нейстрийский благославляют вас сегодня на подвиг, мы под защитой веры и кардинала. Будем драться за освобождение Бельфора и Нейстрии от неверных, чтоб не один еретик не ушёл от справедливого суда! Вот вам святой крест, целуйте его!
Гвардейцы зашумели поднятые словами, толкавшими их на расправу, вседозволенность, заверения, полной свободы действий, подстёгивались выпитым вином. Пьяная орда гвардейцев разделилась на 2 группы – одна с Марсалисом повернула направо, другая, во главе с Яромиром в северные кварталы Орбиньи.
В Дюэйре Морфи, с отрядом своих головорезов придержал коня:
- Мы разбудим этих недоносков, лейтенант вы туда! - он показал прямо на дом.
- Мы налево, а остальные вперёд!
Морфи с разгорячённым лицом, горящими разбоем глазами, белокурый, мускулистая грудь пылала из расстёгнутой по пояс одежды, зло выкрикнул:
- За мной гвардейцы!
Ворвались в особняк, где навстречу им выскакивали слуги и мушкетёры кавалера д,Шатильона. Вбежавшие тотчас были заколоты. На одного мушкетёра навалились сразу четверо - голова и левая рука одновременно отлетели у него под ударами топориков, третьим ударом его пронзили в грудь, а четвёртым вспороли живот. Морфи, и двое гвардейцев вскочили на лестницу второго этажа и ворвались в одну из комнат, в углу забились две черноволосые девушки.
- Какие хорошенькие протестанточки.
Но не успел он закончить фразу как в комнату влетел хозяин дома и зарубил одного из гвардейцев, Морфи прыгнул к девушкам и схватив их повалил на пол, второй гвардеец отскочил от двери в сторону, но д,Шатильон уже стоял над ним, в эту минуту заскочивший в комнату гвардеец, выбросил шпагу вперёд. д,Шатильон рванулся влево и размахнувшись поразил руку нападающему. Подскочивший к сражающимся Морфи, прямым выпадом шпаги проколол горло д,Шатильону, кровь хлынувшая фонтанчиком окрасила воротничок и грудь Рассела Морфи, весь в крови, он повернулся назад:
- Что же вы испугались, красавицы, я совсем не страшный.
К гвардейцам, задержавшимся в комнате:
- Отправляйтесь вырезать это протестантское гнездо.
Герцог подошёл к лежащим в ужасе девушкам, рванул одну к себе, разорвав платье на ней, навалился как тигр. Сестра ошалело поднималась, пытаясь убежать от страшного кошмара, но Морфи крикнул:
- Клод, развлеки-ка эту красоточку, пока я перевожу милашку в праведную веру.
Молодой гвардеец равнодушно сел на постель и стал держать за руку, онемевшую от горя сестру обесчещиваемой герцогом девушки.
В этом доме затихали крики, а выстрелы гремели в соседних. Отряд Иерушалаима оставил кровавый след на улице: трупы зарубленных и застрелянных мужчин, с пробитыми черепами, обезображенными лицами, выброшенных гвардейцами на мостовую из окон домов стариков, женщин и детей.
Отряд аббата Иерушалаима по приказу проскакавшего на белом коне епископа Ширайха, попытался ворваться в дом барона Шеффилда. Но под градом выстрелов трое гвардейцев упали с лошадей, а кобыла, упавшая на бок задавила под собой всадника.
- Окружайте дом, - приказал Иерушалаим.
Притащили лестницу и приставили её к задней стороне дома, со двора, куда они прорвались с потерями. Но лестницу откинул мушкетёр из окна. И вновь гвардейцы попытались взять штурмом дом. Четверо телом убитого мушкетёра таранили дверь. Но это не помогло. Наконец, двоим, удалось по лестнице заскочить через окно в дом. Они приняли оборону, а за ними полезли и остальные. Иерушалаим поднявшись и соскочив в комнату, приказал:
- Шеффилдов добыть живыми!
- Добить живыми! - Долбить живыми! - отозвались католики.
