Корсунь-шаг первый

попал в неловкое положение и  произнес: «Марина, позволь представить тебе воеводу Жробейна, моего старого друга. И человека, искренне верующего, и решившего на днях принять Святое крещение именно здесь, в нашем городе. Поэтому ты, будешь его наставником в изучении святого писания и отвечать перед богом и людьми за нового христианина. А это большая ответственность». Девушка внимательно слушала то, что ей говорил священник. В конце его речи она согласно кивнула и произнесла: «Да отец, Анастас, я все понимаю. Это большая ответственность. И я буду стараться, что бы из Вашего друга вышел хороший христианин». Во время этого диалога Волк с удивлением смотрел на девушку и священника. «Ну время уже позднее, а завтра у меня утренняя служба»,- сказал Анастас «И если мы обо всем договорились, тогда позвольте мне отправиться домой. День был трудный и мне не мешало бы выспаться»,- с этими словами он поднялся со своего места и двинулся по направлению к воротам. «Я провожу тебя до дома, время позднее, а в городе может быть еще не спокойно»,-ответил ему Жробейн и поспешил вслед за ним. Выйдя за ворота и плотно прикрыв их, друзья начали оживленный разговор между собой. «И как же это все понимать, а батюшка»,- спросил Анастаса Жробейн.
« Как, как, так и понимай. Креститься в городе мне обещал? Правильно, обещал. Так вот и выполняй свое обещание воевода. А крещение обряд не простой. К нему готовиться нужно. Вот и три дела сразу богоугодных и совершим. Тебя, в лоно церкви христовой, язычника и варвара примем. Обещание твое не сдержать тебе не позволим. Да и несчастную девушку делом на все это время займем. Или ты, «Волчьи лапы» против? Тогда я вернусь и скажу Марине, что ты отказался от своих слов и решил остаться закостенелым язычником, а  ее заберу с собой. Бог с ней, с молвой то людской. Одну ночь и у меня переночевать сможем. А завтра с утра  приют ей у прихожан моих как-нибудь найдем »,-ответил ему священник, и хитро посмотрел на Волка.  Жробейн потупив глаза в землю произнес: « Ну, хорошо, твоя взяла батюшка. Раз обещал, то от своих слов не откажусь. Загнал в угол старого друга. Радуйся теперь тому». «А с вами варягами по- другому нельзя. Вроде голова уже по плечи в храме господнем, а зад все равно на улице торчит и ни туда и не сюда. Вот и нужен иногда пинок,   для верности. А решение друг мой ты принял правильное. Даже не сомневайся. И главное сейчас – никуда от него не отступать. Ну а уж об этом я  позабочусь, будь уверен. А теперь иди в дом. Да не молчи как истукан. Поговори с ней. Дали  шанс, так используй его по полной. Это тебе не мечом махать и под стенами крепостными лазать. К женщине подход нужен, дуралей. А на счет меня не беспокойся, оружием я владею не хуже тебя, а то и лучше быть может»,- сказав это, он приподнял край рясы, из под которой торчал притороченный к поясу священника славянский меч. Варяг хотел что-то возразить ему на это, но потом передумал и, обняв на прощанье Анастаса, двинулся обратно к дому. Священник глядя в след своему другу наблюдал, как тот, постояв некоторое время у ворот в глубокой задумчивости, распахнул их и решительно шагнул во двор. И по его виду Анастасу стало понятно, что именно сейчас Волк сделал  свой первый шаг в  новую жизнь.

                                                           Глава XIV
                                                     Морской  Волк  
      Морские волны бились о борт византийского  дормона. Солнце клонилось к закату. Парус судна трепетал под легким  дуновением теплого августовского ветра. Внизу на деревянной палубе корабля суетилась команда. Жробейн, стоя на верху неподалеку от руля, за которым в тот момент находился уже пожилой видавший виды варяг Рогнар, наблюдал, как ромейское судно рассекает  морские волны впереди себя. Экипаж, состоящий исключительно из скандинавских поморов вел тяжелый греческий корабль, захваченный русскими в порту Херсонеса прямиком в столицу ромеев – Царьград. Небо было безоблачно,  наступил момент, когда ночная тьма стала постепенно опускаться на морскую гладь. И первые звезды еле заметно проявили свой свет. Рогнар поднял голову к небу и, обратившись к Жробейну, сказал: «Если погода и ветер не переменятся, то к утру будем у цели».  Волк кивнул ему в ответ и отправился в единственное на корабле жилое помещение, расположенное на верхней палубе  ближе к корме. Открыв деревянную дверь, он вошел внутрь каюты, представлявшей собой небольшую комнату с  окном, выходившим на корму. В центре ее за небольшим столом, приводила в порядок свои длинные густые черные волосы дочь последнего стратига Херсонеса Марина, наблюдая за своим отражением в небольшое овальное зеркало, которое она держала в  левой руке, а правая ее рука была занята широким серебряным гребнем. При появлении варяга, девушка заметно смутилась, закрепила прическу серебряным ободом и, повернувшись к Жробейну, приветливо улыбнулась. Он подошел к ней, приобнял и поцеловал в белоснежную шею.
