Корсунь-шаг первый

иглами тропе конников. Сентябрьское солнце еще не спешило пробивать своими лучами кроны высокие кроны деревьев. Жробейн ехавший впереди, в поисках одному ему знакомых лесных троп, оглянулся на остальных. Следом за ним, держа впереди себя  на руках, закутанную в пуховые одеяла  Анну, двигался на своем коне Владимир. «Как она?»,- спросил он его. «Не знаю»,-ответил князь. «За всю дорогу ни разу не открывала глаз, пытался поить водой –бесполезно, она не может глотать. Но вроде дышит»,- с этими словами он наклонился к самому лицу своей жены, пытаясь уловить ее дыхание. Белоснежные пуховые одеяла, в которые была завернута Анна, за весь проделанный путь от самого Херсонеса,  приобрели грязно-серый оттенок,  на фоне которого белым пятном выделялось ее бескровно-бледное лицо. Процессию замыкала Марина, измученная долгой ночной дорогой,  не привычная ездить верхом.  Жробейн развернул коня и, подъехав к князю по- ближе ,спросил: «Давай , может быть я ее повезу дальше. Она и так всю ночь у тебя на руках. Ты же устал. Не дай бог уронишь, если руки онемеют и перестанут слушаться. Да и коню твоему – отдых нужен, то же всю ночь вас двоих везет».  «Ты лучше за дорогой нашей смотри, а то  едем, едем, а цели нашей еще и не видно даже. И не приставай ко мне с этим больше. Никому ее не отдам, даже тебе. Пока она со мной, на моих руках, она будет жить. Сам не могу этому поверить, всю дорогу  как будто с ней говорю, а она мне отвечает. И все это молча, не произнеся даже ни одного слова. А потому давай, езжай вперед, с каждым часом жизнь из нее уходит все больше и больше, голос ее в голове моей тише и тише, трудно ей со всем этим бороться, силы уже на исходе.  Не поспеем к утру,   совсем худо будет»,-ответил ему князь. Жробейн кивнул головой и  направил коня в лес по тропе настолько быстро, насколько это было возможно. Марина слышавшая их разговор, и так ничего и не поняв из него, первый раз за все это время пожалела о том, что не успела выучить родной язык своего мужа, но переспрашивать его на греческом, через спину князя не стала, понимая, что мужчинам сейчас не до нее.  И терзаемая женским любопытством, в молчании направила свою лошадь в след за ними по лесной тропе.
  Вскоре тропа вывела их на небольшую поляну к знакомому уже Жробейну озерцу с родником. Спрыгнув с коня и вздохнув с облегчением, от того что все таки прибыл на место и не заблудился в лесу, Волк бросил поводья, позволив усталому животному утолить жажду и жестом указал своим спутникам ожидать его на месте. Сам же он пошел знакомой дорогой к тому месту, где должна была находиться поляна с домом знахарки. Дом с забором из ивовых прутьев оказался на месте, но вот беда, войдя в него, хозяйки он там не обнаружил. Выйдя на двор, варяг заглянул в курятник, там ее то же не было, на заднем дворе дома –никого. Жробейн в растерянности подошел к калитке и остановился в раздумье, когда увидел идущую к дому Софью и  едущих  верхом следом  за ней, Владимира и свою жену.  