Корсунь-шаг первый

учили, и раны как залечивать и хворь из людей травами выводить. Учителя были хорошие. Дальняя родственница, моя еще когда во дворце жила, многое мне про все это рассказать и показать успела. Звали ее Софьей. А потом в один миг исчезла куда-то, и больше ее так никто и не видел, а жаль очень ведающая во всех этих делах она была». «Тесен мир вокруг нас. А не та ли это тетушка Софья-знахарка армянская, царского роду, которая и меня выходила»,- подумал про себя варяг. « Так вот теперь о главном. Смотрела я на князя все эти дни. Неестественная его слепота какая-то. То ли рана у него была, то ли просто головой ушибся, и вспомнила я про учительницу свою - Софью. Говорила она мне когда–то и о таком, что при сильном ударе в голову, кровь у человека во внутрь пойти может, зрение теряется при этом и слух может пропасть, и сдается мне, что у Владимира очень похожий на это недуг, а лечится он травами и кореньями, которые мы с тобой сейчас собирали. А  что ты мне на это скажешь?»- закончила свою речь вопросом принцесса. В ответ на это, Жробейн рассказал Анне все с самого начала. И про свое ранение и чудесное выздоровление в лесном домике у тетушки Софьи, и про ошибку Даниила, не признавшего князя в темноте , и про взятие Корсуни и про стычку во дворе дома стратига и  наконец о проклятиях его жены в сторону князя,  и ее смерти на глазах у дочери. Этот рассказ занял все их время на обратном пути в город. Принцесса внимательно слушала варяга. Иногда прерывала, задавая вопросы. И уже когда они подъезжали к собору, Жробейн сам задал ей свой вопрос: «Лечение и травы это правильно и хорошо, но как же быть с чудесным выздоровлением князя после святого крещения, о котором она постоянно всем говорила?» Анна пристально посмотрела прямо ему в глаза  и ответила: «Бог наш всемогущий иногда творит чудеса и руками человеческими, наставляя нас тем самым на путь правильный, уча добру  состраданию и любви. И ты сам только подумай, разве мало чудесного в том, что с тобой  и князем приключилось за все это время, и о чем ты мне только что рассказал? Благодать божья во всем, помощь его человеку постоянно дается. И кажется то и нужно для этого совсем не много. Только сделай над собой усилие, только протяни руку, дотянись и возьми ее. А нет, не можем, не видим, или лень человеческая или глупость сделать это нам мешают.  Так и проходим сами мимо протянутой нам свыше руки помощи, а потом жалуемся. А потому ты наверно и сам понимаешь. Все что ты от меня  узнал, никто больше знать не должен, даже сам Владимир. Все ждут чуда, и в первую очередь он сам. За чудесное выздоровление его не переживай. Оно обязательно будет. Его не может не быть. И я в это верю свято. Ну а теперь пошла я лекарства князю готовить. Ими и лечить его буду, как знакомая наша с тобой Софья меня учила. А утром все увидим  своими глазами, надеюсь и князь наш то же»,- с этими словами Анна и варяг расстались.
