снова посмотрел на север. Теперь плоскогорье выглядело по-другому. Над горизонтом росло серо-коричневое облако. О Всевышний, набег! Это рыцари-крестоносцы мчались на берберов, и ни один из них не отступил, увидав широкую во весь горизонт шеренгу берберской конницы. Отчаянная схватка, бескомпромиссное зарубалово, кровь людская не водица и оторванная негодующая плоть, ошмётками клякс отлетает на горячую испанскую землю, а людей бьющихся на ней становится всё меньше. Бесчисленные поединки, фортуна кувыркается, взахлёб уписывая кульбиты, стонущая судьба теряющая своих, творимая история однажды делает зигзаг и снова бой, покой нам только снится!
- "Я попал под пресс" (Юрий Чернавский) – этой мелодией Егор Шатров, вырвавшись из лап Инквизиции с подземной крипты, откупившийся огромной суммой, напевая, развлекал себя. В бой, на передовую – развеять скуку и тени врагов кружащиеся над ним. Проще бить врага в открытом бою, посольство же выматывало душу. В самую гущу событий отчаянно маневрируя и потеряв юную голову, зажмурившись в атаке, в неистовстве пьяного боя, неважно ориентируясь, Егор успел увидеть, как кувыркается в воздухе, поливая все вокруг алыми брызгами, голова одного из всадников Тимура. Потом в ноздри ударил пряный аромат крови, измученный организм подчинился коду, и мир вокруг перестал существовать, погрузившись в пунцовую полутьму, в которой виднелись лишь всполохи света на клинке Посла....
Берберы строились для новой атаки, когда в тылу у них раздался топот копыт и выкрики на французском. Несколько сотен лёгких всадников – рота карабинеров с луками и дротиками вылетела из апельсиновой рощи у дальнего горного склона и очень быстро сблизилась с приближающимся обозом тумена. Подскакав на расстояние прицельного выстрела из лука, карабинеры принялись расстреливать табун запасных лошадей. Арбалеты были припасены ими для тяжёлой атаки берберов, которая вскоре сменила первый наскок. Пронзительное ржанье умирающих коней поднималось к небу, умные и верные животные гибли, не понимая, зачем их бросили и убивают люди. Со стороны желто-серых гор на другой стороне плоскогорья поднялись в галоп еще несколько сотен всадников в белых джуббах тамплиеров - как призраки, они возникли из ложбины между засаженными оливами холмами. Эти конники, вооруженные копьями и мечами, налетели на табунщиков и на кибитки с добром и берберскими женщинами - и принялись рубить все живое. К лошадиным воплям прибавились женские визги и резкие крики берберов. Из повозок выскакивали люди, их секли на скаку.
Тимур увидел бедлам в походной мечети. Один из неверных, с бородой и усами, волосатый и длиннорукий карабинер спешился и помчался за одной из девушек. Настигнув ее он, громко хохоча, сорвал с бедняги одежду. Кто-то из стариков попытался помешать негодяю, но тут подъехал другой воин и, не церемонясь, срубил старику голову. Волосатый насильник не отпускал её, когда и другие продолжили бесчинства. Эллухайтэк не веря, смотрел на обезглавленный труп, лежащий посреди мечети. В тот момент он почти не слышал рыданий несчастной, над которой надругались сразу несколько вражеских солдат. Он думал, почему всевидящий Аллах безучастно наблюдает за происходящим? Неужели он так занят? И почему допускает, чтобы верующие в пророка Ису совершали самые тяжелые преступления прямо здесь, в святом месте? Эллухайтэк отложил в сторону увесистый том Корана и схватил ближайшего нейстрийца за шею. Через мгновение обмякшее тело бледнокожего воина распростерлось у ног несостоявшегося имама, а в руках юноши оказался тяжелый нейстрийский меч. То, что случилось впоследствии, Тимур практически не помнил, но когда он пришел в себя весь храм был усеян трупами карабинеров. Обескураженный юноша насчитал более десятка мертвых тел. Длиннорукий поверженный ещё более вытянулся, его облик незримо менялся, а черты становились хищными, глаза наливались кровью, а ногти увеличивались на глазах. Тимур, молча, взирал на поверженного им зверя, сидя на приступке, лишь бряцание позолоченных пряжек на кожаных панцирях хурса и трепетание взволнованного рубкой воздуха меняло действительность, а на коленях лежали длинные прямые мечи-фиранги.
