Роман Ангелины.

что можно только фантазировать о правлении основателя великой династии.
По кончине Рюрика, ближний родич его, Олег, прихватив с собою сына правителя, Игоря, решил податься в Киев, где славно княжили Аскольд и Дир, тоже, кажется, бывшие некогда сподвижниками Рюрика. Эти два деятеля уже сколотили довольно сильное княжество и успешно обустраивали Киев, основанный братьями Кием, Щеком, Хоривом и сестричкой их Лыбедью. Поначалу-то они хаживали на Царьград, думая на халяву поживиться там, но, получив по сопатке, вернулись в Киев и стали здесь применять свои организаторские способности.
Олег не долго думал, как договориться с Диром и Аскольдом. Да никак! Зря ль в него природа вдула ум и хитрость, щедро перемешанную с коварством и жестокостью?! Прикинувшись невинным торговцем, Олег выманил правителей из города, да и кокнул их, нисколько не терзая своей совести, которой, кстати, в нём и не было. И народ киевский только возрадовался такому решительному поступку, поскольку и сам был вылеплен из того же теста!
Первым делом Олег сбегал в Царьград и сумел там напугать греков так, что они с радостью стали выплачивать ему дань. За это народ возлюбил князя пуще папы и прозвал его Вещим. А дальше вы и сами всё знаете, в смысле, про коня. Хотя, по-моему, дело было так. Игорь, законный наследник Рюрика, давно возмужавший и желавший самостоятельно править и снимать пенки оброков, впал в хандру от нежелания дяди поделиться властью. Но Игорь был слишком мягкотел для действий решительных. А вот жёнушка его, Ольга, родилась бабой хитрой и властной. Мне думается, это именно она сначала подослала волхвов к Олегу, чтобы они ему навешали туфты про коня, а потом и сама стала убеждать старика в том же. А, когда тот глупо клюнул на эту наживку и поехал искать скелет своего коняги, Ольга послала вперёд одного человечка. Тот спрятался под смердящими костьми и выждал момент попрания Олегом останков коня. А дальше, как говорится, дело техники — один укол отравленной колючкой да подсунутая вовремя змея, и Олег поверил в судьбу! Но напоминаю, это лишь моя версия!
В общем, Олег сгинул, и Игорь резво взялся за выполнение своих обязанностей. Первым делом — ну никакой фантазии! — он потащился в Царьград. А вот там всё пошло не так, как у Олега. Греки взяли да побили Игоря. Он притащился в Киев и целый год обижался на Царьград. Возможно, обида длилась бы и дольше, но воины взроптали: что это мы всё без дани да без дани! Делать нечего, пошли в поход новый. Но теперь греки почему-то не стали связываться с оголодавшими и одичавшими славянами, решив, что откупиться будет проще. И откупились, тем более что та мелочь, которой удовольствовался Игорь, не явилась для них серьёзной потерей.
А Игорь вошёл во вкус и начал легонько давить своих подданных — древлян. Но те, решив, что давление это чрезмерно, как-то отловили стареющего князя и разорвали его на две неравные части посредством привязывания к двум наклонённым деревьям.
И осталась в безутешном горе жена князя Ольга с сынком-дитятком Святославом. И замерли росичи в ожидании, что же станется с их градом Киевом — матерью городов русских?!
Кстати, тут я не всё понимаю. Почему это Киев — мать городов русских? Он ведь рода-то мужского! А не потому ли вся наша жизнь идёт через задницу, что мать наша — мужчина?..
 
