того половины зубов не хватает. Черт, как же есть-то хочется.
-Может, с утра на базар сходим? – спросил Сима.
-И что мы там без денег будем делать?
-Украдем какой-нибудь помидор, - предложил Сима. – Какая-никакая, а всё еда.
-Ты плохо кончишь, - дал по этому поводу свой прогноз Цезик.
-Можно подумать, ты кончишь хорошо, - съязвил Сима. – Ноги с голоду протя-нешь, вот и весь твой хороший конец.
Поросенок засмоктал сильней.
-А ты знаешь, - вдруг задумался над Симиным предложением Цезик, - на базар мы все-таки сходим.
-И украдем помидор? – оживившись, спросил Сима.
-Нет, - ответил Цезик. – Будем продавать свинину.
-А кто ее резать будет? Не ты ли?
-Резать никто никого не будет. У тебя от голода, и правда, какая-то уголовщина в голове копошится. Мы будем продавать свинью живым весом.
-А ты умеешь? – спросил Сима.
-Нет, - ответил Цезик. - Умеешь ты.
-Вот так всегда, - вздохнул Сима.
-А как еще? – спросил Пегасов. - Если бы ты не влазил со своими предложения-ми, мы бы сейчас сидели в открытом ресторане и кушали антрекоты, запивая их вином урожая тысяча восемьсот двенадцатого года.
-Ну вот, я теперь еще и виноват, - отозвался Сима, не понимая, каким образом они из-за него не кушают антрекоты и не пьют вино урожая тысяча восемьсот двена-дцатого года.
-А кто же? Разве я нашел этого билетера?
-Я, - буркнул Сима. – Я ведь не знал…
-Ах, посмотрите на него! Он не знал! А раз не знал, нечего было тащить его в наш номер. У него же срок на роже написан был. Нет, - заключил Цезик, - рано тебе еще называться «гомо сапиенсом». Поскольку разумности в тебе, пока что … - он раз-вел по сторонам руками, - …как в этом поросенке, надеющимся насытиться при помо-щи собачьего хвоста. - И он подытожил он дебаты:
-Будешь продавать свинью, и точка!
Бонифаций уже молчал. Раз кровопролития не будет, тогда и он согласен. Как ни дорог был ему этот юный свин, а хвост дороже. И, горестно вздохнув, он постарался заснуть.
ГЛАВА 10
в которой читатель знакомится с некоторыми
проблемами рыночной торговли, а так же с ценами
гостиницы «Ореада» и исследователем Мантуллиным.
Чертовски заманчиво было бы показать наших друзей при первых лучах чудес-ного, мягкого ялтинского рассвета. Так, чтобы на дворе кукарекал петух, за окном ще-бетал птах, предлагающий своей супруге рассмотреть недурственный вариант относи-тельно третьей за сезон кладки, пчелы вились над банкой варенья, забытой с вечера на выставленном на веранду столе. Было бы заманчиво, но только.…
Только ничего этого не было.
А напротив, было пасмурное, хмурое утро, моросил долгий, с самой полуночи начавшийся дождь, петухи сидели в курятниках, птахи наплевали на варианты третьих кладок, а на столе никто не забывал ни то, что банки с вареньем, но даже яблочного огрызка.
Сон, так долго не приходивший и пришедший, наконец, только под утро, теперь цепко держал гипнотизеров и животноводческую часть их группы в своих объятиях. В принципе, оба, и Сима и Цезик, уже проснулись, но никто не хотел первым показывать своего пробуждения. Даже есть с утра хотелось не так сильно. Бонифация в комнате уже не было. Дождавшись, когда его подопечный поросенок уснет, пес выскочил на улицу и тщательным образом обрыскал ближайшие помойки. Время от времени он разгонял с них разъевшиеся до болезненного состояния местные своры.
И все же, как ни хорошо было лежание, как ни успокоительно, но со сна, как го-ворится, шубу не сошьешь.
-Вставай, гипнотизер! – сыграл подъем Пегасов. – Мясные ряды Ялтинского рынка ждут нас. И вас, - обратился он к открывшему хитрые глазки поросенку.
Со двора слышался шум драки между близнецами. Кто-то, кто сегодня был во-ром в законе, опять был пойман с поличным, и второй теперь приводил приговор в ис-полнение.
В Симин тапочек опять нагадила одна из Жениных кошек.