- Хороший удар, повелитель, - одобрил подъехавший десятник. - Знатная добыча, достойная настоящего воина!
Султан знал, что тот льстит, собака такой, а всё равно было приятно. Хотя... ведь с одного удара достал и зверь-то действительно матёрый. Зверь в обличье человека – нейстрийца, насиловавшего арабскую красавицу. Погибнув и лежа в кучи крови, которая почернела, труп на глазах терял человеческий облик, приобретая звериные черты. Мулла, показывая его правоверным, увещевал их:
- Вот какие они, эти рыцари со звериными рылами, лишь убив их, мы приближаем вечное счастье нашего славного народа!
Тогда восспрявший султан Эллухайтэк вскричал:
- К бою сыны Мухаммеда! Однажды мы покорим полсвета!
- Й-йё-ё-ха! - на скаку отвечали берберские всадники.
За час судьба Гранады была решена. Добыча арабских воинов была, в сущности, невелика; правда, военных трофеев хватило бы каждому на несколько лет безбедной жизни на родине, однако они мечтали о большем, когда шли в поход. Берберами было согласовано, что каждый сможет владеть на вечные времена по праву собственности, без смущения, всем, что ему удастся захватить. Потому они проникали в самые уединённые и тайные убежища, вламывались в дома жителей, и каждый вешал на дверях дома щит или какое-либо другое оружие, как знак для всякого – не останавливаться здесь, а проходить мимо, ибо это место уже занято другим.
Султан осматривал свою новую столицу и увидел, как из одной кибитки вывалился человек. Свершилось, это был пленный рыцарь Круглого стола! С борта кибитки спрыгнули несколько солдат, среди которых возвышалась фигура сотника Али.
- А ну вставай, шакал! - сапог сотника впился под ребра пленного. Тимур подошел ближе. Франкский воин был светловолос и имел могучее телосложение. На его плечах кое-как сидела мешковина, в которую воины-берберы обычно наряжают полоненных. На босых ногах виднелись свежие ожоги. Должно быть, солдаты заставляли франка ходить по горящим углям.
- Рады чурки, что поймали рыцаря? Шиш вам, российского капитана не одолеете псы-кочевники! – и Ра Фан-акт, а это был он, собственной персоной показал султану фигу.
Валенсия принимала разбитых рыцарей-госпитальеров. Посол, раненый в схватке с берберами, заслышав знакомый призыв, устремился на плац. Голова кружилась, и временами сознание уплывало в сторону, но это видимо усталость. Пассионария набрала вояк с топорами, косами, пилами, серпами и прочим скарбом, оружия не хватало, да и было дорого. Потрясая крепкой и ладной рукой, она взывала к толпе ополченцев:
- Братья мои испанцы! Вчера мусульмане осквернили святое католическое кладбище! Мавры пленили нашего наследника! Прах наших уважаемых предков, наших отцов и матерей потревожен. Нам некуда деться от дьявольской братии. Хватит отсиживаться дома, возмём в руки железо, возьмём огонь – заявим о себе!
Кьюба Валенсуэла, поправил перевязь и железное оконечье ножен негромко звякнуло о некстати подвернувшийся камешек. Мавр богатырского сложения, сопровождавший Пассионарию, не сводил с неё тёмных глаз, от неё буквально не отходили трое парней, лихих командиров импровизированной армии. Посол, протирая глаза и размазывая походную пыль и военный макияж, приглядывался к испанской красавице.
