Корсунь-шаг первый

воды, так что стороннему наблюдателю могло показаться, что огонь в них тухнет сам по себе. И уже совсем скоро жаровни погасли, погрузив стены в предрассветный сумрак. И только  горящие костры со стороны осаждавших крепость русских, слабо прорезали  темноту снаружи крепости. Беззвучно были открыты, загодя смазанные жиром наружные городские ворота и из них ровным строем, стараясь не бряцать металлом доспехов стал выходить греческий отряд  под руководством центуриона Иоанна, выстраиваясь у крепостной стены в старую добрую греческую фалангу.
Через несколько минут  после окончания перестроения, фаланга состоящая из пятисот Херсонесских воинов, ощетинившись спереди частоколом копий,  ускоренным шагом ,  пытаясь сохранять свой строй, двинулась к позициям осаждающих, в сторону их  горящих костров.  Скорость ее движения постепенно нарастала. И уже у позиции варваров  фаланга перешла на бег, поражая выставленным перед собой  копьями, все на своем пути.  Ее встретила, сомкнув щиты, передовая русская застава. Раздался треск копий и на миг  движение фаланги остановилось. Но учитывая явный перевес в численности нападавших, они все же медленно начали продвигаться вперед, тесня варваров вглубь их лагеря.  Воевода Даниил, разбуженный шумом на заставе, подскочил со своего  места, распихал спящего рядом дружинника, и  со словами «Вставай, друже , бегом беги,  подымай всех. Греки из города на нас полезли. Я к передовой. Там всех встречать и буду»,- он  подхватив щит и тяжелое копье, бегом рванул в сторону заставы.
Русский лагерь постепенно оживал. Вооруженные воины,  устремились к передовой, где их и встречал воевода и, приводя отряды в боевой порядок, отправлял навстречу грекам. Однако, несмотря на  организованный отпор,  ромейская фаланга неумолимо продвигалась к центру лагеря осаждающих, прокладывая себе дорогу частоколом остро заточенных копий. «Ага,  спереди ее не взять»,- смекнул про себя  Даниил. И тут же свистнув, скомандовал: «Первая и вторая сотни справа заходи, вторая и третья слева, лучники оттянись все назад, бей гадов с боков».Русские быстро перегруппировавшись, насели на ромейское построение с новой силой. Фаланга остановила свое движение, вынужденная отбиваться от наседающих с флангов варваров. А те, в свою очередь, придя в себя ото сна и внезапности нападения, стали обстреливать фалангу из луков, нанося значительный урон  грекам. Центурион Иоанн находился в центре плотного строя фаланги и оттуда руководил боем. Видя, что его воинам начинает  грозить окружение и, руководствуясь планом сражения, скомандовал: «Фаланга, построение «проход». Передовой отряд за мной». Подчиняясь этой команде, греческое построение разделилось на две части, развернув копья в сторону варваров нападающих на нее с флангов, образовав широкий проход внутри русского лагеря. А сотня бывалых и свежих воинов во главе с центурионом с обнаженными мечами кинулись в бой, добивая остатки передовой русской заставы. Стратиг  Андроник, наблюдавший ход боя с самого начала, с высоты крепостной стены, к этому моменту был уже в седле и во главе трех сотен отборной греческой конницы ринулся через открытые крепостные ворота в проделанную  фалангой брешь, через позиции варваров. Путь к лагерю их кагана Владимира был открыт. Осталось лишь добраться до него, смять охрану и пленить незадачливого князя, а затем, прикрываясь им как щитом от русских стрел, вернуться обратно в город. И неужели настанет конец проклятой   осаде ? Эти мысли мгновенно проносились в голове стратига, мчащегося на своем коне в первых рядах имперской тяжелой конницы в направлении удерживающей  проход фаланги пехотинцев Иоанна. Скача уже сквозь него, мимо державших строй и отбивающихся от варваров греков, стратиг заметил, как его конница мимоходом выкосила остатки  русских на своем пути, центуриона Иоанна, добивающего очередного варвара и  прокричал ему на скаку:»Иоанн, держись сколько сможешь, мы постараемся не задержаться».
Его отряд уже разворачивался для атаки на лагерь Владимира, вдали  был виден большой княжеский шатер. Стратиг пришпорил коня, устремившись к своей цели. Конница следовала за ним. Впереди шатра плечом к плечу, стояло  несколько десятков русских воинов, прикрывая  его вход  тяжелыми большими щитами и выставив вперед копья, уперев их древками в землю. Мгновение и лава тяжелой конницы, поглотила горстку русских храбрецов, защищавших своего князя. Рассвет огласило истошное предсмертное ржание наткнувшихся на их копья  ромейских лошадей и предсмертные крики их всадников. Варвары же  умирали молча. Через несколько минут все было закончено. Стратиг соскочил с коня и в сопровождении нескольких воинов с обнаженными мечами кинулся к входу в шатер. Распахнув полог, они вошли вглубь. Утренний свет проник за плотный полог и осветил княжеское походное ложе, застеленное шкурами диких зверей и большой пень, служащий его хозяину походным столом, на котором лежала раскрытая книга  в кожаном переплете инкрустированным серебром с такой же серебряной открытой застежкой. Владимира в шатре не было. Стратиг подошел к пню и взял в руки лежавшую на нем книгу. Брови на его лице приподнялись от удивления. В своих руках он держал написанное на греческом Евангелие.