Откуда-то с чердака снова доносились рыдания Вали с разбитым сердцем. Она узнала, что жилец-поэт покидает их навсегда, и теперь писала ему прощальные стихи. Забегая вперед, скажем, что она их так и не успела дописать, потому как слишком мно-го времени уделила рыданиям. Этот случай в будущем, возможно, научит Валю точнее распределять свое время.
Пока собирали вещи, Верин негритенок воспользовался общей неразберихой и стащил поросенка. Теперь он испытывал в ближайшей луже – получится из поросенка Робинзон Крузо или нет? Он посадил поросенка на старую дубовую дверь и пустил его на этом утлом плавсредстве в свободное плавание. Поросенок орал благим матом и Ро-бинзоном Крузо становиться никак не желал. И только прибежавший на его крик Бо-нифаций, с замечательно раздувшимся животом, спас будущую свинью от коварной пучины и любознательных двойняшек.
На прощание всем им, как всегда, улыбнулась девочка с косичкой. Хозяйка Вера провожать гипнотизеров не вышла, так как осталась должна им два рубля сдачи с платы за проживание.
Пешком друзья дошли до Ялты, и, первым делом, отправились на рынок – с че-моданом и поросенком на руках, который сегодня проигнорировал собачий хвост и громким визгом требовал более существенной пищи. Сзади плелся понурый Бонифа-ций.
Но только Сима с Цезиком пристроились в мясном ряду со своим товаром, как к ним подошел контролер с рожей, по размеру напоминающей собачью будку. Схожесть эта усугублялась остроконечной киргизской шапкой на его квадратной голове. Контролер, как ему и положено, проконтролировал наличие платы за место. Платой послужил их единственный транзисторный радиоприемник, так как денег не оставалось ни копейки.
-Ну, давай, - подтолкнул Симу Пегасов, - продавай!
-Как продавать? – не понял Сима.
-Кричи: «Кому поросенка? Кому свежего, живого поросенка?»
-Кому поросенка? – заорал Сима, и голос его разнесся гулким, пугающим эхом в закрытом помещении мясных рядов. – Кому свежего, живого поросенка? Так? – спро-сил он Цезика.
-Примерно, - кивнул головой Цезик.
-Вах, ара! – толкнул Симу сбоку армянин, торгующий бастурмой. – Кому орешь?
-Кто купит, тому и ору, - огрызнулся Сима.
-Так никто не купит, - убежденно сказал армянин. – Так ты всэх покупатэлэй, наоборот, распугаешь.
-А как купят? – спросил Сима уже более миролюбиво.
-Вот так, - сказал армянин и продемонстрировал: – Дэвушк, а дэвушк? Сматры, кхакхой парасонак! Так на тьебе и смотрыт, вах, как смотрыт. А нэ хочэшь парасонек, купи бастурма. В-вах, кхакхой бастурма! Пэрламутривый, кхак тваи глаза! У-вах, кхак-хой глаза!
В конце концов, девушка купила бастурму, но не купила поросенка.
-Видышь, вот кхак продавать нада? – показал армянин.
-А может, вы у меня его и купите?
-Нет! – с коротким, но твердым жестом отверг предложение армянин. – Он очэнь жесткый!
-Можно подумать, вы его кусали, - осерчал Сима.
-Зачэм кусаль? Нэ кусаль. Жесткы, патаму шьто дыкий. Лахматый, видишь кхакхой! И этот пьятна! - ткнул он в шкуру Веснушчатого.
-И что же теперь делать? – спросил совершенно сбитый с толку Сима.
-Нэ знаю, - развел руками армянин. – В лэс выпусти, - посоветовал он.
В это время их свинячий разговор перебил коренастый мужчина в затемненных очках и с мобильным телефоном, болтающимся на ремешке.
-Сколько за собаку просишь? – показал он на Бонифация.
-За эту? – не сразу понял Сима, поднимая повыше поросенка.
Человек с телефоном посмотрел на Симу, как на законченного дегенерата. И, показав телефоном на Бонифация, пояснил:
-За эту!
Сима только хотел ответить, что эта собака не продается, как в торг вступил молчавший доселе Пегасов.
-Триста! – ляпнул он первую, пришедшую на ум цифру.
-Круто ломишь, земеля, - сказал человек с телефоном. – Я спрыгиваю.
-Куда? – не понял Цезик, оглядывая место под человеком с телефоном.