На щеках девушки вспыхнул румянец. Она нарочито оттолкнула варяга от себя и произнесла: «Ну, мы же договорились Михаил, что до нашего венчания ты не будешь меня искушать. Я очень тебя люблю, дорогой, но мы вместе дали этот обет перед иконой Божией Матери и нарушать его просто не имеем права».  Варяг тяжело вздохнул и, отойдя от девушки в противоположный конец стола, присел на грубо сколоченный массивный деревянный стул. Волк никак не мог привыкнуть к своему новому имени, которое было дано ему при крещении, состоявшемся в центральном соборе Херсонеса через три дня после взятия города. Так называла его только Марина и его друг священник Анастас, который и проводил сам обряд в присутствии Марины и воеводы Даниила, которые будучи христианами и стали его крестными. Любовь, так внезапно вспыхнувшая между ним и дочкой стратига, с каждым днем становилась все сильнее. Марина понимала все, что творилось у Жробейна на душе сразу и без слов. За эти несколько летних дней и коротких ночей, когда судьба их свела в одном доме,  души двух одиноких людей переплелись настолько, что иногда ему казалось, что они знают друг друга очень давно и не могут себе представить другой жизни. И вот сейчас он вместе с любимой направляется на отвоеванном у ромеев корабле в Царьград, столицу Византийской империи. Там он по заданию Киевского князя должен встретиться с Базивлевсом Василием и передать ему свиток с посланием, скрепленный княжеской печатью. В текст свитка Владимир посвятил только своего посланника – самого Жробейна, который и составил само послание. В нем в жесткой форме князь требовал Базивлевса Василия выполнить свое обещание – отправить к нему  сестру императоров  Анну для проведения брачного обряда в Корсунь. В случае не выполнения Базивлевсом своего слова, князь угрожал лично прибыть под стены Царьграда и взять его приступом. А если вопрос о бракосочетании порфирогениты Анны и Киевского князя будет решен полюбовно, в качестве «вено»- выкупа за невесту Владимир оставляет Василию Корсунь без разорения. И обещает более не нарушать границ его империи.
С этим посланием Жробейн и был отправлен в Царьград. Марина же, так привязавшись к своему крестнику, что ни под каким видом не соглашалась оставаться в доме и городе одна без него. На нее не могли повлиять ни уговоры Анастаса, и его рассказы об опасности морских путешествий, ни доводы самого Волка о том, что предприятие опасное, так как реакцию императора на послание князя предсказать невозможно. Марина упрямо стояла на своем, объясняя это тем, что готова в любом случае разделить участь любимого ею человека. Последней каплей в ее пользу было то обстоятельство, что девушка – единственная, кто  в лицо знал принцессу Анну, и могла при необходимости разоблачить попытку обмана хитрых императоров, если они вместо своей сестры подсунут послам другую похожую на порфирогиниту невесту. Это и перевесило чашу весов при принятии Жробейном решения, брать или не брать с собой любимую в это опасное путешествие в Царьград. И вот уже скоро они прибудут к месту на значения. Волк внимательно посмотрел на Марину и произнес: «Наш кормчий сказал, что если погода не изменится, к утру будем уже в Константинополе». «Вот и хорошо, тогда можно считать, что уже завтра я смогу погулять по городу, сделать все необходимые в обратную дорогу покупки и навестить родных. Ведь правда милый, ты же не будешь против? » - ответила ему девушка. Жробейн отрицательно кивнул головой и сказал:  «Марина, в город я тебя не выпущу до тех пор, пока вопрос об отправке Анны в Херсонес не будет решен окончательно. А там уже будет видно». Видя надутые от обиды алые губки девушки, добавил: «Ты же сама все прекрасно понимаешь. Тайная служба императоров не дремлет. Как только мы войдем в порт Царьграда и они поймут, кто мы такие, за нами и кораблем будут постоянно наблюдать. И как только ты сойдешь на берег, тут же будешь схвачена. И вряд ли твои объяснения кто-то будет слушать. Подвергать себя такой опасности по пустякам, я тебе позволить не могу». Марина внимательно слушала речь любимого, по ее окончании согласно кивнула и произнесла: «Извини, сразу как-то об этом и не подумала. Просто была в Константинополе уже давно, года два назад. И вспомнила, как весело было проводить время, гуляя по улицам столицы. Какие там красивые храмы. Один собор святой Софии чего только стоит. Ты обязательно должен его увидеть». Уладив таким образом небольшую размолвку с любимой, Жробейн продолжил: « И еще. Как только корабль войдет в порт, ты ни в коем случае не должна показываться на палубе. По крайней мере, днем. Мне, по всей видимости, придется сойти на берег, чтобы передать послание князя императору и получить его ответ. Корабль постоянно под охраной. И если ты прислушаешься к моим просьбам, то с тобой все будет хорошо.» «А с тобой?»- спросила его Марина, подняв на Волка свои большие голубые глаза, полные беспокойства. « Случиться может конечно все что угодно, но мы же знаем, что бог этого не допустит, и уверенности в этом мне добавляет шесть тысяч русичей, половина из которых находятся рядом  со стенами города. Я думаю, что император Василий это тоже хорошо понимает. По- этому вряд ли он решится на прямые провокации по отношению к княжескому послу. Но для надежности, и вторая половина наших  подтянется к завтрашнему дню к Константинополю. В город им с оружием входить запрещено по условиям договора. Но кто сейчас их соблюдает?  Греки первые нарушили свое слово. И потому, как только мы войдем в порт, с суши нам всегда при необходимости помощь окажут. Такая серьезная заваруха, да и еще в самой столице – сердце империи, Василию и Константину сейчас, сразу после подавления недавних мятежей, ой как наверно не нужна».
Выслушав все доводы Жробейна, Марина отложив зеркало и гребень в сторону, и поднявшись со своего места произнесла: «Дорогой, раз так, то давай хоть сейчас, пока еще мы не прибыли на место, пойдем подышим свежим морским воздухом. Мне так нравиться море ночью.»
Влюбленные вышли на верхнюю палубу дормона и, обогнув каюту, устроились на корме присев на сложенные там же в аккуратные бухты пеньковые канаты. Волк обнял девушку, закрывая ее собой от легкого морского бриза, Марина склонила голову к нему