   На утро следующего дня  свершился обряд крещения князя Киевского, но долгожданного исцеления от поразившей его слепоты так и не произошло. В центральном соборе суетился Анастас , готовясь к венчанию Владимира с принцессой Анной и Жробейна с Мариной, когда его пригласили в княжеские покои. Придя туда, он застал там Марину, Жробейна, Анну и самого Владимира. Посчитав, что все приглашенные в сборе, принцесса обратившись к ним сказала: «Я думаю, что есть один вопрос, который так и остался до сих пор меж нами всеми  не решенным. И я хочу, чтобы он разрешился здесь и сейчас, еще до нашего венчания, при всех, кто за это время стал нам с князем дорог и близок».  И после этих слов она подошла к Владимиру и, взяв его за руку, подвела к стоящей возле Жробейна Марине. Опустившись перед девушкой на колени, Владимир искренне попросил ее прощение за все то, что произошло в тот злополучный день  во дворе ее дома. Марина смотрела на князя своими большими удивленными голубыми глазами, полными слез. По ней было видно, что воспоминания о случившемся доставляют ей боль и страдания по сей день. Она несколько мгновений колебалась в своем решении, а затем все-таки произнесла: «Мертвых князь уже не вернуть, что сделано, то сделано исправить это невозможно.Но нам всем вместе нужно жить дальше. Господь призвал к себе моих родителей, но подарил мне любимого человека и этот человек - твой друг. За то, что  совершил ты и так уже наказан достаточно, но я молю каждый день бога о твоем исцелении. И потому князь Киевский я от всей души прощаю тебя и не держу на тебя зла»,- и с этими словами она обняла его и поцеловала в невидящие от слепоты глаза. Князь поднялся с колен и развернулся к окну, в которое светили яркие лучи полуденного летнего солнца, затем сам, без посторонней помощи прошел к своему ложу и так же сам сел на него, пристально смотря на солнечный свет. И все, кто был с ним в тот чудесный момент поняли, что князь Киевский Владимир - прозрел.


                                                  Глава XVIII
               Если кому-то очень хорошо, то обязательно где-то
                                  должно быть от этого плохо.
    Лето подходило к концу. К Тавриде незаметно подкрадывалась осень, обманчиво теплым и солнечным сентябрем. Пора было собираться в обратный путь. Русские готовились к отбытию домой в Киев. Чинились корабли в порту Херсонеса, простоявшие длительное время без дела. Путь до Киева не близкий. Часть его следовало пройти морем, а другую - минуя пороги по Днепру. Все это надо было успеть до наступления зимы, пока первые морозы не сковали льдом глади рек. Работа в порту кипела, вместе с ремонтом кораблей, на уже готовые суда грузились запасы продовольствия, воды, церковная утварь, книги, иконы и даже центральные храмовые ворота, впрочем, все то, о чем Анна договорилась с митрополитом. Вместе с русскими Херсонес, покидало и много другого люда. В основном это были ремесленники, мастеровые и зодчие. Привлеченные на Русь заманчивыми предложениями князя Владимира, которые были подтвержденны прямо там на месте, десятком золотых носим каждому, собирали свои нехитрые пожитки, и вмести с семьями грузились на корабли, покидая империю в поисках лучшей доли. Князь каждый день,  наблюдал за ходом работ и погрузкой в порту. Иногда он приходил туда сам, иногда его сопровождали воеводы. Анна в это время руководила сборами  в самом соборе, где Корсуньские монахи и Анастас  тщательно паковали готовящиеся к отправке на Русь церковные святыни, грузили их на подводы и под охраной воинов Владимира отправляли в порт. Там уже их встречал сам князь и размещал на кораблях. К исходу первой недели сборов, стало ясно, что Херсонес собирается покинуть вдвое больше людей, чем пришло вместе с ним из Киева. Для этой цели были использованы почти все греческие суда, находившиеся на тот момент в порту и пригодные для выхода в море, благо с их экипажами проблем не возникло. Истомившиеся за период осады и изрядно поиздержавшиеся греческие моряки, готовы были немедленно оправиться хоть куда, вместе с щедро оплачивающими их труды, русскими.  
      Зрение возвращалось к Владимиру постепенно. И уже к тому моменту, как первые русские корабли начали отбывать на Родину, князь смог читать. Памятуя о коварстве ромеев и гибели своего отца Святослава, первая тысяча русской дружины была загодя отправлена князем из Корсуни, с целью закрепиться у днепровских порогов, где ей и следовало дожидаться подхода остальных, чтобы не допустить там засады.