Варяг  вышел им на встречу, подхватил Анну у Владимира, давая князю сойти со своего коня и размять затекшие  руки. Затем вернул ему его бесценную ношу  и пока они вместе с Софьей шли в дом, снял с седла уставшую жену  и в месте с ней проследовал за ними. К тому моменту, как супруги переступили порог дома, Владимир уже уложил Анну на знакомую Волку кровать, а ведунья, склонившись над ней,  начала свой осмотр. Приподняв веки княгини, она по очереди осмотрела ее зрачки, потом приложив ухо к ее груди, долго  вслушивалась, пытаясь услышать сердцебиение. Затем обернувшись к присутствующим произнесла : «Шли бы вы пока все на воздух, а то много слишком вас здесь, мешаете»,-и махнула рукой в сторону входной двери. Покинув помещение, друзья расположились в ожидании ее приговора с наружи. В утреннем свете, Марина смогла лучше рассмотреть сидящего напротив нее князя. Владимир сидел на лавке у входа, погруженный в свои, одному ему ведомые мысли, скрестив на груди  уставшие руки. Очнувшись от них, как от дурного сна, князь снял со своей головы шлем, и поставил его рядом с собой, и, откинув густые волосы, потер рукой затекший от шлема лоб. Марина пихнула сидящего рядом мужа в бок и когда он обернулся к ней указала глазами в сторону сидящего напротив них Владимира. И только сейчас глядя на своего друга без шлема, первый раз за все то время как они выехали из Корсуни , он увидел, что его волосы и борода почти полностью стали седыми. Через несколько минут  из избы показалась тетушка Софья и жестом пригласила всех зайти в обратно в дом. Усадив гостей за стол, и присев  с ними рядом Софья сказала: «Значит так, дети мои, дело плохо, яд уже у нее в крови и творит свое черное дело, медленно убивая принцессу». Услышав это, Владимир схватился в отчаяньи за голову. «Но не так плохо как могло быть. Тот кто это сделал, к нашему счастью, ничего не смыслил в ядах. То что он применил, при правильном употреблении, должно было убить Анну мгновенно. А вышло все совсем не так, как кто-то рассчитывал. Так что сейчас нам кажется, что она спит, но не сон это вовсе. Она на грани между жизнью и смертью. Ни жива и не мертва».   «Так, что же делать с этим тетушка Софья,- спросил знахарку Волк,- и как долго она может так спать?» «В этой поре человек может оставаться как угодно долго, но есть одно , пока у тела его хватит сил быть без еды и питья. А это самое большее два, ну от силы три дня». Услышав эти слова, Владимир с молчаливым вопросом посмотрел на Софью. «Скажу тебе князь прямо,  и без утайки. Есть одно средство. Сейчас про него забыли уже, а раньше этим пользовались часто. Кровь ей надо обновить и тем самым яд из нее выйдет, и питание телу ее давать будет».
«Возьми хоть всю мою кровь, до последней капли»,- молвил знахарке князь.
«Эх, если бы все было так просто,- отвечала она ему,-у каждого человека кровь особенная, и другая ему не подойдет, а если ее перелить все-таки, погибнет он от этого сразу. А потому  кровь для этого берется только у близких родственников больного. А самая близкая родственница Анны здесь только я одна. А потому и кровь ей мою давать надо. Но делать это надо аккуратно и понемногу, каждый день. Насколько это затянется, сказать не могу. Могут пройти месяцы, иногда это длится годами, и только при условии, что кровь моя подойдет. Но это мы увидим с вами быстро.»  «Другого выхода, если я правильно тебя понял, у нас нет»,- переспросил Софью князь. «Думаю, что нет, по крайней мере я о нем не знаю ничего»,- ответила она ему. «Ну тогда, это надо делать, ждать когда она умрет я не хочу»,- произнес князь. И добавил: «Говори что для этого нужно, каждый из нас отдаст последнее»,- и посмотрел на Марину и Михаила, слушавших внимательно их беседу все это время. Они согласно  кивнул, ему в ответ.  