-Скоси, тогда возьму, - сказал человек с телефоном.
-Скашиваю, - тут же сказал Цезик.
-За полторы уступаешь?
-Уступаю! – живо согласился Цезик. Видит Бог, он мало, что понимал из этого разговора.
Человек вынул из кармана шикарного импортного костюма с люриксом пачку перетянутых черной резинкой американских денег и, наслюнявя палец, отлистнул из нее сотенную и пятидесятидолларовую купюры. Молча отдав их Цезику, в ком он сразу усмотрел «бугра этой тусовки», и так же молча взяв Бонифация за ошейник, человек с телефоном по-хозяйски дернул его, и только после этого спросил:
-А что он ест?
-Все, - откровенно признался Цезик.
«И побольше»,- добавил глазами Бонифаций. Но никто его переводить не стал, чтобы, не дай Бог, покупатель не передумал.
После этого человек с телефоном, а теперь уже и с Бонифацием, ушел. А Сима с Цезиком, опешившие, стояли со ста пятьюдесятью долларами и поросенком на руках.
-Бежим отсюда, пока он не передумал и не вернулся, - сказал полушепотом Це-зик.
Друзья быстро покинули территорию рынка.
-Я-то думал, он даст рублями, а он, вишь ты, как отвалил! – восхищаясь и все еще не веря в неожиданную удачу, сказал Пегасов. Сам о том не подозревая, он с точ-ностью до мелочей повторил опыт не знакомого ему старшего лейтенанта Зафедул-Дубровского.
-А Бонифация все-таки жалко, - грустно сказал Сима.
-Ему там будет лучше, - убежденно отозвался Цезик. – Я же говорил, что эта со-бака и тебя и меня прокормит. Вот с этим только что теперь делать? – встряхнул он в руках ставшего каким-то совершенно неподъемным поросенка.
Поросенок взвизгнул.
-Накормить для начала, - посоветовал Сима. – А потом все-таки попробовать продать.
-Принято единогласно, - сказал весело Цезик. – Кстати, ты не знаешь, чем кор-мят свиней?
-Не знаю, - ответил Сима. – Но Дроздов в «Мире животных» говорил, что их ор-ганизм очень схож с человеческим.
-Да? – удивился Цезик. – А я только собирался пойти в открытый летний ресто-ран и заказать антрекот с «Марсалой». Что ж, придется заказывать на двоих.
-Да, на тебя и на меня, – согласился Сима.
-Нет, на меня и на него, - показал на поросенка Пегасов.
-А я? – не понял Сима.
-Но ведь ты же сам говорил, что любишь борщ, - напомнил Цезик. – Возьмешь себе двойной.
-А может, двойной борщ отдадим ему? – несмело показал Сима на поросенка.
Но справедливость восторжествовала. В единственном ресторане, куда их пус-тили с поросенком, ничего, кроме блюда под названием «Щи уральские» не было. По-тому все трое – Цезик, Сима и поросенок ели щи уральские.
-А ты знаешь, - выходя из ресторана и громко отрыгивая щи, сказал Пегасов, - я бы здесь еще задержался.
-В ресторане? – спросил Сима, с омерзением вспоминая съеденное блюдо.
-Нет, в Ялте, - пояснил Цезик. – Тем более что денег у нас на несколько дней хватит. Бонифация с нами, – почтим его память двумя секундами молчания, – больше нет. Как ты смотришь на то, если мы на несколько дней поселимся в этой очарователь-ной гостинице? – показал Пегасов на здание «Ореады».
-Нас с догом ни в одну гостиницу не пускали, а ты хочешь в «Ореаде» поселить-ся со свиньей.
-А кто сказал, что это свинья? – оглянулся по сторонам Цезик. И, сняв с брюк пояс, накинул его на шею Веснушчатому. – Может, ты сказал? – спросил он у Симы, и, не дожидаясь ответа, продолжал сам: - Это не свинья, а бультерьер. Очень, кстати, по-пулярная порода у тех, кто имеет деньги.
-Мы разве имеем деньги? – с сомнением спросил Сима.
-Если бы тебя сейчас услышал Бонифаций, - в этом месте все трое, и даже Вес-нушчатый, вздохнули, - он бы тебя укусил.
Веснушчатый, видимо уже войдя в роль бультерьера, принял предложение Це-зика, как