I
 
Отплакал люд киевский кончину князя Игоря, убиенного таким варварским способом, да и приготовился жить далее, окунувшись в обыденность бытия своего. Да и то, скорбь скорбью, а пить-есть что-то надо, детишкам наплевать, кто кого и за что замочил. К тому же, не был князь Игорь так уж любим подданными, как его славный родственник Олег.
Но разве могла Ольга простить и забыть величайшую обиду, нанесённую ей лично, да и всей земле русской?! Пусть уж не было в ней в последние годы ни любви, ни обожания к своему супругу, но она ещё вспоминала его иногда стройным юношей, околдовавшим её, наивную и благонравную девчушку, жившую в деревне под Плесковом и носившую варварское имя Хельга. Ах, где ты, былая девичья наивность и скромность? Как же безропотно уступила ты место коварству, хитрости и властолюбию!
Впрочем, в те славные времена жить без этих качеств было тяжко, а, порою, и невозможно. И вовсе не считалось скверным, если человек мог кого-то коварно замочить или славно обмишурить. Хотя мы, в наше не менее славное времечко, обретаем все те качества своих пращуров, от которых почему-то иногда впадаем в оторопь. Здесь, вероятно, всё дело в том, что ужасные злодеяния, совершённые предками, мы видим на экранах телевизоров или читаем о них в книгах, и это очень впечатляет. Наши же поступки и мысли — абсолютно такие же! — слишком реальны, а поэтому кажутся нам менее страшными!
Итак, не могла, да и не хотела Ольга прощать древлян за их необдуманное преступление! Она потеряла и сон, и покой, а о еде даже и не вспоминала, вышивая в своём хитрющем уме скорбный саван мести, которым она скоро — очень скоро! — укутает глупых древлян!
 
Если б знали простоватые лесные жители обо всех мыслях хитрой Ольги и об её природном даре коварства, то не сидели б в радостном довольстве от убиения ненавистного тирана, а, собрав свои пожитки, валили бы через леса и болота куда угодно, хоть к чёрту в задницу, только б подальше от суровой бабы! Но в их лесных дебрях никто не преподавал ни логику, ни философию, да и психологи к ним захаживали не часто. И бывать-то им нигде, кроме ближних и дальних болот, не приходилось. Это вам не киевляне, время от времени выбиравшиеся в свет, где они совершенствовались в общении с другими нациями посредством прибивания щитов на их ворота, иногда получая за это дань, а иногда — по сусалам.
Но мало того, что древляне не предпринимали попыток почуять свой конец, они ещё потихоньку и наглели. И обнаглели вконец!
Как-то раз князь их, Мал, обпившись хмельного мёда, вдруг порешил:
— А чтой-то, братцы, Игоря-то мы замочили, а о жёнушке его позабывали! Это неправильно!
— И её мочить! — заорали пьяные и глупые братцы.
— Нет, ну вы совсем озверели! — констатировал явный факт Мал. — Её-то на хрена мочить? Я б лучше женился на ней!
— Женить! — опять заорали братцы, которым, по-видимому, было по барабану, мочить ли бабу или же женить на ней своего князя.
— Тогда прямо завтра, даже не похмеляясь, помчите в Киев и осчастливите Ольгу, мол, хватит тебе маяться без мужика, князь Мал согласен взять тебя!
Братцы зашумели, радостно согласившись на всё, кроме неопохмеления, но в этом вопросе Мал разобрался жестоко:
— Чем быстрее прискачете в Киев, тем быстрее опохмелитесь. Да вас там неделю бесплатно поить будут!
Услышав про сладкую халяву, братцы оживились и принялись немедленно собираться в дорогу, справедливо рассудив, что, ежели выехать тотчас же, то в Киев можно будет успеть ещё до наступления мук похмельных!
 
