Корсунь-шаг первый

мало. Нужно войти в Херсонес и быстро. Поможешь ?», -задал встречный вопрос Жробейн. «Ты же знаешь, что помогу, у меня к нынешним Базивлевсам свой счет имеется»,- ответил ему собеседник. «Тогда говори, как это сделать, и побыстрее. Мы с тобой не в церкви службы справляем, людей наших под стенами за это время легло не мало», сказав это Волк буквально впился большими темными зрачками в  сидевшего на- против, одетого в длинную черную рясу священника с большим серебряным крестом на груди, Анастаса. Его собеседник, на минуту задумавшись, произнес: «Есть один способ. Нужно отрезать город от воды. И самое большее, через три дня жители сами откроют вам ворота, а может быть даже и раньше. Обстановка в городе после последней вылазки накалена. Все погибшие в ней греки – ополченцы. Многие семьи остались без кормильцев. Народ ропщет, недовольство стратигом и городскими властями нарастает. Обещанной помощи из Константинополя нет вот как уже три месяца. И если перекрыть в город доступ воды из родника, достаточно будет одной слабой искры, что бы вспыхнуло пламя восстания». «С родником, я так думаю, справимся, если покажешь где его искать. А кто бросит в народ ту искру, о которой ты говоришь?»- перебил его вопросом Жробейн. «Ну, наверно, я. Хоть приход у меня и небольшой. Но кто ж из греков, болгарского славянина поставит служить в доходное место? Но людей на проповедях моих бывает  много, а там и молва народная свое дело сделает. Только что я получу взамен?», - опустив глаза в землю, спросил священник. «Дружище , Анастас, ты получишь больше чем, ожидаешь. Мы все получим гораздо больше, чем ожидали»,- ответил с загадочным видом Волк.
«И что же интересно мы такого все получим? А, Жробейн». «Новое могучее христианское государство, где ты сможешь стать первым священником и нести веру Иисуса на всю Русь»,- ответил ему Волк. Анастас глубоко задумался и проговорил: «Да будет так, не за себя, за веру, я и пострадать готов. Дай бог, чтобы все так и свершилось. А ежели все так, то поклянись, что в город войдя, резни не устроите, грабить всех подряд не будете». «Клянусь, старый друг,- ответил Жробейн,- не для этого на сей раз пришли». «Ну ладно, тогда слушай. К югу от западных ворот, стоит большой резервуар с питьевой водой, который пополняется из родника, подведенного в город с холмов. Найти его просто. Если встать к резервуару спиной, а к стене лицом, строго на запад и в южную сторону отложить  два пальца руки, в этом направлении на холме и есть тот родник. Поменяй его течение и город вмиг без воды останется», - сказав это, священник поднял свои глаза на Жробейна и продолжил, «только обещай мне, варяг, что если возьмете город, примешь здесь веру Христову  ты сам - одним из первых».  Жробейн на несколько секунд  задумался,  втянув в себя воздух , и глубоко выдохнув ответил: «Хорошо, уже об этом думал и  не раз. В городе сразу и веру Христову приму. По душе мне она. А сейчас веди меня к этой бочке, да лук со стрелами прихвати с собой. Божий человек ты, Анастас, а по глазам вижу оружием до сих пор балуешься»,- сказав, это они прошли обратно в дом и, выйдя из него на улицу, проследовали ни кем не замеченные в сторону крепостной стены. Подойдя к глухой задней стене  одного из одноэтажных домов, Анастас указав рукой,  сказал: «Бочка там. Ближе не подойти. Резервуар круглосуточно  охраняют». Волк, молча кивнул ему и, взяв у священника средних размеров лук, со стрелой и обмотав ее тряпицей оторванной от своей нательной рубахи, полез на невысокий каменный забор, который примыкал к стене. Оттуда он увидел вершину деревянной емкости и отмерив необходимый угол, как сказал ему Анастас, запустил в этом направлении стрелу, которая с приглушенным свистом полетела по навесной траектории и скрылась за городской стеной. «Ну теперь все, мне пора. Оружие брось прямо здесь. Как только отрежем город от воды, и будете готовы открыть ворота, за день пустишь такую же стрелу в сторону русского лагеря. И тогда к сроку мы будем готовы войти в город. Там и встретимся. А сейчас прощай, старый друг»,- сказал спрыгивая с забора Жробейн.  