Положив книгу на место, он стремительно вышел наружу, где к нему подскочил центурион конного отряда и сказал: »Стратиг, мы обыскали все вокруг, их конуга здесь нет. Нашли только вот его, и из-за спины центуриона греческий всадник вытолкнул мальчика лет тринадцати в белой рубахе и таких же портах. «Сонного взяли, убежать хотел, не успел, пытался за меч схватиться, но скрутили - варварский звереныш»,-сказал центурион. Стратиг посмотрел в сторону пленника и обратившись к нему спросил : «Где твой конуг, где Владимир?Ты понимаешь меня?» Стоявший напротив него отрок криво усмехнулся    и, вытянув  вперед правую руку сложил стратигу комбинацию из пяти пальцев в кукиш и одновременно метнул в него  тесак,  в одно  мгновение  незаметно для всех остальных, вынутый мальчиком из складок его широкой рубахи и отправленный в сторону стратига резким еле заметным движением  своей левой руки. Нож со звоном отскочил от своевременно подставленного  стоявшего рядом со своим командиром  щита конника. «Все, хватит, его здесь нет,- произнес стратиг,- уходим». По этой команде греки вскакивали в седла и устремлялись вслед за стратигом, туда, где фаланга из последних сил держала проход обратно  в крепость.  На поляне у княжеского шатра,  стоя на коленях, умирал русский отрок, срубленный, как пшеничный колосок греческим всадником. В его уже мертвых голубых глазах отражался восход  летнего таврического солнца, по белой холщевой рубахе расплывалось большое кровавое пятно. Андроник в первых рядах  врезался в гущу сражения и, прорубая себе дорогу мечом, двинулся через сражающуюся людскую массу к проходу, удерживаемому остатками его фаланги. За ним следовала и вся его конница. У самого начала этого коридора он заметил  Иоанна, отбивающегося от трех наседавших на него варваров, рядом с ним бились еще около десяти его воинов -  все, что осталось от сотни ветеранов центуриона. Стратиг на полном  скаку достал мечом одного из нападавших  на центуриона  и крикнул ему: «Бросай все, отходи вместе со мной ,я возьму тебя на седло». Иоанн, расправившись с оставшимися двумя наседавшими на него варварами, обернувшись в сторону своего командира и пытаясь перекричать шум битвы ответил: «Поздно, нам уже все равно не поможешь, а ты спасайся сам и выводи конницу, торопись, а то можешь и не успеть.» И указал мечом в северном направлении . Андроник повернул голову в указанную  сторону, где увидел клубы пыли, которые приближались к месту сражения с северной стороны крепости. «Прощай центурион, все в руках божьих»,- ответил ему стратиг и пустив коня в галоп, двинулся в проход по направлению к крепостным воротам. Перед его глазами, как в тумане проплывали спины  солдат фаланги передового отряда, отбивающихся, от  все сильнее наседавших на них русичей. Повернув голову направо ,он рассмотрел, как в приближающихся с севера клубах пыли, явственно прорисовываются силуэты скачущих к месту сражения варварских всадников, направляющихся  на перехват  конницы греков.  Ворота крепости, были еще закрыты в тот момент, когда конь стратига миновал коридор, удерживаемый фалангой ,и во весь опор ринулся к ним. Со стен заметили мчащихся к городу всадников и стали открывать ворота. А когда до них оставалось не более ста локтей, стратиг услышал свист  стрел, проносящихся  рядом с ним. Это варвары приблизившиеся  на расстояние выстрела из лука начали обстрел, спасающейся бегством греческой конницы и крепостных стен, не позволяя лучникам осажденных отвечать из бойниц крепости. Били они точно и умело, прямо с седла и на полном скаку. Прижавшись к шее своего коня Андроник еще сильнее  ускорил и без того уставшее животное и через несколько секунд влетел в открытый проем западных ворот. За ним последовали около двух  десятков воинов - все что осталось от трех сотен отборной тяжелой конницы греков. Ворота за всадниками с треском захлопнулись, заскрипели задвигаемые на петлях засовы.  Конь под стратигом с хрипом начал заваливаться на бок. Андроник быстро выдернул ногу из стремени и, спрыгнув с загнанного коня, устремился на крепостную стену. Осторожно, опасаясь шальной стрелы, он выглянул в проем бойницы. Перед ним предстала полная картина завершающегося к тому времени сражения. Русская конница, развернувшаяся от стен, на всем скаку врезалась в проход, образованный воинами греческой фаланги и ударила им в спину. Остаток строя греков дрогнул и развалился. Фаланга,  лишенная возможности  маневрировать со всех сторон окруженная врагами, доживала свои последние минуты. Стратиг снял шлем, вытер рукой вспотевший лоб и начал спускаться с крепостной стены. Оказавшись у ее подножия, он подозвал к себе офицера «огнеметателей» и отдал приказ, не глядя ему в глаза: «Заряжай катапульты греческим огнем. Поджарьте варваров, немедленно». Пожилой воин, так же не глядя на стратига,  спросил : « Но там же еще идет бой, под огонь катапульт могут попасть и наши люди ?» «Выполнять немедля,- рявкнул в ответ стратиг, а потом уже более спокойно добавил,- там за стенами, уже все кончено,  облегчи их позор и страдания».  Офицер молча кивнул, и отправился выполнять указание своего командира. Через некоторое время в воздухе засвистели ядра катапульт, перелетающих через городские стены и падающие в то место где еще пару минут назад шел бой. Ударяясь о землю, они выплескивали из себя фонтаны огня, образовавшие на ней сплошной огненный ковер. Раздались крики сгорающих заживо раненных, оставшихся на поле боя, греков и русских. Запах горящего человеческого мяса распространился по степи и достиг крепостных стен. Почувствовав его, стратиг Херсонеса Андроник понял, что с этой минуты ему из этого города живым не уйти. Ему подвели свежего коня. Андроник бросил усталое тело в седло и медленно двинулся в сторону центра Херсонеса, безучастный ко всему происходящему вокруг, не слыша возмущенных криков горожан, разгоняемых его