Ольга, узнав, что придурки-древляне сами бегут к ней в ручки, зело обрадовалась, а когда узнала, для чего прибыли послы, коварный план возник в ней сам собой. И она поспешила им навстречу.
— Так что вы там говорите насчёт женитьбы? — якобы, не осознав от волнения сказанного, спросила Ольга.
— Так князь наш, Мал, желает тебя осчастливить! — гордо ответствовал самый бородатый из древлян. — Чего, говорит, ей одной горе мыкать, вдвоём-то веселее!
— Ах, вы, мои лапушки! — ласково сложила ладони на груди немолодая княгиня. — Какие же вы молодцы! Может, по чарке?
Древляне, покачивая головами, переглянулись, а в их глазах явно читалось:
«Ну и дура ты, баба, коль такие вопросы задаёшь! Наливай быстрее!»
После второй чаши древляне совсем поплыли, и Ольга это увидела:
— Знаете, дорогие, что мне пришло в мою глупую голову?
— Да уж знамо, — заржал самый бородатый, — откуда ж ум в бабской башке?!
— Так вот, — не обратив внимания на смех, продолжила Ольга, — не гоже вам так запросто входить в город.
Древляне недоумённо поглядели на неё.
— Вы прикажите, чтобы вас внесли в Киев прямо в ладье, как самых желанных и уважаемых гостей!
— Желаем! Желаем! — заголосили гости. — Несите нас в ладье нашей!
— Ну, вот и прекрасно! — обрадовалась княгиня. — А я побегу вперёд да распоряжусь о достойном приёме.
В городе Ольга приказала быстро выкопать огромную яму, и, когда толпа принесла древлянских послов, велела их в эту яму вместе с ладьёй и бросить! Пьяные древляне не сразу осознали, что недельная выпивка отменяется, порешив, что это такие странные обычаи гостеприимства у киевлян. Но те и не думали извиняться за странности свои, наоборот, похватали лопаты и заступы и принялись дружно засыпать землицей живых, так и не успевших поверить в жестокое коварство простаков. А рядом с ямой стояла прямая и строгая княгиня Ольга, и глаза её выражали удовлетворение, нет, восторг от этой чудовищной процедуры.
Древляне заголосили как-то сразу, все вместе, но слов их было не разобрать. Лишь один из них, самый бородатый, слёзно просил:
— Дайте хоть мёду испить, злыдни! Что ж, так и сгубите нас на трезвую?!
Но жестокость Ольги была неимоверна — никто из древлян так и не получил ни глоточка!
 
II
 
— Твёрже руку жми, твёрже! — прикрикнул Асмуд. — Вот, гляди, как Агнеса лук держит!
Агнеса, чуть искривив тонкие губы улыбкой, отпустила радостно вздохнувшую тетиву, и стрела беззвучно распорола тёплый утренний воздух, в котором ещё кое-где висели обрывки ночного тумана. Остриё глухо охнуло, найдя середину мишени, и древко судоржно затрепетало оперённым кончиком, как хвостик трясогузки в когтях куницы.
Моймир с завистью посмотрел на сильную девушку, но зависть его не была злой. Да разве можно испытать это чувство к такой красавице!
— Ну, давай, стреляй, хватит таращиться! — Асмуд прервал любование Моймира Агнесой, хотя ему оно явно было подуше. Ещё бы, он спал и видел, как племянница его становится женой Моймира. Конечно, этот статный, очень красивый юноша только племянник грозной Ольги и не имеет никаких прав на наследование княжеского титула, но… Но Святослав — сын её и павшего безвременно Игоря — так мал и неразумен. К тому же, мало ли что с ним может приключиться, да и самою Ольгой тоже… Все люди смертны, нужно просто дождаться нужного часа или как-нибудь его приблизить!
Моймир тщательно прицелился и отпустил свою стрелу в полёт. Выстрел получился удачным, и его стрела воткнулась рядом со стрелой Агнесы.
Асмуд остался доволен:
— Вот это уже похоже на выстрел воина. Ну, ещё по одному разу, и для утренней разминки достаточно. После завтрака займёмся отработкой приёмов защиты от меча.
 
За завтраком Моймир и Агнеса не могли быть спокойны и строги, как этого хотелось и Асмуду, и Ольге. Слишком уж они были юны и задорны для того, чтобы просто поглощать еду в сосредоточенном молчании. Впрочем, Ольга не старалась на этом зацикливаться, не забыв ещё свою юность — она тоже была весела и озорна, и ничего, выросла достойной правительницей. Так ей, во всяком случае, казалось.
К тому же, Моймир был лишь сыном её не очень-то путного братика — Олега. Тот