Чудаки из города на букву М

Что же касается продолжения этого сюжета, рекомендуем прочитать вам еще раз пророческую басню Бержеракина. А именно, строки: «…Когда в яранг пришла весна, Олешка зайцев родила…». Не знаем, повела ли в ходе детородного процесса Алиса сво-им «ух» или не повела, но на троих узкоглазеньких, и впрямь похожих на зайчат, чук-чат население Ялты к весне пополнилось. И это уже есть факт истории, которую, как известно, переписать невозможно.
Сам же Бержеракин, которому, хоть и косвенно, но все же поспособствовал се-анс гипноза стать отцом семейства, оставил на время свои мечты о переселении в еще более теплые края, и основательно занялся Дарвиновской теорией «О происхождении видов».
Изучение этого фундаментального труда привело его к тому, что он, путем ес-тественного отбора, решил проверить, что было бы с курами-несушками, наклонись Земля чуть ближе к Солнцу? – Стали бы они нести яйца всмятку или вкрутую?
Бержеракин поместил кур в собственного изобретения инкубатор, где темпера-тура круглосуточно жарила градусов под шестьдесят.
Как оказалось, в таких условиях куры перестали нестись вообще. – То есть, ни вкрутую, ни всмятку, ни даже «в мешочек».
А случилось то, что куры от жары вдруг сбросили с себя все свои перья, и стали ходить по инкубатору, извиняемся, в неглиже. Ну, шестьдесят там было градусов, или не шестьдесят, а голым долго вразвалочку не походишь. – Замерзаешь. Дальнейшее по-вышение температуры грозило бы участникам эксперимента изжариться заживо.
И тогда, чтобы согреться, куры начали бегать. Они носились по инкубатору, как угорелые. А если, не дай Бог, выскакивали наружу, то скорость их начинала прибли-жаться к околозвуковой.





Не знаем, насколько можно верить тому, что говорили соседи Бержеракиных, но когда в Ялту пришел прохладный октябрь, из двора последователя Дарвина все чаще стали раздаваться громкие, раскатистые хлопки.
Существовало несколько версий об их происхождении.
Одна из них та, что Бержеракинские голые куры все-таки научились преодоле-вать звуковой барьер.
Правда, по другой версии, это Бержеракин начал своих кур отстреливать. Из-за своего нескончаемого разогревательного бега куры стали тратить очень много энергии. Чтобы ее пополнять, им приходилось очень много есть. То есть, настолько много, что вскоре под угрозу был поставлен прокорм людской части семьи Бержеракиных.  
Как ни жаль было кур, и как ни страдал Сергей Анатольевич от неза-конченности эксперимента, а пришлось ему достать с антресолей старенький винчестер, за которым он когда-то самолично, дождавшись пурги, ездил на собаках через Берингов Пролив к родственникам на Аляску. Несколькими выстрелами – не многими, ведь курам из-за беготни  размножаться было некогда – покончил бывший оленевод со своим голым стадом. А заодно, и с исследовательской частью изучения «Происхождения видов».
Но, как говорится, отрицательный результат – тоже результат. И этот «тоже ре-зультат» был таковым, что Бержеракин окончательно передумал еще более повышать температуру места своего проживания. Он разумно испугался, что если всей семьей, впятером, сначала раздеться догола, а потом, замерзнув, начать бегать - то где взять столько денег на прокорм?
Ну, а теперь, что же Саша? - Саша-Икарус, который тоже шел на гипноз в наде-жде, но никакого зелья так и не получил?
Может, лучше бы он на Симин сеанс не ходил?