Толпа разъярённых убийц с рёвом билась с мушкетёрами барона - правой руки Ейкерии Сноба. Трупы убитых летели через окно на мостовую. Шеффилд мужественно оборонялся с четырьмя мушкетёрами, в глубине комнаты приятная женщина прижимала к себе мальчугана лет пяти, внука. А среди сражавшихся рядом с бароном, его сын лейтенант мушкетёров Портус Шеффилд. Иерушалаим с группой гвардейцев ворвался в соседнюю комнату, на миг они остановились, взирая друг на друга с ненавистью. Шеффилд понял, что враги разделаются со всеми, не щадя никого.
- Аббат, я прошу вас, честью дворянина, слуги короля, разрешите женщине и ребёнку спуститься в карету.
- Если вы сдадитесь, то мы выполним вашу просьбу.
- Хорошо, я сдаюсь, но прежде посадите их в карету, чтобы я увидел, как они отъезжают от дома.
- Посадите их в карету, - приказал Иерушалаим.
Гвардейцы повели баронессу и мальчика вниз, аббат незаметно наступил на ногу, одному из выходящих, тот взглянув на него, всё понял. Карета отъехала от дома. Шеффилд бросил шпагу, трое гвардейцев конвоировали его, несмотря на протесты его связали. Начали связывать Шеффилда, но он локтём сильно ударив одного по подбородку, а ногой ниже живота вырвал у того шпагу и заняв позицию против Иерушалаима и трёх гвардейцев, попятился к окну. Солдаты навалились на него, Шеффилд увидел, что на мостовой стоят лошади гвардейцев, вскочил на подоконник и выпрыгнул со второго этажа на одну из стоявших там лошадей и поскакал прочь. Иерушалаим в гневе закричал:
- Догнать, собаки!
Несколько всадников бросились за Шеффилдом. Подвезли карету с женой и внуком барона к Иерушалаиму. Её обманом отвозили от окон и задержали за домом.
- Разводите костёр.
Шеффилд оторвался от преследования, но через квартал от своего дома столкнулся с гвардейцами епископа Ширайха. Сам Ширайх в это время шпагой чертил кресты на спинах поверженных протестантов.
- Барон Шеффилд! Какая встреча! Всё повторяется?
Барон оказался в кольце гвардейцев, после жёсткой схватки его повязали. На миг Лазарь Ширайх дрогнул, но злобная ухмылка вернулась к нему:
- Где ваша вера, барон? Где ваши любезные свиньи? - он засмеялся.
- Такие люди, как барон Шеффилд должны жить..
- Правда придётся лишить господина барона глаз, - он шпагой аккуратно ткнул в глаза барону.
- И ушей, - отрубил ему уши.
- Отпустите его.
Шеффилд, принявший инквизицию, прохрипел:
- Мерзавцы, - и со стоном опустился на мостовую.
А через квартал отсюда убийцы Иерушалаима бросили в костёр его жену и внука.
В беспокойную, пронзённую воплями и криками ночь не спал почти весь Бельфор, бои католиков с протестантами охватили его предместья. В Монферране на стороне протестантов было немало дворян. Большим отрядом, стихийно сформировавшимся командовал Жакоб Юозор. Монферран протестанты держали под своим контролем. На сторону протестантов перешли зажиточные горожане предместий.
Юозор, смелый и простой человек, пользовался авторитетом у мушкетёров и бельфорцев, сражающихся в одних рядах. Юозор был рыжим и наглым, злой как собака, с криками пан или пропал, успел побывать в нескольких переделках и выйти сухим и даже не поцарапанным. Потом Жакоб воодушевлял протестантские ряды и в самом Бельфоре:
- Друзья мои, мы не отступим перед католиками и разобъём их, они подняли руку с оружием на нас, граждан этой страны. Будем защищаться, все вместе и с оружием, им нас не одолеть! Надо помочь нашим братьям по вере, погибающим от подлых католиков в Бельфоре! За справедливость, к оружию! Держаться дружно!
Лицо Жакоба Юозора пламенело и слова нашли отклик в толпе, народ зашумел, новые отряды протестантов были отправлены в Шату и Дюэйр.