        Жробейн и Марина так же собирались в дальнюю дорогу, помогая укладывать необходимые, с точки зрения жены ей в далекой Руси  домашнюю утварь и вещи в доме стратига, варяг часто бывал в одной из его комнат, в которой располагалась библиотека патрикия. За то время, пока Марина до их венчания находилась постоянно рядом с Анной, он пристрастился к чтению и проводил там все свои  вечера, иногда засиживаясь за  книгами  и до глубокой ночи. Вот и сейчас, он, поудобней устроившись на широком топчане, и раскрыв очередную книгу, погрузился в чтение. За этим занятием его и застала Марина. «Так так, дорогой! -произнесла она , увидев читающего мужа,- пока мы там вместе со слугами собираем и укладываем вещи, ты прохлаждаешься в библиотеке». «А это еще что такое?» спросила она у него, протянув руку в направлении открытого окна кабинета выходившего во двор. Оторвавшись от своего занятия, Жробейн посмотрел в  сторону окна и увидел, что на нем сидит сизый голубь и внимательно рассматривает всех находящихся в комнате. Внезапно вспорхнув, со своего места и сделав круг по библиотеке, птица бесстрашно уселась на раскрытую ладонь его жены. Марина освобождая голубя от его ноши, сняла пристегнутый  к его лапке  свиток  и, подойдя к окну выпустила  на свободу. Сломав  печать, она прочитала послание. Лицо девушки вмиг стало озабоченным и серьезным. Подойдя к Михаилу и протягивая ему свиток, произнесла: «Письмо от императоров к отцу. Они приказывают ему тайно убить Анну, сразу после ее прибытия в Херсонес, чтобы не допустить ее венчание с варварским князем». «Слава богу в Корсуни исполнять их приказы уже не кому»,- ответил ей Жробейн и добавил: «Но это письмо нужно срочно показать князю.  Так что собирайся, слугам в доме мы уже не нужны, они прекрасно и сами знают что им делать. А вечером вернемся и проверим. Заодно начнем разбирать и готовить к переезду библиотеку».
  Прибыв на место, молодожены застали Владимира и Анну за обеденным столом в компании Анастаса.  Жробейн подал Владимиру свиток, тот, глянув на мелкий шрифт, передал его для чтения княгине. Анна прочла послание
вслух. За столом воцарилась мертвая тишина. Лицо князя исказил гнев. Ноздри его раздувались. И хватив кулаком по столу так, что стоявшие на нем приборы на мгновение поднялись в воздух и опустились обратно с сиротливым звоном, он крикнул: «Вот сволочи! Не додавил гадов в Царьграде, а зря. Все неймется Базивлевсам. Мало им еще смертей, уже и до сестры собственной добрались». Княгиня по выражению лица и интонациям мужа, прекрасно поняла о чем идет речь, но оставаясь на удивление спокойной, как будто происходящее за столом ее абсолютно не касалось, ласково взяла руку Владимира в свою и произнесла: «Не волнуйся дорогой, ты еще не совсем здоров и так переживать не стоит. То, что для тебя выглядит  как подлость, для императоров византийских обычное дело. Мой брак с тобой –это прямое нарушение законов империи , принятых еще моим дедом – Базивлевсом Константином, позор для всех моих родственников. А кроме того, ты же не знаешь, скольким, кроме тебя, именитым мужам я была обещана в жены. Только я слышала о трех, и каждый из них до сих пор ждет исполнения обещанного. И еще, не сбрасывай со счетов то, что женившись на мне, ты и наши потомки  стали иметь законное право занять престол Византийских императоров. Так, что при желании князь ты можешь стать – Базивлевсом уже сейчас, причем абсолютно законно. «Что-то не наблюдаю у себя такого желания»,- произнес ей в ответ Владимир. «Ну и слава богу, я думаю что нам и в Киеве твоем дел хватит», продолжила свою речь княгиня,-«Но Базивлевсы, то этого не знают, а если бы даже им об этом и сообщили все равно бы  не поверили . Так , что как ни крути со всех сторон, а везде я , как камень преткновения, не станет меня и проблем