Корсунь-шаг первый

этих не станет. А там кто будет разбираться, как умерла, и где. Пройдет время и уже никто и не вспомнит о принцессе Анне».  «Но это же подло и мерзко»,-сказал Жробейн. В ответ княгиня печально улыбнулась и ответила ему: «Для тебя воин так, для них по - другому и поверь, политика во все времена была очень «грязным делом», в котором главное - добиться желаемого, а для этого любые средства подходят. Я была бы очень рада, если на Руси у вас все не так, но это покажет время».  С этими словами она встала из-за стола и направилась в собор. Князь Владимир посмотрел в сторону Волка и произнес : «Глаз с нее не спускай, охрану усиль, чтобы ни одна мышь  прошмыгнуть не заметно не смогла. Если с ней что случиться ни тебе и ни себе этого в жизни не прощу». Жробейн,, кивнув князю в ответ, отправился в след за Анной. Вскоре он догнал княгиню. Некоторое время они шли рядом молча. Затем она внезапно резко остановилась и, обратившись к варягу, произнесла: «Тебя, что охранником ко мне князь приставил?» «Ну вроде бы так»,- ответил ей, смутившись от внезапно заданного вопроса Волк.
Да поймите вы, что для того чтобы напасть на меня среди белого дня в открытую, здесь в Херсонесе, надо быть либо полным идиотом, либо отважным героем. А последних при дворе моих братьев, я уже давно не встречала. Да и сил у них таких сейчас в городе нет. Те, кто остался, по щелям забившись сидят и ждут нашего отплытия в Киев. А вот подлость какую-нибудь сотворить изподтишка , это да ,на это всегда кто-нибудь  сыщется. Но предугадать этого нельзя, просто не возможно. Тут только на волю божию полагаться придется. « И голубя с посланием мы перехватили»,- поддакнул ей Жробейн. «Почтового голубя одного, не отправляют никогда. Всегда двух или трех, в зависимости от важности сообщения. И вообще воин, вы с князем не понимаете одного. Для всей империи я уже мертва. И скорее всего слухи о моей кончине  распущены по  столице и крупным городам, а во всех соборах Константинополя идут службы об упокоении души принцессы Анны. Меня для всей империи и за ее пределами просто уже не существует. И если бы не муж мой, его друзья и вся ваша дружина, мы бы сейчас с тобой тут не разговаривали. Но поберечься конечно нужно, в этом князь прав»,-закончила свою речь княгиня. «А потому, раз решили охранять охраняй, только сборов наших и дел никто не отменял»,- добавила она к сказанному и так же внезапно как и остановилась до этого, двинулась в сторону своей цели, сопровождаемая обдумывающим на ходу ее слова варягом.


                                                        Глава IXX
            Где  не так страшна битва лицом к лицу, как удар в спину из-за угла.