Начнем с того, что назавтра Саша не вышел на работу. То есть, вообще-то он на нее выйти собирался. Он даже надел свою белую рубашку, но только начал прилажи-вать к шее галстук-бабочку, как вдруг, взглянув на себя в зеркало, почувствовал непре-одолимое отвращение ко всей сфере обслуживания в целом. Он, конечно, не помнил, что был вчера на корабле в Средиземном море. Не помнил и о пиратском братстве, в котором состоял на должности кочегара, рулевого и штурмана одновременно. Но что-то слишком уж незначительное увиделось ему сегодня в зеркале в лице этого приятно-го большеухого человека. Какая-то воющая тоска навалилась на него при воспомина-ниях обо всех этих «Циклонах» и «Ударах по зубам», при помощи которых он и сего-дня собирался отщипнуть свой кусочек от благоухающего пирога чужого благосостоя-ния. Что-то вопиюще непиратское было в самих этих мыслях.
И Саша только с досадой ткнул указательным пальцем в глаз своего отражения. Потом, брезгливо скривив отражению рожу, бросил ему:
-Халдеюшка. – Это было сказано даже без восклицательного знака. Так, знаете: «Х-Хэлдеюш-ш-ка…».
И Саша с отвращением сорвал с себя бабочку.
Он - взрослый человек. Ему двадцать семь лет. – И чем он занимается? Кто узнает, после того, как его не станет, что был на этой земле такой Саша-Икарус? – Вот, пожалуйста. Он даже сам себя уже начал называть Икарусом.
Вот и жалуйся после этого тестю, что жена его на три буквы посылает. Можно подумать, он заслужил большего количества букв из уст любимой.
Саша пересчитал имеющуюся наличность и понял, что одно дело - выбросить в дальний угол комнаты галстук-бабочку, напрочь порывая со своим прошлым, и совсем другое - умудриться выжить без зарплаты.
В том, что его неприступная жена откажется разделять с ним такое выживание, Саша не сомневался. Ну что ж, так, значит, тому и быть. А ему, соответственно, быть холостяком.
Саша посмотрел на часы и понял, что если он еще собирается пересмотреть свое решение и пойти на работу, то делать это надо незамедлительно.
Волны сомнения стали раскачивать утлое суденышко его решимости.
И тогда он, чтобы уж точно не пойти в ресторан, снял с себя белую рубашку и тут же оторвал от нее рукав. Теперь, если проклятое малодушие и вынудит его переду-мать, он все равно не успеет пришить рукав на место. Малодушие, правда, тут же под-сказало вариант с другой рубашкой. Тогда Саша, достав из шкафа вторую рубашку, оторвал рукав и у нее. А потом, подумав, поотрывал и другие рукава. Получились вполне симпатичные белые жилеты, о которых, если надеть сверху пиджак, никогда не скажешь, что это рубашки без рукавов. Но рвать пиджак Саша уже не стал. Это был пиджак от его свадебного костюма. Саша был сентиментален в отношении своего про-шлого, и эта сентиментальность порождала целые горы старого тряпья, которое ему жаль было выбрасывать.
А времени, тем временем, (простите за каламбур), оставалось совсем в обрез.
Тогда, чтобы окончательно отрезать все сомнения, Саша вышел на улицу, за-крыл за собой дверь, а ключ…
Он хотел выбросить его совсем, но, после некоторого размышления, только за-бросил на крышу невысокого сарая во дворе.
И как был в своем, теперь новом белом жилете, так и пошел Саша, куда глаза глядят, засунув руки в карманы.
Но ведь вот беда! Он, родившийся здесь, так хорошо знал этот город, что, куда бы ни глядели его глаза, они всюду замечали знакомые ориентиры и знакомые лица. Даже собаки – и те знакомые.
Тогда, выбрав себе более или менее прямой маршрут вдоль дороги, Саша решил сто шагов пройти с закрытыми глазами. И через двадцать метров, оступившись на про-езжую часть, едва не был задавлен встречным черным автомобилем.
Первой его мыслью было недоумение. – Откуда на этой стороне дороги мог взяться встречный автомобиль? Он мог быть только попутным, так как это была правая сторона.
Вынужденный открыть глаза, Саша увидел, как из автомобиля, едва не прекра-тившего Сашино мятущееся существование, вылез усталого вида человек в форме контр-адмирала. (Недалеко от Ялты, как известно, находится Севастополь, и потому жители приморских городов, в отличие от их сухопутных собратьев, умеют различать морские знаки различия).
