялту на симпозиум «Исследователей неразрешимых проблем». Тема этого года называлась «Сквозное проникновение человека через земную твердь». Разговорчивый Мантуллин тут же стал посвящать друзей в суть проблемы.
Вся ее неразрешимость заключалась именно в слове «человека», а суть была та-кова:
Если землю прострелить насквозь пулей, то в этом нет ничего неразрешимого или противоестественного.
Человек, как известно, не пуля. Ему свойственен другой способ проникновения сквозь землю. А именно:
– встать на землю ногами и, копая лопатой, выбрасывать комья грунта вверх, и таким образом углубляться вниз до тех пор, пока не выкопаешься с другой стороны. Но, в таком случае, получается, что на том конце Земли человек вылезет «вперед нога-ми». – А это уже явный абсурд?
Но разве он может вылезти иначе? Ведь начал он копать, «стоя» на Земле, а не «воткнувшись в нее головой»!
Но ведь вылезти можно только «головой вверх»? Но как можно вылезти в выка-пываемую яму «головой вверх», если копаешь «под собой»?
Или другой аспект проблемы. В какой-то момент человек обязательно должен докопаться до той точки, когда окажется, что он уже не «стоит на земле», а «висит на ней вниз головой», как лампочка на потолке. И значит, будет должен вывалиться назад, через уже вырытую яму.
-Бред какой-то, - шепнул Сима Пегасову, чуть не свернув набок мозги, пред-ставляя, кто как стоит, и что где копают.
-Попахивает шизофренией, - так же шепотом согласился Цезик.
-Многие говорят, что наши темы попахивают шизофренией, - сказал Мантуллин. - Но, согласитесь, что до шизофрении здесь еще далеко.
-А я не соглашусь, - шепнул чуть слышно Сима Пегасову на ухо.
Пегасов так же шепотом хмыкнул в ответ.
Если наш копатель начал падать, - увлеченно продолжал гость из Кокчетава, - не докопав до конца, то лететь он должен будет «головой вниз», а вылетать-то, получа-ется, «головой вверх»? – Ведь не может же он вылететь из выкопанного им же самим отверстия «вперед ногами»?
-Но и «головой вперед» тоже не может, - убежденно сказал Сима, пробуя пока-зать, что хоть что-то понимает в Мантуллинской галиматье.
-А я что говорю?! – радостно воскликнул поддержанный пониманием собесед-ника Мантуллин. - Так, где же, и как он все-таки перевернется, если учесть, что «пере-ворачиваться он не должен»?
-И долго будет длиться симпозиум? – спросил Сима.
-В прошлом году длился полтора месяца, - ответил кокчетавец Мантуллин. – Исследовали проблему «Был ли Гитлер женщиной?»
-Ну и как, был? – спросил Цезик.
-Не пришли к окончательному выводу, - ответил Мантуллин. - Мнения раздели-лись.
-И все полтора месяца вы будете жить в этой гостинице?
-Мы все здесь будем жить столько, сколько понадобится для решения вопроса, - сказал Мантуллин.
-Тогда долго, - убежденно сказал Сима.
-А это не слишком дорого? – поинтересовался Пегасов.
-Я даже не знаю, - сказал кокчетавец. – Разве это главное?
-А что главное? – спросил Пегасов.
-Главное, что в наших исследованиях заинтересовано человечество.
-Оно, я так полагаю, и платит? – вслух предположил Сима.
-Нет, - сказал Мантуллин. – Платит институт, в котором я работаю.
-Кем, простите, работаете? – вежливо поинтересовался Цезик.
-Директором, - скромно ответил Мантуллин.
-А другие участники симпозиума тоже работают директорами?
-Нет, - широко разводя руками, чем показывалась широта полей деятельности исследователей, сказал Мантуллин, - не все. Есть среди нас губернатор, есть несколько Президентов бывших автономных республик, есть даже один лидер партии. Какой только, не помню. А это у вас что, свинья что ли? – обратил Мантуллин внимание на любопытно глядящего ему в рот Веснушчатого.
-Нет, собака, - пояснил Цезик. – Очень редкой породы.
-Скажи ты! А как на свинью похожа! Ну-ка, ну-ка, - наклонился над Веснушча-тым Мантуллин, в котором тут же проснулся дух исследователя. – И как эта порода на-зывается?
-Бультеръер, - ответил Пегасов.
-Ага, ага, - закивал головой Мантуллин, записывая что-то себе в блокнот. – Кстати, очень даже интересная тема для симпозиума на будущий год.
-«Почему бультеръер похож на свинью?» – высказал предположение о теме бу-дущего симпозиума Сима.
-Нет. «Выявление из глубин эволюции общего предка бультерьера и свиньи». А можно поставить вопрос по-другому: «Кто от кого произошел?»
-Не сомневаюсь, ваш симпозиум привлечет внимание мирового свиноводства, - убежденно сказал Цезик.
Вскоре Мантуллин ушел на свой симпозиум.
-Вот так ставишь на талант, ставишь…, - сказал Цезик, подходя к окну и глядя на море, - а люди так интересно живут. Такие проблемы решают, и ничего при этом ни за что не платят. И в каких гостиницах живут!
-Ты тоже живешь в ней. И тоже не благодаря таланту, - заметил Сима. – А бла-годаря проданной тобой чужой собаке.