          Сентябрь подходил к концу так же, как и сборы князя Киевского к отплытию из Корсуни. В городе при нем оставалась только тысяча из  его дружины вместе с воеводой Даниилом. Последние работы по ремонту и погрузке всего необходимого на корабли были закончены еще накануне. И в этот теплый осенний день князь решил дать отдых себе и дружине перед предстоящим походом. Да и заодно, по совету своей жены, собрать на прощальную трапезу всех тех, кто оказывал им бескорыстную помощь все это время. К столу были приглашены многие, в том числе городское духовенство во главе с митрополитом. По этому случаю недалеко от собора на площади был раскинут открытый шатер, а в его тени, составлены столы и лавки и уже с самого утра  там суетились повара и прислуга, накрывая  и готовя их к приему гостей. А  к полудню, все приглашенные к княжеской трапезе стали собираться  на площади, где в ожидании остальных  и самого князя, между ними текла неторопливая беседа о  городских делах, сборе урожая ,предстоящем уже завтра отбытии русских в Киев и еще много о чем другом. Гостей было поручено встречать Жробейну и Анастасу, воевода Даниил со своими людьми, обеспечивал охрану собравшихся. Марина занималась организацией праздничного стола и размещением за ним гостей.
   Вскоре, к ним вышел и сам князь Владимир вместе с княгиней Анной и пригласил всех за стол. Жробейн, сидя по правую руку от Владимира чувствовал себя   скованно и не уютно, ловя себя на мысли, что не нравятся ему почему-то такие мероприятия. А вот почему? Все это время его не покидало смутное чувство тревоги, как будто что-то плохое должно было вот-вот произойти. Оно усилилось еще больше после разговора с сидевшим рядом Анастасом, из которого следовало, что батюшка узнал среди слуг знакомого по своей прежней жизни в городе человека, но вспомнить, где он его видел и при каких обстоятельствах,так и не смог. Что восхищало Жробейна на этом пиру, так это работа слуг. Еда и напитки, как по мановению волшебной палочки возникали перед гостями, а приносящих и убирающих на стол и со стола, так никто и не успевал заметить. «Вот умельцы, и как это у них так все складно  получается,- думал про себя Волк,- даже у князя в Киеве, такого не видел». За время званного пира, звучало много хвалебных и благодарственных речей в сторону князя и его дружины , и вот уже когда солнце стало клониться к закату и гости уже явно собирались расходиться, князь Владимир, поднявшись со своего места поблагодарил всех присутствующих за их помощь и теплые слова, и предложил всем на последок выпить за его жену, княгиню Анну, ставшую для него не только любимой женщиной и законной женой, но и бесценным помощником во всех делах и начинаниях. Гости встали и стоя в знак уважения к княгине, осушили по такому случаю свои чаши с вином, отхлебнула немного из своего кубка и сама Анна и тут же вскрикнув, как от сильной боли, рухнула наземь, рядом с растерявшимся , не успевшим подхватить ее на руки Владимиром. Жробейн привстав от неожиданности со своего места, краем глаза увидел метнувшуюся прочь от шатра серую тень. Доли секунды хватило варягу, что бы перескочить через стоявшую на его пути лавку и метнуться за ней в погоню. В след за другом  кинулся и сидевший рядом с ним Анастас. Жробейн настиг беглеца уже на краю площади и сбив его с ног не давал подняться до того момента, когда к ним подбежал запыхавшийся от бега в неудобной одежде священник. Посмотрев в лицо лежащему в уличной пыли греку, он произнес: «Весь день сидел вспоминал, где я мог видеть это лицо? А теперь понятно. Жробейн, перед нами начальник тайной стражи Херсонеса, правая рука покойного стратига во всех его темных делах. Изувер редкостный. Скольких людей жизни лишил, в крепостных застенках. Сам лично их пытал. Меня изловить со своими прихвостнями пытался, да народ отбил с божьей помощью. А то б умучил бы паразит, еще до вашего прихода», сказав это батюшка, приподнял рясу и, вытащив находившийся под ней меч, двинулся к беглецу. «Погоди Анастас,- остановил друга Жробейн,-мы еще не услышали от него самого главного о том, что произошло сейчас за столом». «А ну говори  все как есть и быстро!»,-обратился к пойманному  греку Анастас угрожающе вращая при этом мечом почти перед самым его носом. Начальник тайной стражи, поднявшись с мостовой на колени и стуча