Корсунь-шаг первый

«Постой воин, не все свое еще забрал»,- сказала хозяйка и протянула ему туго набитый кожаный кошель. «Твой, не бось»,- смотря хитрыми глазами на варяга сказала знахарка. Затем взяв его за руку, повела на двор дома. Вместе они обошли дом и оказались на выгороженном бревнами участке лесной поляны, где мирно пасся конь Жробейна, уже оседланный и готовый следовать под своим хозяином. Видя замешательство варяга, знахарка с доброй улыбкой вытащила из-за спины сверток. «А вот и мой подарок тебе варяг»,- и  с этими словами передала сверток воину. Жробейн развернул холст,и в его руках оказалась старая книга в потертом кожаном переплете, инкрустированным золотом, на золотой застежке книги красовался большой голубой камень. Волк стоял в замешательстве, и чтобы скрыть его открыл книгу на первой странице. И сразу понял, что в его руках старое греческое Евангелие,  книга писанная очень давно. На  глаза варяга навернулись слезы. «Век тебя буду помнить тетушка. Доведется ли свидеться? Но слова твои до смерти в голове моей отпечатаны»,- сказав это,Волк запрыгнул на коня. Знахарка указала рукой в направлении знакомого варягу ручья и произнесла: «Херсонес там, найдешь его легко. Будь осторожен».  Сказав это, она перекрестила Жробейна  и прощально махнув рукой, пошла к себе в дом. Волк тронул коня, тот легко перескочил  через изгородь в направлении ручья и исчез в лесу. А все это время Софья стояла на коленях перед иконами с негасимой лампадой и молилась на одном ей понятном, родном языке за него и всех русских, которым суждено было нести веру Христову сквозь века.

                                               Глава   VIII
   Исход греческой вылазки, или о том, как жестокость порождает ненависть.