Друзья расстались. Анастас отправился по темным предрассветным улицам Херсонеса к себе домой, а Жробейн, найдя знакомую дверь в крепостной стене, обратным ходом выбрался из крепости, где его поджидал воевода. Вернувшись ползком в лагерь оба воина сели на коней, медленно двинулись в сторону моря в южном направлении вдоль крепостных стен, внимательно рассматривая землю под их копытами. Начинало светать, и тут Данила с криком: «Вот же она! «- указал Жробейну на оперение торчащей из земли стрелы, на древко которого была накручена белая тряпка. Жробейн поровняв коня со стрелой,  развернул его и поскакал в сторону противоположную от  Корсуни, в направлении  возвышающегося холма. Даниил проследовал за ним.  Подъехав к его подножию, воины спешились и, оставив лошадей, полезли по камням на самую вершину, цепляясь руками за ветки густого и колючего кустарника. Через полчаса в ободранной об колючки одежде они стояли уже на самой вершине, где из под груды   валунов бил прозрачный ручей, стекавший в глиняный желоб , уходивший под землю. Волк кивнул на ручеек и сказал: «Этот ручеек - наша открытая дорога в Корсунь.  А теперь давай воевода, подноси сюда камни. Забьем эту воронку». Вскоре их работа была закончена. Ручеек мирно журчал, изменив направление своего движения, и стекал уже  по противоположной от крепости стороне холма. Уставшие, не спавшие всю ночь Жробейн и Данила двигались на своих лошадях в сторону лагеря. Поравнявшись с ним Жробейн сказал обратившись к воеводе: «Я к князю, расскажу ему все, а ты Данила выставь - ка на всякий случай у ручейка охрану из сотни своих ребят, а то не ровен час, сунуться ромеи ручеек проверить. В шатре князя полог был широко распахнут, а сам князь уже стоял на пороге, поджидая своего друга.
Жробейн , спешившись на пороге шатра и передав поводья охране, по его приглашению  прошел внутрь. Владимир, вопросительно посмотрев на Волка здоровым левым глазом, так как правый глаз совсем отек и был лишь чуть-чуть приоткрыт, задал вопрос: «Ну что-там? Давай говори быстрее, не томи и так всю ночь себе покоя не нахожу. Да присядь здесь прямо на шкуры, замаялся наверно, ночь то всю пробегал?» Волк присел на указанное ему  место и только сейчас почувствовал, как он устал, зевнул, прикрыв рот рукой, и начал рассказ о своих ночных похождениях. Пока Волк говорил, Владимир нервно мерил быстрыми шагами свой шатер, так что у усталого варяга даже зарябило в глазах. Закончив свое повествование, он еще раз зевнул и завалился на княжеские шкуры. Владимир подошел к Жробейну и, приподняв его со своего ложа, сказал: «Ты сам то понимаешь, волчья твоя душа , какое большое дело ты для меня сделал. И где же ты раньше был? Давно б уже сидели бы  в Корсуни.»  Варяг, посмотрев на Владимира сонными глазами, ответил: «Знаю князь, но спать хочу сильно, опусти меня обратно. Да только одно, когда в город войдем, грабежа и убийств мирных жителей не допусти. Я слово за это дал. И вот еще,  город возьмем - крещусь»,- с этими словами глаза его закрылись и Жробейн крепко уснул прямо в княжеских руках. Владимир аккуратно опустил друга обратно на шкуры, вышел на улицу, плотно прикрыв за собой полог шатра, обернувшись к воину, состоявшему на его охране, сказал: «Не будить, пока сам не проснется. Головой за него отвечаешь». И широкими уверенными шагами двинулся к  воинам своей охраны, стряпающим на огне нехитрую снедь для завтрака  неподалеку. Усевшись в их круг, князь что-то рассказывал, шутил, смеялся и даже позавтракал предложенной ему едой. Таким жизнерадостным и веселым охрана не видела его уже давно - со времени начала осады.