Люди аббата Марсалиса продвигались к дому епископа Монтефрио, протестантского священника, хорошо известного в столице. В 2 часа ночи повсюду вспыхивали стычки католиков с протестантами. Группа солдат Патрика Яромира припустились вскачь за оборванным мужиком, тот был жалок в тряпье, так что зад блестел из рваных штанин.
- Догоните-ка этого петуха, мы оденем его на шампур. Я не вижу на его заднице святого креста.
Но мужик оказался проворным, насмерть перепуганный, сбросив мешавшую ему куртку дал стрекоча и за поворотом его бородёнка уже не была видна. Тут мужика ловко рванула к себе, закрытая в тёмное женщина:
- Тс-с, иди за мной. Меня зовут Кристина, а ты я вижу, неплохо бегаешь, это немало для мужчины.
- Спаси тебя господи, Кристя!
- Ого, да ты и разговариваешь, ну тогда переодевайся и выкидывай свои тряпки.
Монтель, голый по пояс, весь заросший чёрными волосами, не решался раздеваться дальше, потому что остались только драные штаны, еле державшиеся на бёдрах, в это время пронзительно закричал попугай.
Дом епископа Монтефрио охранялся мушкетёрами. Гвардейцы с криками:
- Бей протестантов! - окружили особняк. Марсалис выкрикивал:
- Предавший веру наших отцов должен лишиться головы, такова божья воля!
- Смелее ребята!
Гвардейцы кинулись, кто выламывать дверь, кто забирался через окна, часть через забор проскочили во двор. Мушкетёры не зевали и то тут, то там раздавались крики поражённых гвардейцев. Силы были неравные. У аббата был самый большой отряд, а ряды защитников Монтефрио поредели. Видя, как тают их силы, епископ появился на балконе дома:
- Люди, остановитесь! Если вам нужна моя душа то возьмите её, но прекратите кровопролитие.
Больше он не сказал ничего, выстрел прозвучал коротко и пронзительно, епископ упал, а аббат спрятал пистолет:
- Вырезать всё это отродье!
Наши друзья при первых криках и драках собрались у Ютайпы, взъерошенные как зяблики.
- Серж, это же настоящая война! Бельфор поднялся, чёрт знает что творится.
- Неплохо бы и нам быть при оружии, - Ютайпа вышел на порог.
Трое гвардейцев тащили женщину, за ними бежали двое детей. Ютайпа и Сувяроч выскочили из дома в переулок, завязалась схватка, но эти двое неплохо владели шпагой и к тому-же правда была на их стороне. Они защищали, и крепость духа решила исход схватки, гвардейцы полегли рядом. Женщина жестоко избитая ими, не приходя в себя, скончалась, около неё отчаянно ревели дети, которых только теперь забрали осмелевшие родственники.
На площади в Орбиньи расправу чинил капитан Яромир. Из близлежащих домов солдаты выволакивали сопротивляющихся и плачущих стариков, женщин и детей. Капитан решил устроить на площади суд над неверными, их пороли, обрезали носы, уши. Но пришла подмога - протестансткий отряд с графом д,Монтегю. Граф бросился в самую гущу католиков, подобравшись к Яромиру, он оттеснил его от остальных и сбил с коня, капитан, выхватив пистолет, выстрелил в графа, но попал в коня. Монтегю ловко спрыгнул с падающей лошади, шпагой проскользнув вдоль щеки офицера.
- Взять его! - крикнул Яромир.
Семь гвардейцев кардинала окружив графа, и после короткой схватки выбили у него шпагу и заломили руки назад.
- Граф хотел проехать по Бельфору на белом коне победителя, предоставим ему такую возможность, только не на коне, а под ним.
Монтегю привязали за ноги к коню и пустили по улице. Конь рванулся вперёд и голова Монтегю, как борона, дёргаясь, пропахивала на всех неровностях мостовой. А вслед за ней потянулись узкие полоски крови.
В общую сумятицу и бойню добавились и полицейские, получившие к 3 часам ночи приказ прево Импайра пресекать нападения католических боевиков. Столица для нападения религиозными фанатиками была выбрана не случайно, многие заметные протестанты отсутствовали, а те, кто