-Насчет чужой – это вопрос спорный, – сказал Цезик. – Мы с ним успели почти породниться. Кстати, насчет нашего зверья. Что будем делать с Веснушчатым?
-Мы же решили его продать, - напомнил Сима. – Потому что съесть его мне бу-дет уже жалко.
-А чтобы его продать, надо что?
-Пойти на базар? – попробовал поймать мысль Пегасова Сима.
-Это потом. А сначала?
-Откормить?
-Дурак, - сказал Цезик, теряя терпение от такой неисправимой тупости своего компаньона. – Если его откармливать, то он слопает больше, чем мы за него получим. Не откормить, а побрить.
-Как так побрить? – не понял Сима. – Зачем побрить?
-Ты что, забыл, что тебе тот армянин на базаре говорил? Что такого лохматого поросенка все будут принимать за дикого. И, боясь, что у него жесткое мясо, не купят. Я вот только не пойму, почему ему эти пятна не понравились? Ну, да ничего, пятна мы закрасим.
-Чем?
-Как чем? Масляной краской. Она хорошо блестит.
-А Веснушчатому-то что за прок с того, что она блестит? – не понял Сима.
-Это создаст иллюзию его жирности, - объяснил Пегасов.
-Но масляная краска долго сохнет, - сказал Сима. Он знал, что говорил, потому, что имел с ней дело при покраске полов, после чего лип к ним в течение месяца.
-Тогда купим в автомагазине пульверизатор. Я слышал, сейчас какие-то новые финские краски для автомобилей появились. Побрызгал, на солнышке подержал, и че-рез двадцать минут поверхность блестящая и сухая.
-Как раз такая, какая нужна для нашей свиньи, - согласился Сима, глядя на за-снувшего возле ножки стола Веснушчатого.
-Как только проснется, - сказал Пегасов, - так сразу неси бритву.
-У меня только электрическая, - сказал Сима. – Сгодится?
Цезик попробовал на ощупь жесткую щетину Веснушчатого и, с сомнением по-качав головой, сказал:
-Вряд ли. Ладно, - добавил он, – тогда, пока он спит, пойдем, купим нормальный бритвенный прибор и запасные лезвия. Потому что наш друг зарос и вправду, как Робинзон Крузо. И краску купим. А к тому времени, когда мы вернемся, он, глядишь, проснется, и будет готов к процедурам.
И они ушли, опрометчиво забыв хотя бы привязать Веснушчатого к ножке сто-ла.
ГЛАВА 11
В которой рассказывается о том, что случается,
если посадить свинью под стол, а также о многом другом.
Итак, Веснушчатого не привязали...
Скорее всего, щи уральские не обладали тем запасом надежности, который мог воспринять организм Веснушчатого. И это было наглядно проиллюстрировано поро-сенком уже вскоре после ухода из номера Симы и Пегасова.
Веснушчатый подремал еще минут десять–пятнадцать, после чего проснулся от клокотания пробудившегося в его желудке вулкана. В сравнении с этим клокотанием пробуждение Ключевской Сопки выглядело не более чем пшиканье школьной хлопуш-ки.
Веснушчатый открыл глаза и, хлопая белесыми ресницами, недоуменно посмот-рел на собственный живот. Он попытался изучить происхождение шумов, поскольку ничего хорошего они ему не предвещали. Напрасно некоторые думают, что свиньи та-кие уж всеядные. Это, в конце концов, не люди. И если Сима с Цезиком употребили щи уральские безо всяких для себя последствий, то для Веснушчатого обед в ресторане обернулся сущим адом. А «сущий ад», как известно, редко бывает явлением локаль-ным…
Первое, что сделал Веснушчатый - это то, что делает всякий нормально функ-ционирующий организм при отравлении. Он тщательно освободил свой желудок через все возможные выводные пути.
На какое-то время это успокоило желудочные позывы поросенка. И свиненок, решив прописать себе постельный режим, избрал для этого аккуратно застеленную по-стель исследователя Мантуллина. Мягко улегшись на взбитой подушке, он снова по-пробовал заснуть. Но из-за начавшейся икоты сон пришлось отложить.
Веснушчатый снова встал и походил по одеялу, оставляя под испачканными ко-пытцами характерные раздвоенные следы. Ведь он, как и положено свинье, не заметил, как наступил в то, чем вышли из него «щи уральские».
Брезгливо поводя пятачком, и решив, что в таких свинских условиях ему не ус-нуть, Веснушчатый соскочил на пол. Затем, чтобы потом лишний раз не отвлекаться от сна, поросенок помочился на ковер и запрыгнул на кровать Пегасова. Разумеется, Пегасовский серый, уже зашитый, пиджак сразу же оказался под его ногами.
Снова порывшись носом, свиненыш учуял из кармана пиджака очень заманчи-вый запах. Попробовав залезть в карман пятачком и поняв, что ничего у него не полу-чится, он поступил так, как поступил бы любой на его месте, имеющий в голове разум, а во рту зубы. Он попросту оторвал карман зубами. Оттуда вывалилась пачка жева-тельной резинки «Джюси фрут» и несколько бумажек, пахнущих заморской жизнью. Веснушчатый, на всякий случай, съел и то и другое. Жвачка ему понравилась очень сильно. Доллары же не понравились совсем. После них отрыжка стала еще сильнее, чем после «щей уральских». Тогда Веснушчатый попробовал ими вырвать. Но ничего у него не получилось. Доллары обладали каким-то