                                                          Глава XI
                                                    Падение  Херсонеса
            Пока Волк мирно спал в  шатре, а князь Владимир завтракал, в осаждаемом русскими городе назревали, по истине, драматические события.
Слух о том, что город отрезан от воды, с самого утра стремительно распространялся по Херсонесу. Город мгновенно охватила паника. Жители кинулись к резервуару с водой,  в попытке запастись ею впрок, где их встретила стража, охранявшая последний оставшийся в Херсонесе ее запас .
      Стратиг  еще спал, когда ранним утром его разбудил настойчивый стук в дверь спальни и дрожащий голос начальника тайной стражи: «Командир, плохие новости, в городе бунт!» Андроник открыл глаза, осторожно  поднялся с кровати, так что бы не потревожить спящую жену и, набросив на голое тело хитон, вышел из спальни. Взяв за руку начальника тайной стражи, он стремительно вывел его на террасу своего двора и усадив за обеденный стол произнес: «А вот теперь рассказывай все по порядку и желательно спокойно, а то всех в доме разбудишь».  Начальник тайной стражи трясущимися руками схватился за стоявший на столе серебряный кувшин с водой, жадно отхлебнул из него, проливая драгоценные капли на запыленную одежду и немного успокоившись, начал свой рассказ: « Сегодня ночью, ближе к утру, вода из родника перестала поступать в городской резервуар.  А уже с рассветом толпа горожан, с пустыми сосудами  в руках начала собираться у него с требованием дать им их наполнить. Охрана попыталась их не пустить, но людей было слишком много, и они начали прорываться к бочке с водой. Солдаты применили силу. Были убитые и раненые. Разгневанные люди обезумели и смяли солдат караула. В результате, емкость через час оказалась пуста. Других запасов воды в городе нет».   Стратиг  весь рассказ слушал с отрешенным  от всего происходящего видом. С первых слов этого повествования он понял, что варвары наконец-то нащупали самое больное место в обороне крепости и нанесли ей самый ощутимый за всю осаду удар. Без воды, город не удержать и три дня. Вот и все. Теперь остается только ждать и молиться. « Да, стратиг, вот еще забыл сообщить тебе», добавил начальник тайной стражи,- «во главе бунтующих, какой-то священник одного из местных приходов. Он то и подстрекает толпу. Мои люди пытались схватить его, но чернь отбила своего вожака». «Что думает об о всем происходящем городской совет»,- задал вопрос стратиг. «Они молчат командир. С утра пытаемся достучаться в их дома, но нам никто не открывает»,- прозвучало ему в ответ. «Я дал команду одному из центурионов прибыть с тремя сотнями солдат к твоему дому и взять его под охрану. Все остальные выдвинуты на усиление караулов городских ворот со стороны  самого города. Не позже часа они должны уже быть на своих местах. Это позволит удержать ворота запертыми, в случае нападения толпы. Какие будут еще указания?»- добавил начальник тайной стражи. «Какие тут могут быть указания»,- подумал про себя стратиг. Указания могут быть лишь в том случае, если есть кому указывать. А при таком раскладе, уже сейчас на гарнизон вряд ли можно рассчитывать. Те, кто не бросил оружие сразу, при приближении озверевшей толпы , вряд ли могут ждать от нее пощады. Бороться на два фронта бесполезно. Мятеж уже не остановить. Тот, кто все это спланировал, хорошо знал свое дело. Без варварского конуга тут явно не обошлось. Переиграл меня Владимир. Херсонес обречен. Из города мне уже не уйти. Что будет с женой и дочерью? Об