-Четырнадцатый за сегодня, - устало сказал адмирал, вынимая из кармана бу-мажник и начиная отсчитывать купюры.
Не будь на человеке адмиральских погон, Саша сказал бы ему, что он думает о его арифметике. Но Саша привык, в силу своей – будем называть ее бывшей - профес-сии, уважать высокие чины. – Частично, из-за того, что они хорошо и много пьют. Час-тично, из-за того, что, напившись, начинают гусарствовать, соря деньгами направо и налево.
Саша только потер ушибленное место и, пробормотав: «Ничего страшного», - чуть не пожалел о том, что бросил ресторан. Уж он бы пригласил сегодня этого адми-рала на рандеву со смесью в бокале под названием «Убийство в Восточном экспрессе».
Рецепт этого коктейля завезли в Ялту американские матросы, которые сами же за него и поплатились. Их так накачали и обобрали после этого коктейля, что «янкам» пришлось посылать слезные телеграммы о финансовой помощи из Ялты в сам Пента-гон.
Адмирал же, тем временем, отсчитал деньги и сунул их Саше в карман. Вместе с деньгами он оставил номер своего телефона в гостинице, где остановился.
-Если мало – позвонишь, - сказал контр-адмирал. - Сейчас больше дать не могу, – до гостиницы еще доехать надо. Кто знает, сколько вас, нарушителей, по пути еще попадется?  
И он уехал все тем же своим странным левосторонним способом передвижения.
Саша пересчитал деньги и подумал: «А ведь вполне неплохой заработок за день». Хоть дня этого не прошло и половины.
На следующий день, вычислив по номеру телефона, в какой гостинице проживает контр-адмирал, Саша с самого утра караулил его на ближайшем перекрестке. Сегодня на Саше были шорты, черная футболка и темные очки.
И сегодня Саше повезло больше. Адмирал был с утра при всех своих деньгах. Врезавшись в Сашу, - из-за встречного потока он ездил небыстро, и потому бил бампе-ром не больно - адмирал вышел, сказал: «Второй», и снова расплатился достойно сво-его чина.
Так продолжалось во все те дни, что дальневосточный контр-адмирал отдыхал в Ялте.
Для простоты понимания этого казуса, разъясним еще раз:
Во Владивостоке, откуда в Ялту летом прибывал адмирал, большинство автомо-билей было завезено из «левосторонней» Японии. И потому, из-за обилия установлен-ных справа баранок, там уже стало легче передвигаться именно по левой стороне доро-ги. ( Во всяком случае, мы не знаем, как поступали рядовые граждане, но адмиралы поступали именно так). А так как глупо было бы предполагать, что адмиралы, получая водительские права, еще и ходят при этом на водительские курсы, то и наш адмирал просто не подозревал о том пункте Правил, где водителям на Евразийском континенте рекомендуется ездить именно по правой, а не по левой, стороне дороги.
Короче говоря, к тому дню, когда адмирал уезжал из Ялты, в кармане Саши-Икаруса скопилась вполне приличная сумма. На нее Саша и сам уже присмотрел себе вполне приличное авто.
Жена же, вопреки Сашиным пессимистическим прогнозам, не ушла. Напротив, видя испещренные синяками ноги мужа, а также пользуясь некоторыми появившимися материальными излишками, она почувствовала к нему дотоле незнакомое, но довольно активное влечение.
Да стоит ли говорить об этом? Вы ведь и сами знаете, как шрамы и деньги ук-рашают мужчину.
Поначалу Сашу обеспокоил предстоящий отъезд адмирала домой, к месту служ-бы. Но адмирал на следующий год обещал Саше (к тому времени они уже здоровались) вернуться.
-Очень люблю эти места, - говорил перед отъездом контр-адмирал. – На пенсию выйду, жить сюда переберусь.
-А скоро пенсия-то? – спросил Саша с надеждой.
-Через два года, - ответил адмирал.
-Продержимся, - пообещал