          Врубившись в тыл, расщепленной надвое греческой фаланги, и тем самым завершив ее полное окружение, русские конники вихрем пронеслись до своих позиций, срубая на скаку греков, как серп срезает спелые колосья пшеницы. Князь Владимир, находившийся в первых рядах конного отряда, поспешившего на подмогу своим воинам, осаждавшим крепость с запада, как только первая весть о вылазке неприятеля дошла до него у оконечности северной стены города, где он по своему обычаю сам проверял  боевое охранение своих войск. Не более десятка минут, после сообщения о вылазке предпринятой греками у западных ворот  потребовалось князю, чтобы отдать необходимые распоряжения, собрать воинов и во главе конного отряда в пятьсот мечей, выдвинуться на подмогу воеводе Даниилу.
  Бой подходил к своему завершению, на поле сражения оставались только трупы и стонущие раненные с одной и другой стороны. Воевода Даниил, стоя рядом с князем в лагере осаждающих, вытирая пот с лица тыльной стороной ладони, сказал: «Добро князь, побили мы греков, под тысячу их почти легло, наши - только застава, почти полностью, первая приняла на себя удар, все остальные живы. Сейчас дам  команду  собирать раненых. Соберем всех князь, и своих и чужих?» И вопросительно посмотрел вверх на князя, сидевшего на своем коне. Собирай всех Данила, не гоже им в степи умирать, как собакам, люди ж тоже, а из крепости им не помогут»,- ответил на вопрос князь и тронул коня в сторону своего лагеря. Даниил обернулся, собираясь отдать соответствующие указания, как в тот же миг из-за  стены осажденного города с противным рвущим душу свистом начали вылетать огненные шары и не долетая сотни метров до позиции русских разрывались на том месте где еще недавно шел бой, выплескивая из себя фонтаны огня, разливающегося по степи  сплошным огненной рекой, которая мгновенно захлестнула лежащих на поле боя мертвых и живых. Страшные крики сгорающих заживо в диких мучениях людей огласили окрестности так, что у русских, находящихся в непосредственной близости от места событий и видевших много на своем боевом веку воинов ,волосы становились дыбом от ужаса происходящего.
Они сначала кинулись к пылающей степи в попытке спасти кого то из умирающих, но нестерпимый  жар, отбросил их обратно, а тех, кто все- таки вскочил в эту огненную реку больше уже никто в живых не видел. Прошло несколько мгновений, пока воеводе Данилу громкими окриками удалось отвести стоявших в немом оцепенении товарищей от опасной огненной грани. В глазах своих воинов он не видел страха, а только скорбь по погибающим  в жутких муках  и немой вопрос - зачем? Происходящее не укладывалось в их понимание войны, бессмысленная жестокость, ему и его товарищам была чужда и непонятна. И казалось, что находящееся в зените солнце, пробивающееся к земле своими лучами через завесу гари и дыма, видя происходящее, задает со своей высоты, копошащимся внизу людям , тот же вопрос. Воевода Данил встал на колени и подняв голову к небу негромко произнес: «Господи! Если ты все это видишь? Прекрати весь этот  ужас.  Помоги отомстить!»  Первое потрясение воинов от увиденного стало проходить, лица русичей были спокойны и суровы, а в их душах огненным бутоном, жгущим все изнутри, сильнее греческого огня, расцветала ненависть. Князь Владимир, не успев отъехать далеко от места обстрела, наблюдал за происходящим с небольшой возвышенности, недалеко от позиций своих воинов. И  греки с крепостных стен могли видеть за клубами черного дыма, силуэт одинокого всадника, застывшего на своем коне на вершине холма и  взирающего с его высоты на происходящее.  И каждый из защитников крепости, словно почувствовав его гневный пронзительный взгляд,  старался вжаться в спасительные крепостные стены, ибо поняли в тот момент греки, что расплата  за содеянное ими сегодня, уже близка и пощады не будет.  
Мольба воеводы и еще многих людей с одной и другой стороны крепости были услышаны свыше, подул сильный порыв ветра, небо и так  черное от поднимающейся к нему зловонной гари, стало еще темнее, заволакиваясь грозовыми тучами. И на землю упали первые крупные капли дождя. Его прорезали  зигзагообразные вспышки молний, зазвучали первые басы громовых раскатов. И вскоре по земле часто забарабанил ливень. Крупные капли падали на изможденную августовской жарой и огнем землю, как будто хотели смыть всю грязь и позор содеянного  под стенами Корсуни.  Полыхавший  огонь, понемногу утихал и вскоре последние всполохи  язычков пламени перестали быть заметными в  выгоревшей степи.
Русские войны, усевшиеся неподалеку , там где их застала гроза, прикрывая головы от проливного дождя щитами, боязливо поглядывали из под них, на громыхающее и полыхающее  над их головами небо. Многие из греков спрятавшись под защитой стен, от налетевшей внезапно грозы истово молились.
Стороннему наблюдателю могло показаться, что жизнь и война в этом мире остановилась. Остановилась в тот момент, когда кто-то большой и взрослый заметил,  что игра двух  маленьких детей стала беспричинно злой и жестокой.  А затем развел их по разным углам, чтобы они не смогли  заигравшись в нее, еще сильнее навредить друг другу.
По навесу Княжеского шатра часто барабанил проливной ливень, его капли гулко ударялись о туго натянутые шкуры и эти удары сливались в единый монотонный гул, который иногда тонул в грохоте громовых раскатов.
Князь Владимир сидел, на походном стуле, и при свете двух церковных свечей, читал греческое Евангелие, единственную из книг, которую он возил с собой во все походы и доставшуюся ему от его бабушки - Великой княгини Ольги.
Читая Евангелие, князь пытался найти объяснения тем событиям, которые произошли в этот день. Эта мудрая книга, как считал он, каждый раз открывала для него, что- то новое, поражая Владимира своей необъемлемой глубиной.  Читать ему было тяжело. Правая сторона лица князя так и не оправилась до конца от полученного им сильного удара, правый глаз все более и более с каждым днем затягивался красной пеленой, как бельмом, зрение Владимира  ухудшалось, и потому читать, да еще и при таком скудном освещении становилось все труднее. Глаза его быстро уставали. И вот  уже через некоторое время князь отложил книгу и, раскинувшись на шкурах своего ложа, закрыл их и замер в оцепенении, обдумывая прочитанное.
Обладая острым слухом Киевский князь, сквозь грохот громовых раскатов в шуме дождя, услышал тихое потрескивание со стороны противоположной от его кровати  стенки шатра. Как будто кто-то неведомый аккуратно прогрызал ее. Князь поднялся, выхватил из лежащих рядом ножен меч, и взяв свечу в левую руку прижался к стенке из шкур, неподалеку от того места, где все явственней слышался непонятный звук, и стал ждать дальнейшей развязки событий. Через  какое-то время в свете, падающем от свечи, он заметил тонкое кривое лезвие   ножа, аккуратно вспарывающего стенку его убежища. Князь поднял меч и приготовился нанести смертельный удар непрошенному гостю , когда в один прекрасный момент в образовавшуюся брешь просунулась, голова в остроконечном шлеме, с кончика которого свисал длинный и изрядно вымокший под проливным ливнем волчий хвост. Занесенный  меч князя для удара,  остановился на пол дороги и чуть не выпал из его руки, когда из за свисающего мокрого волчьего хвоста,на него приветливо и озорно посмотрел его старый и потерянный так надолго друг Жробейн. «Ох, княже, не зашиби невзначай, а то враги никак  не смогли прикончить, так ты им тут как раз с тяжелой твоей рукой подмогой окажешься»,- пыхтя ворчал мокрый от дождя Волк, на корачках вползая в княжеский шатер из проделанной им дыры. И уже вскоре старые друзья сидели за походным столом, где попивая вино, вели неспешную беседу, под монотонный шум проливного дождя.

                                                      Глава  IX
                 Где на следующее утро все становиться на свои места.

Августовским теплым солнечным утром, князь Владимир вышел из своего шатра мрачнее тучи, потянулся, разминая затекшее ото сна тело, и сказал дружиннику, охранявшему его вход: «Воевод всех ко мне и быстро».
Охранник метнулся выполнять указание князя, хлюпая сапогами по лужам еще не просохшим после обильного ночного ливня. Не прошло и часа, как в указанном месте стали собираться воеводы. Первым прибыл дядя князя Вышата, так как находился непосредственно в самом лагере. За ним стали съезжаться тысяцкие воеводы,  с  разных концов крепости. Когда все приглашенные  были в сборе, князь произнес: «Ну что ж,  други, пройдем ко мне, а то что то еще слишком рано , да и сыро на улице,  а обсудить нужно многое». И распахнув полог  пропустил воевод вперед себя, а когда все вошли, проследовал за ними. Перед взором вошедших в шатер предстал сидевший посреди него на пне воин , в высоком шлеме с волчьим хвостом. Князь, стоя за спиной воевод произнес: « Ну что ж воеводы мои, кто не знаком, познакомьтесь со Жробейном или по - нашему ,Волком, воином нашей дружины и с сегодняшнего дня, моей правой рукой, под Корсунью». Воеводы, все как один поклонились Волку, тем самым признавая его право первенства над ними в этом походе. И только один из них – дядя князя и воевода его охраны, не склонил головы, а удивленно и  с ненавистью  смотрел на новоиспеченного княжеского военоначальника. Владимир, все это время пристально наблюдал ним. «Что ж, Вышата, ты как будто и не рад? Не хочешь обняться со старым знакомым?»- произнес Владимир, продолжая пристально смотреть на своего