- Послушаем посла с Руси, что он скажет?
Шатров подтянувшись, взбежал на трибуну.
- Рыцари сражались за Гранаду не щадя себя и многие навсегда полегли у стен прекрасного города. Но битва ещё впереди! Не отчаиваться, родимая земля всех милей, мы не отступим! Россия приложит все усилия, чтобы ваша великая родина победила в этой войне! Враг будет разбит, победа будет за нами!
- Кормите своими обещаниями корейцев! Помогайте нам, Георгий Шатров, оружие, деньги, лекарства, люди нужны сейчас, завтра будет поздно! Поднимайте Европу, глупцы, будут ждать, пока их тоже не завоюют, станут убирать за арабами и кушать на обед верблюжьи лепёшки.
- Стараюсь, как могу, - уже не так патетично, а вовсе по-простому с грустью в голосе, добавил Егор, вытирая сажу с глаз и сходя с трибуны, его в очередной раз качнуло, и он свалился с лестницы.
К Пассионарии подбежали два испанских гранда и как перед королевой начали отчитываться. Бунтарка увлечённо раздавала приказы. Посла отнесли в санитарную палатку. В уплывающих фрагментах сознания Егор подумал, нет, красавица не оценила его, кругом столько горячих темпераментных испанцев и не пробиться, можно сказать и облегчённо вздохнул. Он начал теряться в происходящем, да и не грешно было потеряться - на эпохальной испанской земле фактически впервые столкнулись две грандиозные силы Цивилизации, не напрямую, ещё косвенно, но эта была нескрываемая проба сил, расстановка приоритетов и фрактальный прикид двух Империй. Война мавров с испанцами и мир России и Британии. Когорта событий, человеческая ойкумена, нельзя допустить фиаско, панегирик стратегии раздаётся всё громче, сливаясь в эпопею. На треугольнике миров Гранада-Мадрид-Валенсия обнажены клинки, натянуты стрелы, соединены векторы и пересечены судьбы. И свести все потоки к одному морю неподвластно Георгу. Все радовались, а ему было грустно, даже на отдыхе грёзы. Растерянность сменилась грустью, захотелось расслабиться, полюбить. Не хотелось быть как все – да он и не был таким – везде выделялся из толпы. Тревожила мысль, что русские интересы уплывают из его посольских рук. Договариваться надо было раньше, где Мата Хари? Где Медея? Он искал красавицу и не мог найти, сознание растворилось, приятно и облегчённо белый свет сплошь застил мегацивилизацию, фиаско ойкумены, панегирик оборван?
Медея была с Яромиром. Оправдываясь перед тем, кого она любила, шатенка, фея, безумно влюбляющая в себя, поясняла, держа на цепи расписного чернокожего:
- Вот купила забавного негра, он оказался каннибал. Ты удивлён Патрик? Как ты думаешь, он меня не съест?
Тамплиер недоверчиво смотрел на диковато выглядевшего, здоровенного негра. Поджарив нежно-розовое мясо от бедра и грудинку засвежёванного трупика, негр с аппетитом приложился к мясу, позвякивая цепью:
- Человечинка! С пряным соусом сегодня идёт на ура!
Европа знакома с явлением каннибализма, который являлся неизбежным спутником голода, периодически охватывавшего континент. Средневековый летописец-монах приводит свидетельство европейского каннибализма, вызванного голодом 1032 - 1934 г.г.: "Голод принялся за свое опустошительное дело, и можно было опасаться, что исчезнет почти весь человеческий род. Атмосферные условия стали настолько неблагоприятны, что нельзя было выбрать подходящего дня для сева, но главным образом по причине наводнений не было никакой возможности убрать хлеб. Продолжительные дожди пропитали всю землю влагой до такой степени, что в течение трех лет нельзя было провести борозду, могущую принять семя. А во время жатвы дикие травы и губительные плевелы