зубами от страха, начал рассказывать друзьям о полученном с голубем послании Базивлевсов, о том , что он сам ни в чем не виноват, а только выполнил приказ, просил пощады и милости. Все это время варяг слушал его  невнимательно и отрешенно, как будто думал о чем-то своем, гораздо более важном, занимавшем в тот момент все его мысли, чем это повествование ромейского  душегуба. В конце которого, он задумчиво произнес: «А права была княгиня, голубь не один был». И добавил, обращаясь к стоящему перед ним на коленях греку: «А ты не скули тут понапрасну, нас с  батюшкой тебе не разжалобить. Каждый сам в ответе за свою душу». И в этот момент из-за его спины взметнулись как молнии два дамасских клинка и перекрестным ударом снесли голову убийце. «Конечно если она у тебя есть, как ты думаешь, а Анастас?»-закончил свою фразу Волк,  ловким движением пряча клинки обратно в невидимые для постороннего глаза ножны у себя за спиной. «Про душу ничего не скажу, упокой его господи, а что совесть и честь им уже потеряна давно, так это точно»,-ответил ему священник, так же пряча свой меч в ножны и поправляя задравшуюся рясу. Друзья поспешили обратно к столу, но не застав там уже никого, направились прямиком в княжеские покои. Анну уже перенесли туда и уложили на кровать. Князь сидел рядом с ней, опустив голову, и держал ее за безжизненно свесившуюся с кровати  руку. Рядом с Владимиром стояла Марина и митрополит. Жробейн, подошел к ним поближе и то же встал рядом. Князь подняв голову и посмотрев на друга, горестным взором произнес: «Ей плохо, мне, кажется, что она умирает, и все время зовет кого-то по имени, только я не могу понять кого». Жробейн наклонился к Анне в тот момент, когда она приподняла тяжелеющие веки и, увидев его рядом с собой, еле слышно прошептала: « К Софье….». «Нет она не умрет»,-ответил князю Волк и отведя его в сторону сказал : «Человека имя которого она произносит я знаю это – та самая знахарка которая меня выходила после ранения, да я тебе, если помнишь князь об этом уже рассказывал. Но это еще не все. Софья – оказалась родственницей Анны, сама из дворца ушла в свое время, терпеть не стала местных порядков, да с тех пор и поселилась одна в лесу. И еще князь, Анна еще вчера говорила мне, что голубя одного не посылают никогда. Всегда их два или даже три для верности отправляют, в зависимости от важности сообщения. А сдается мне, что сообщение это-важное.  Потому княгиню в городе оставлять нельзя, местным лекарям доверять тоже, так как не известно в чьи руки попал третий голубь».  Князь на минуту задумался и произнес : «Да ты прав, старый друг, отсюда нужно уходить. И чем быстрей, тем лучше. Базивлевсы- братья ее, не успокоятся, пока сестру свою в гроб окончательно не загонят, а ребята они видать настырные. А ты пока, разыщи Данниила и передай пусть уходит завтра сам, без меня ,со всей дружиной, но не в Киев, а в Корчь и ждут  нас там столько,  сколько будет нужно. И еще передай, пусть уже будучи на месте, с Анастасом отправит сообщение к войску и в сам Киев, что князь задерживается   из-за холодов и будет позже. Так  недругов своих с толку собъем. А нам с Анной, да и тебе с Мариной, лучше на это время исчезнуть. Биться с врагами глядя им в глаза я готов всегда, а тут все по подлому из-за угла происходит. Носит же земля таких…» «Там у Софьи нас уж точно никто не найдет, только есть одна беда. Дороги к ней нет одни тропы по лесу, повозка по ним не пройдет, как Анну, то повезем?»,- спросил князя варяг. Принявший уже для себя окончательное решение Владимир, сурово посмотрел на своего друга и прокричал ему в ответ: «Как, как! На руках повезу. Замотаем в одеяла, и так сколько нужно на руках, сам везти и буду. А сейчас иди не медли, собирайся с женой в путь. Каждая минута дорога.»
             Уже через четверть часа трое конных выезжали за ворота Корсуни. В руках одного из них в вечерних сумерках белел большой белый сверток, на поводу у другого, шел конь под седлом, но без седока.

                                                           Глава XX
        Из которой   становиться ясно, что убить человека гораздо быстрее и  
                                     проще, чем  сделать его здоровым.

       Предрассветный  хвойный лес окутывал сумраком , прохладой и запахом хвои, пробирающихся по усыпанной сосновыми