«От вас всех требуется только две вещи. Делать то что я скажу, одной мне к сожалению не справиться, и молиться о скорейшем выздоровлении Анны»,-ответила ему ведунья и встав со скамьи, достала с полок кожаный переплет, внутри которого в разного размера кармашках были сложены иглы, трубки из жил, какого-то животного и другие неизвестные князю и его друзьям приспособления. «Вот все то, что нам должно в этом деле пригодиться»,-сказала она вешая небольшой котелок с водой над очагом. Все это нужно будет прокипятить. Из  вас всех мне нужна будет только Марина. Мужики в этом деле-люди бесполезные»,- сказала знахарка, вытаскивая и раскладывая на стол необходимые ей инструменты и затем по очереди отправляла их в кипящую на огне воду. Волк взял одну из игл в руки и внимательно стал рассматривать. «Серебро, искусная работа, такая тонкая, а внутри полая, сразу видно дело рук старых мастеров, сейчас так вряд ли кто-то сделать сумеет»,-подумал он про себя опуская иглу в котел. «Ну вот и все, инструмент скоро будет готов, Марина останется со мной, а ты князь целуй жену и с другом своим давайте на двор. Займитесь лучше дровами, их нам много вскоре понадобиться, холода наступают.  И про лошадей не забудьте. Оно за делом и время пройдет не заметнее, да и мысли всякие в голову меньше лезут. Когда все будет готово, мы вас позовем»,- сказала ведунья ,обращаясь к сидевшим за столом мужчинам. Князь подошел к жене, наклонился, поцеловал ее в губы, что-то тихо прошептал ей  и вместе с Волком вышел из дома во двор, плотно притворив за собой дверь. Где-то через час, на пороге дома показалась Марина. Ее улыбающееся лицо светилось от счастья. И даже без всяких слов, глядя на нее было понятно, что у них  появилась надежда, такая же как и связывающая их воедино судьба –одна на  всех.
     Уже прошло больше месяца, как Софья отдавала свою кровь Анне капля за каплей, выводя из нее яд и питая ее, пока та находилась между жизнью и смертью в небытие. Состояние здоровья ведуньи ухудшалось,  силы покидали ее. И однажды собрав всех за столом, она сказала: «Еще неделя и я не смогу больше давать Анне свою кровь, потому, как сама слабею с каждым днем. Ее кровь мы очистили, яд должен был к этому времени  выйти, но когда ее душа вернется в уже здоровое тело только богу одному ведомо. Тут я уже ничем ей помочь не могу. Нужно кому-то из вас ехать в Сурожь. Там рядом с городом в пещерах праведник - старец живет отшельником, слухи о чудесах его по всей  Тавриде давно ходят. Может быть он и вернет нашу Анну к жизни. Это все что я могу сказать вам». Тогда князь поднявшись со своего места, произнес: «Буду собираться в дорогу.» На что Волк, глянув на Владимира, ответил ему: «Сядь ,княже, угомонись. Мест ты здешних и пути до Сурожи не знаешь, неделю только блукать по лесу  рядом с домом будешь, а вдвоем идти нам нельзя, кто-то один должен остаться здесь. Поэтому в Сурожь отправлюсь я, а со старцем праведным думаю,  договоримся.  И уже вскоре, после этого разговора одинокий всадник мчался по заснеженной степи, а за  спиной  у него летел параллельно земле подхваченный потоком встречного ветра, притороченный к острой макушке  его шлема волчий хвост.
    Бывают моменты, когда время течет слишком быстро, гораздо быстрее, чем хотелось бы. Так и тогда, дни пролетали один за другим, а Волк все никак не возвращался. Софья уже с трудом поднималась со своего ложа. Все заботы по дому легли на Марину, ведунья еле могла доходить до стола, что бы поесть. Силы покидали ее. И в один из мартовских вечеров, сидя за ужином она сказала: «Завтра я не смогу дать Анне свою кровь, и потому времени у нас – три дня от силы. Мы сделали все что могли. Ни тебе князь, ни твоим друзьям себя упрекнуть не в чем». Князь и Марина слушали ее молча. А когда наступило время отходить ко сну, с улицы до них донеслось  протяжное конское ржание. Владимир выскочил из дома во двор и увидел там у калитки своего друга, помогающего сойти с коня низенькому босому человеку , одетому в грубую коричневую хламиду, подпоясанную веревкой. Из-под низко надвинутого на самый лоб его, капюшона торчала всклокоченная седая борода. Сойдя с коня старец, а это был он, прошел по мокрому весеннему снегу до самого дома и молча миновав князя, как будто не видя его, в задумчивости остановился у открытой двери, ища обо что вытереть мокрые от снега ступни босых ног, что бы не наследить в помещении. Быстро сообразив, что к чему, Марина расстелила перед ним чистое льняное полотенце. После чего только он